Александр Воронель - Тайна асассинов
За годы «израильской оккупации» простые палестинцы нашли для себя более выгодным работать в Израиле или продавать туда свою примитивную продукцию, чем развивать собственное хозяйство. Напротив, их самозваные политические руководители занялись последовательным разрушением этих налаживающихся экономических связей. Они не согласились ни на минуту приостановить террор, потому что якобы мысль о существовании незаконных поселений израильтян на палестинской земле жжет им душу.
При слове «незаконные поселения» сердце современного человека вздрагивает сочувствием к согнанным с родных мест туземцам, разоренным жилищам, потоптанным пятой оккупанта полям…
Реальная картина разочарует романтика. Незаконные поселения — это израильские поселения, не получившие от правительства разрешения (и соответствующей охраны) занять пустующую землю на территории автономии, которую поселенцы считают своей.
Вожди Палестинской автономии старательно внушают миру, что палестинский народ — или по крайней мере его заметная часть — живет в мире рыцарской гордости и героических иллюзий и ему чужды заботы о хлебе насущном. Это впрочем не значит, что они забывают требовать от всего мира гуманитарной помощи. Что толку, что история не знает ни кто были древние филистимляне, ни куда они бесследно исчезли. Одно это имя (слово), которое знакомо европейцам только из Книги, которую они называют Ветхим Заветом, дает вождям палестинских арабов предлог вписаться в ту историю, в которой раньше из-за еврейского эгоизма и христианской односторонности не было им места. Их поразительная щедрость в растрате жизней и средств своего народа на бесполезную и бессмысленную борьбу находит свое объяснение не только в злонамеренной поддержке арабских стран и щедрых пожертвованиях Европейского Сообщества, но и в их детской «игре ради славы и чести». Израильские политики часто горько сетуют, что «у них нет партнера по мирным переговорам».
А у доблестного палестинского руководства нет подходящего партнера по игре в поддавки, в которой выигрывает тот, кто пожертвует жизнью большего числа собственных сограждан.
Спустя тридцать лет после решения ООН стало ясно, что для образования нового государства в современном мире недостаточно одного лишь энтузиазма и честолюбия вождей. Требуется еще многое: в частности, солидар ный интерес достаточно большой группы предприимчивых, квалифицированных людей, готовых тратить свои силы и средства на организацию основной инфраструктуры (дороги, водопровод, связь, электричество, продуктивные отрасли хозяйства, здравоохранение, образование), а не только на пропаганду и вооружение… Восемь палестинских университетов (фактически колледжей) были основаны за время «израильской оккупации» при активном содействии израильских властей, но вместо центров будущей образованности они, в результате «академической неприкосновенности», превратились в склады оружия палестинских боевиков.
Все демократии оказываются слабы по отношению к террору, но Израиль имеет столетний опыт успешной борьбы с терроризмом. Этот опыт, однако, требует беспощадной уверенности в своей правоте. Это то единственное, чего Израилю постоянно недостает. Я уже упоминал, что в результате завышенных оценок перспектив мирного сосуществования израильский народ на время потерял ощущение своего единства перед лицом смертельной опасности. Многим людям стало казаться, что стоит нам отказаться от «каких-то там поселений», и — войне конец.
На самом деле тогда-то только мы и увидим настоящее нача ло. Терроризм — это норма, с которой Ближний Восток жил веками, и единственное изменение, которое внес XX век, состоит в усовершенствовании орудий убийства. Израильская политика в отношении арабов вообще, и арабов Палестины в частности, так долго питалась ложными представлениями об «общечеловеческих ценностях», внушенными европейским воспитанием, что и сейчас не все израильтяне освободились от этой слепоты.
При «правительстве национального единства» все него дование наших прозревших граждан было направлено на «коварство» Арафата, не желавшего мира, но, по существу, скорее напротив, израильский истеблишмент и европейское общественное мнение в течение длительного времени невольно вводили арабов в заблуждение. Соглашение в Осло, Нобелевские премии и широкое сочувствие «справедливой палестинской борьбе» создали у них ложное впечатление, что их победа близка. Свою победу они, конечно, представляли себе совсем не так, как израильские и европейские «миротворцы.».
