Андрей Савельев - Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2
Россия, потенциально самая богатая естественными ресурсами страна мира, нуждается в воссоединении, заселении и освоении. Чтобы это дело было обеспечено, среди русских должен восторжествовать принцип — быть всем вместе и заодно, — и тогда никто и ничто не устоит перед ними.
Зревшие в “советском обществе” кризисные процессы в конце 80-х, по крайней мере формально, ликвидировали прежний политический режим партийной олигархии, власти партийного аппарата, сменив его “властью немногих”. Но при этом институты государства, государственная машина оказались разрушены. На их развалинах выросло множество уродцев, тщетно пытающихся изобразить из себя государства. Конечно, ими управляют не кухарки. Но в основном, увы, — мошенники, казнокрады и изменники. Если же ни первые, ни вторые и ни третьи, то — наверняка — равнодушные циники. Не верится? Есть сомнения? Но разве такое утверждение не подтверждается стремительными административными взлетами молодых, бездушных карьеристов из “вольноотпущенников” и “ташкентцев”, вроде гг. Чубайса, Немцова, Коха, Кириенко или Задорнова?
Сильнейшее испытание приходится переживать общественному сознанию. Распавшись на множество противоположных, враждующих, несопряженных фрагментов — оно существует как предрассудок, замкнувшийся в этнический, имущественный, профессиональный, идеологический кокон, наполовину варварский, наполовину криминальный. Каковы внутренние причины протекающего процесса? Неужто всё дело в неприемлемости для России демократической формы правления, власти народа?
Болезнь столетия
Отношения, существующие между большими группами людей, именуемых народами, мы называем этническими. Если в государстве существует более одного коренного народа, а таких государств в современном мире абсолютное большинство, то секрет его стабильного, устойчивого развития заключается в том, насколько разумно оно устроено.
Главное, что должно заботить современных политиков, заключается в том, чтобы предотвращать какие-либо межэтнические конфликты внутри государства и иметь волю для их подавления, если они, тем не менее, возникают.
Вся история последних 200 лет вращалась вокруг передела мира между политическими общностями и строительства национальных государств. Маркс, исхитрившийся разглядеть бродящий по Европе призрак мирового коммунизма и предсказавший эпоху социальных революций, оказался никчемным пророком-софистом. Нас он интересует не сам по себе, а лишь вследствие роли, которую сыграл в судьбе России XX столетия. Он не увидел процесса строительства наций. В свою очередь, принципы, на которых было сооружено государственное здание, названное Советским Союзом, представляли собой демонстративное пренебрежение “техникой государственной безопасности”. Его возводили “марксисты”, бредившие мировой революцией и классовой борьбой, но оставшиеся равнодушными к “национальному вопросу”, отождествив нации с классами и приписав им качества, присущие народам.
Обычно коммунистов во власти обвиняют в недооценки кибернетики, психоанализа и генетики. Для самом науки такое пренебрежение со стороны власти, возможно, носит характер тривиального высокомерного невежества. Но в конце концов здесь можно и наверстать упущенное, мобилизовав ресурсы и интеллект. Но нельзя наверстать упущенное время.
Режим, создавший СССР, прошел мимо двух наук, которым, как оказалось, нет цены — этнологии и политологии. Первая изучает отношения между народами, вторая — между нациями. Лишь используя их законы, можно построить современные государства, подобно тому, как современное здание можно создать лишь на основе владения секретами архитектуры, инженерного дела и человеческой психологии.
Тот факт, что “конструкция” СССР просуществовала 70 лет и ухитрилась выдержать испытание Мировой войной, скорее всего должно быть отнесено к парадоксам истории. Оно не вписывается в общую парадигму исторического процесса, а опровергает ее. В то время, как остальной мир консолидировал многочисленные народы земли, формируя из них нации, в Советской России и ряде других стран, оказавшихся после 1945 в зоне его влияния, сложившиеся нации превращались в конгломерат народов.
