Слава Тарощина - Рожденные телевизором
Программа устроена так, что у оппоненов есть своя группа поддержки. На стороне Минаева, как он сам неоднократно напоминает, – успешные состоявшиеся люди, на стороне Гордона – лузеры из числа недобитой интеллигенции. В раскаленном воздухе часто мелькает имя коллеги Минаева по писательскому цеху Достоевского. Попутно один из защитников певца офисного планктона, Алексей Митрофанов, сделал интересное открытие: Сталин придумал вам литературу, Пушкина с Достоевским, а вы шестьдесят лет за ним повторяете. И тотчас он же реабилитировал Федора Михайловича в глазах общественности сравнением с Минаевым – оба писали для денег. Тут трепетный Митрофанов, возбужденный присутствием телекамер почти до пограничного состояния, и меня навел на некоторые аналогии.
Программа Гордона напомнила «Кадриль литературы» из «Бесов». В студии Первого канала, где стоял дикий ор, «воцарился какой-то всеобщий сбивчивый цинизм». Адвокаты Минаева – типичные «буфетные личности»: телеведущий Андрей Малахов, автор романа «Мои любимые блондинки» (истерически противопоставлял гений Минаева переделкинским алкоголикам); ресторатор Игорь Бухаров, автор книги «Nostalgie. Секрет успеха» (путаясь в падежах, гневно упрекал единомышленников Гордона в зависти); писатель Татьяна Огородникова, автор бестселлера «Who is ху» (нежно говорила о чем-то своем, девичьем); все тот же Митрофанов, автор книги о группе «Тату» (его речи см. выше). Я их потому так подробно представляю, что все они – актуальные писатели по сегодняшним меркам. И на вопрос Степана Трофимовича из «Бесов» – что прекраснее, Рафаэль или петролей? – они, несомненно, ответят: конечно, петролей. Верно сказано – какое время на дворе, таков мессия.
Литература в России – параллельная власть. Неслучайно ею баловались многие представители политического Олимпа – от бурной Екатерины II до застенчивого гэкачеписта Лукьянова, он же поэт Осенев. Если при Ельцине вирши сочинял только Примаков, то при Путине – Медведеве поэтический цех пополнился целым созвездием: Сергей Лавров, Олег Морозов, Владислав Сурков, Алексей Улюкаев, Джахан Поллыева, Борис Грызлов. Но мы сейчас о другом. После смерти Пушкина рыдающий мальчик в трактире спрашивает: а кого теперь назначат на стихи? При советской власти разрыв между теми, кого назначают в писатели, и теми, кого любят в самой читающей между строк стране, был гигантским. Как бы по ту сторону экрана ни надрывались, выбирая в заглавные прозаики какого-нибудь Георгия Маркова, по сю сторону лишь скептически ухмылялись, держа в руках томик Юрия Трифонова. Когда все стало можно, последовала смена вех – место Лотмана с Лихачевым в кадре заняли Юденич с Дашковой. Нынче ветры изменились, в воздухе запахло стабильностью, а модные писатели обернулись проектами. Хотя ключевое слово «назначать» и сегодня не утратило актуальности. Сергей Минаев – проект особый, как утверждают наблюдатели в Сети, кремлевский. Не зря же он сочинил «Повесть о третьем сроке». А кремлевские – народ упорный. Ведь удалось Поллыевой подвинуть даже Цветаеву: в первой «Иронии судьбы» звучат стихи Марины, а во второй – Джахан.
Разумеется, Гордон проиграл бой Минаеву. Он знает, что всегда будет проигрывать современным ветряным мельницам. Но за попытку – спасибо. Подобные попытки необходимы. Хотя бы для того, чтобы из двух российских феноменов, подмеченных Набоковым, – великая литература и тайная полиция – нам не остался на веки вечные только второй.
1 июняВодки хватит на всех
Победоносный май 2008-го выявил некоторые противоречия в отношении представителей высших эшелонов власти к российскому телевидению. Дмитрию Медведеву оно нравится, Сергею Миронову – нет.
Дмитрия Анатольевича можно понять. Ни одно ТВ мира не способно столь искусно форматировать президентов и менять стереотипы общественного сознания. Веками страной правил один человек, но родина приказала – и электорат тотчас привык к парному бренду, будто так было всегда: Маркс и Энгельс, Дольче и Габбана, Путин и Медведев. Сергея Михайловича тоже можно понять. ТВ сделало для него меньше, чем для Медведева, оттого он смотрит на сей предмет широко открытыми глазами и видит кардинальное: экран заражен вирусом аморальности. Отважный председатель Совета Федерации опровергает Канта, ибо уверен – нравственный закон не внутри нас, а снаружи. Посему на ТВ необходима нравственная цензура, которую могут осуществить только общественные советы.