Они представляют ее примерно так же, как афганские талибы. То есть как конец еврейского государства, их безраздельное господство на всей территории Израиля и передел имущества в соответствии с их представлением о справедливости. Возможные при таком исходе кровавые жертвы сами собой разумеются, как оправданное возмездие евреям за их высокомерие. Воображение европейских либералов почему-то останавливается перед неизбежными последствиями победы того «справедливого дела»,[1] которому они так искренне сочувствуют.
Горячие прения в Кнессете и бес численные демонстрации борцов за мир арабы интерпретируют как предвестники новой серии уступок.
Еще чуть-чуть припугнуть жалких евреев, нажать на амери канцев, и Израиль в их руках! Фундаментальная разница в ментальности неустранима в политике. Рациональные, словесные объяснения на уровне народов неприменимы. Сэмюэль Хантингтон не выдумал проблему массового взаим ного непонимания цивилизаций. Как добросовестный ученый он ее только обозначил.
Расширение кругозора рядового человека и глобализация сыг рали с западной цивилизацией злую шутку. До тех пор пока мусульманский мир пребывал в глубоком сне, Европа могла безнаказанно отождествлять свою победоносную историю с историей человечества. Прогресс в известной нам со школьных лет истории — это развитие и экспансия Европы. Великими географическими открытиями мы называем заморские плавания европейцев. В центре истории средних веков у нас стоит борьба пап и императоров, а не история халифата. Для всего этого есть свои причины. Но мусульманин видит это как свою вековую обиду…
Европейское образование и масс-медиа разбудили в широких кругах мусульман дремлющую амбицию. Они не хотят привыкнуть к своему положению на обочине. Каждый народ хочет быть в центре истории. Против Запада стали выступать отнюдь не бедные и невежественные, а скорее богатые и образованные. Точнее — амбициозные.
Вся изобретательность интеллектуальных элит мусульманских народов, вся их немалая предприимчивость и творческая потенция сосредоточились на компенсации их комплекса неполноценности, на мести европейцам за их историческое превосходство. Само это превосходство, полное невнимание европейских народов к мусульманскому миру они воспринимают как проявление злой воли и величайшую несправедливость. Так ребенок мстит родителям за невнимание. Он готов затеять пожар, чтобы родители, наконец, испугались и сосредоточились на его персоне.
Израиль в этом конфликте лишь второстепенный персонаж, выбранный как мишень для ненависти из-за своей относительно большей доступности — «слабое звено».
Претензии палестинских лидеров направлены не по адресу. Палестинцы живут не хуже жителей других арабских стран. Израиль не мог бы взять их за руку, благополучно провести через все лабиринты их собственной истории, пронести над омутами и без потерь посадить на сухое место меж молочных рек. Израиль не может «дать» им государство. Бюджет своего государства и свою инфраструктуру они должны обеспечить себе сами. Никакие наши уступки не скомпенсируют палестинцам фундаментального культурного отставания, на которое обрекла их собственная история.
Однако террор является как раз тем полем, на котором они вполне конкурентоспособны и могут приковать к себе внимание всего мира. Это и есть тот единственный товар, который их вожди выносят на международный рынок. Разбойничья удаль во многих (особенно молодых и бедных) обществах более распространенная черта, чем интеллект и трудолюбие. Война, таким образом, становится тем простейшим средством конкуренции цивилизаций, которое в первую очередь привлекает внимание амбициозных лидеров. Поэтому творческие способности мусульманских народов сосредоточились в основном в военно-политической сфере, позволяющей напомнить о себе наиболее действенным образом.
Война — не худшее из человеческих занятий и имеет за собой многотысячелетнюю престижную традицию. Культура войны в большом почете у мусульманских народов. Военная профессия к тому же единственная массовая техническая профессия во многих мусульманских странах, обеспечивающая вполне современный уровень специалистов. Народные массы очень ценят своих военных героев. Духовные лидеры ислама поощряют это настроение. Причины для войны всегда находятся, и почетное поражение совсем не позорит погибших. Эта культурная ситуация поощряет все новые и новые темпераментные группы во всех мусульманских странах пытать свое счастье.