В чем заключены основные ошибки, допущенная в конструкции Советской России? В целом комплексе противоречий, которые содержатся в самом “проекте” и в том, как он реализовывался. Их предпосылки можно найти в далеком прошлом — в дворянском либерализме власти, проявившемся в царствование Александра I (1801–1825). Автономия, предоставленная Финляндии и Русской Польше, черта оседлости и самоуправление, дарованные евреям, скрытое поощрение нигилизма и масонства, обернувшееся мятежом в декабре 1825.
Февральский заговор 1917, в котором объединились либеральное дворянство, республиканский генералитет и социализированная буржуазия, не ограничился свержением монархии. Он привел власть к хаосу и утрате ею способности государственного управления. Как только власть в России исчезла, оказавшись в руках никчемных болтунов, вроде Керенского, начался ее этнический и территориальный распад.
Реакции разложения оказалась тем более интенсивной, что она была спровоцирована в условиях тяжелейшей мировой войны, действиями германской, австрийской и турецкой агентуры в тылу, распространением пораженчества с помощью социал-демократов.
Впрочем, все эти факторы были не определяющими, а второстепенными. Главная проблема заключалась в другом. В России к началу XX века не сложилась русская нация. Население Империи все еще состояло из совокупности народов. Процесс образования наций только начинался. Сами народы, входившие в состав государства Российского постепенно, по мере его территориального расширения, находились на различных ступенях развития, исповедывали различные религии, принадлежали к неоднородным расовым, антропологическим, культурным и языковым группам. Институты власти служили не России, а монарху, считавшемуся ее олицетворением. Основная часть жителей вела сельский образ жизни, принадлежа к сословиям крестьян, дворян и духовенства. Даже горожане в своей основной массе представляли собой крестьян-ремесленников, а русские города — особую форму сельских усадебных поселений, мало чем отличавшихся от сельского быта и не имевших ничего общего с городами европейского типа. Буржуазия в собственном смысле этого слова отсутствовала. Следовательно, не было ни человеческого материала, ни производительных сил, ни соответствующих идей, благодаря которым возникают и создаются нации.
Не будем забывать, что русские народы на несколько веков моложе главных народов Европы, где нации возникли в XVII–XIX вв. Этот процесс сопровождался не только слиянием народов, что имело место в Италии или Германии. Скандинавия непрерывно распадалась. Агония Австрии и Османской Империи продолжалась все XIX столетие.
Словом, для кризиса Российской Империя имелись все необходимые предпосылки. Недоставало лишь разложения власти, чтобы страна оказалась в состоянии “бессмысленного и беспощадного русского бунта”, что на языке образованной публики именовалось “социальной революцией” или “гражданской войной”. Заговор, уничтоживший власть императора и верховного главнокомандующего в самый разгар мировой войны, открыл дорогу и бунту, и революции, и гражданской войне. Но та самая власть, крах которой разорвал и разорил страну могла, обязана была страну спасти и сформировать русскую нацию.
Особенности, в которых протекала гражданская война 1918–1922, заставили центральную власть, оказавшуюся у большевиков-коммунистов, использовать для победы малые народы России, расплачиваясь предоставлением этим народом политической автономии в земельных уделах. Белые, пытавшиеся оказать новой власти сопротивление и состоявшие главным образом из русских, имели против себя в качестве противников инородцев (башкиры, татары, горцы Кавказа) и иностранцев (евреи, китайцы, венгры, чехи). Гражданская война, таким образом, приобрела характер не социального или религиозного, а межэтнического и межнационального конфликта, отягченного чрезмерным засильем еврейского элемента.
Когда война закончилась, оказалось, что большая часть России — это “союзные”, “автономные”, “народные” и тому подобные республики (коммуны, округа и т. п.) с собственными законами, правителями и властными кланами, состоящими, само собой разумеется, из инородцев. Пришлось изобретать СССР, интриги вокруг которого достаточно отчетливо прослеживаются в дискуссиях среди руководства РКП и в партийной публицистике. Написанного в то время вполне достаточно для того, чтобы исчезли всякие иллюзии относительно того, почему военно-хозяйственная диктатура должна была пойти на нарочито-вызывающий децентрализм в государственном устройстве.