Грустно, что государственные мужи умудряются не замечать очевидных вещей: между их воззрениями имеется причинно-следственная связь. ТВ оттого и аморально, что участвует в интеллектуальном бартере с властью, где лояльность обменивается на вседозволенность. Именно поэтому телевизионный контент стал третьей по доходности (после нефти и газа) естественной монополией. А в данном роде бизнеса самый ходовой товар, как прозорливо заметил Миронов, четыре «С»: сенсации, скандалы, секс и смерть. Впрочем, формула нуждается в уточнении. Праматерь четырех «с» – пошлость, неистребимая, как рекламная перхоть. Пишу статью, а на экране – репортаж о выставке, где лучшие умы питерской школы (привет Миронову) являют чудеса креатива. Ксения Собчак представляет коллекцию личной обуви (около пятисот пар) и свежевыжатый сок из собственных тапочек, а Роман Трахтенберг грезит об экспозиции использованных презервативов.
Подобные примеры можно множить бесконечно, но лучше остановиться и внести еще одну коррективу в мироновскую формулу. В мае окончательно выяснилось – на рынке телеуслуг отлично продается вербальный патриотизм. Сама Катя Лель призналась: счастлива, что родилась на одной земле с Биланом, победителем певческого конкурса «Евровидение». Сегодня всякий, кто не разделяет счастье Кати, смахивает на оппозиционера. В «Вестях недели» было больно смотреть на Филиппа Киркорова, которому инкриминировали: а) продюсирование украинской певицы Ани Лорак, занявшей на «Евровидении» второе место; б) звание народного артиста Украины, полученное им лично от Ющенко; в) зависть к Билану. Казалось, еще мгновение, и король поп-музыки сознается: да, грешен, рою по ночам подкопы под власть. Но нет, Киркоров сумел взять себя в руки, пролепетал что-то патриотическое, с тем его и отпустили.
Безумству храбрых уже можно петь песни. Сергей Минаев вышел «К барьеру!» и бросил в лицо лично Иосифу Пригожину с последней прямотой: «Мы считаем патриотами тех, кто в двенадцать ночи громче кричит: я патриот, Россия вперед, мы всех порвем!». Не автор романа «The Телки», а чистый Чаадаев, или, будем скромнее, Солженицын. Прежде чем всех порвать, перед народом встает сложная задача – понять, кем или чем именно следует больше всего гордиться в данный момент: мощью бронетанковой техники, наводящей страх на улицах Москвы перед военным парадом? ритуалом инаугурации, чье глянцевое совершенство нарушил лишь сбившийся набочок галстук Медведева? победами «Зенита» и сборной по хоккею? будущей Универсиадой-2013 в Казани? Димой Биланом? Стоп! Конечно, Биланом. Третьестепенный песенный конкурс давно, еще со времен участия в нем Пугачевой, стал главным тестом на патриотизм. Ее убедительный проигрыш в 1997-м обернулся мощным стимулом для роста национального самосознания. Тогда-то проклюнулась одна особенность: чем больше обновленная Россия жаждет самобытности, тем больше она хочет нравиться именно Западу. Это обстоятельство и теперь уравнивает профессиональных любителей родины – от политологов ранга Нарочницкой (известная державница возглавляет что-то шибко демократическое не в Торжке, а в Париже) до представителей высшего попсового света калибра Валерии. Ее муж Пригожин не забывает не только славить страну и ее президентов, но и сообщать об успехе жены, занявшей в британских чартах третье место (перед Мадонной!).
Одним словом, телепатриотизм – на гребне моды. Чем громче Хинштейн кричит «Славяне, вперед!», тем чаще его приглашают в эфир. Чем яростней Леонтьев с Кургиняном брызжут слюной по поводу НАТО, Америки, украинцев, грузин, эстонцев, тем вернее их репутация столпов аналитического вещания. Поскольку сегодня все процессы (от фабрики президентов до фабрики звезд) вполне рукотворны, хорошо бы понять смысл этой истерической любви. При советской власти чувство гордости за великую страну декларировалось как альтернатива колбасе по 2.90, французским лифчикам, Би-би-си и «Свободе». Какую же идеологическую нагрузку несет сегодня патриотизм? Думаю, никакой. Идеологию вытеснил расчет. Это русские мыслители, одержимые мессианством, не имели в виду материю – только чистый дух. Зато вторая кнопка, заявившая устами Светланы Мастерковой краеугольное: «Все, чего касается канал „Россия“, обрастает золотом», вполне ведает, что творит. Такие рейтинги, какие дали победы футбола, хоккея и «Евровидения», каналу не могли присниться даже в самом сладостном сне.
