Итоги Итоги - Итоги № 22 (2012)
По-человечески умные роботы тоже встречаются. Как правило, они появляются на экране компьютера в образе внешне приятного и хорошо обученного сотрудника, который встречает посетителей у онлайновых дверей офиса и помогает решать его задачи. Таких помощников создают, например, для корпоративных клиентов в компании «Наносемантика» (их называют инфами). Здесь вопрос ума и сообразительности виртуальных персонажей стоит ребром, и он напрямую зависит от того, сколько человеко-лет с инфом работали лингвисты, обучая и вкладывая в него необходимые знания. «Его знания могут быть глубокими, но по конкретной теме, а могут быть поверхностными, но захватывать большое количество тем», — рассказывает Илья Ремизов, технический директор «Наносемантики». По его словам, в среднем на разработку виртуального консультанта уходит три месяца, а стоимость может варьироваться от 1 до 3 миллионов рублей. Соответственно, создать универсального помощника, разбирающегося во всем на свете, теоретически возможно, но на это понадобятся годы кропотливой работы и немалое количество денег. Так, по оценкам специалистов Microsoft, обучение интеллектуальной справочной системы по управлению и ремонту сложного технического объекта, скажем, электростанции, корабля или самолета, занимает от 1 до 3 лет командой от 3 до 10 человек. Но этим все проблемы с виртуальными помощниками не исчерпываются.
Если робот стремится быть похожим на человека, он должен соответствовать ему умением слушать и говорить. Системы преобразования текста в речевые сообщения сегодня работают отлично, а удовлетворительное распознавание голоса получается лишь с точностью 80 процентов. А круг языков, для которых такие системы уже реализованы, весьма ограничен. К тому же нынешние интеллектуальные технологии пока не вышли на хороший уровень самообучаемости. Хотя в этой части есть подвижки. Напомним, что трендсеттер Siri вырос из проекта CALO (Cognitive Assistant that Learns and Organizes), крупнейшего открытого проекта в области искусственного интеллекта в США, на который его заказчик DARPA (Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ) потратило 150 миллионов долларов и в котором участвовало более 60 университетов и исследовательских организаций. Одна из главных целей CALO как раз и заключалась в поиске механизмов быстрой обучаемости алгоритмов в естественной среде общения.
Впрочем, недостатки разговорного жанра разработчики виртуальных помощников стараются компенсировать дополнительными знаниями о хозяине. Так, компания Microsoft, разработавшая электронный сенсор Kinect, позволяющий управлять компьютером при помощи жестов, говорит сегодня о переходе от графического пользовательского интерфейса (GUI — graphical user interface) к естественному пользовательскому интерфейсу (NUI — natural user interface). Идея предполагает как расширение и совершенствование собственно каналов коммуникации (речь, жесты, тактильные ощущения и пр.), так и понимание компьютером намерений человека. Кстати, на российском этапе международного студенческого конкурса по программированию Imagine Cup, проводимого под эгидой Microsoft, второе место заняла команда из МФТИ и МГУ, которая создала игрушку-чебурашку: она наблюдает за своим владельцем и фиксирует все изменения в настроении ребенка.
Если добавить к этому умение современного ПО отслеживать наше местоположение, анализировать тексты в соцсетях и поисковых запросах, получается, что виртуальные персонажи знают о нас очень много. И пусть вас не вводит в заблуждение тот факт, что нынешние помощники курируют узкие области наших интересов. По чисто технологическим причинам они будут обмениваться друг с другом своими порциями данных — ведь человеку нужен всего один помощник, значит, к нему будут подключаться новые сервисы и этот помощник должен быть открыт для такого взаимодействия. К тому же каждый раз сервисы будут подтверждать, что им разрешен доступ к запрашиваемым данным. «Приложения фактически станут огромным облаком сервисов, доступных с любого устройства, а момент поиска, выбора, локальной установки сервиса практически исчезнет»,— полагает Кирилл Петров. Иными словами, где-то в удаленном центре обработки данных компьютерные сервисы будут постоянно «обсуждать» наши просьбы и желания, советуясь друг с другом, как бы их лучше исполнить.
Получается интересная история. Ум робота-помощника зависит от глубины его знаний о человеке: чем он умнее, тем более ценен для хозяина. Но также и для третьих лиц, которые захотят эти знания получить. Как известно, главный канал получения личной информации — это секретари и служанки. С этой точки зрения виртуальный персонаж способен дать сто очков вперед живому помощнику, ведь компьютерным программам люди сегодня поверяют такие тайны, о которых они вряд ли сообщили бы реальному человеку. Кто поручится, что ваш преданный робот, не болеющий и не состоящий в профсоюзах, однажды не будет завербован хакерами? Похоже, что бурное развитие виртуальных помощников скоро заставит скорректировать Уголовный кодекс. Ведь, не дай бог, случись что, кто будет отвечать за действия завербованного робота? Разработчик ПО? Его хозяин? Или разработчики систем безопасности предложат нам новую услугу — регулярный тест на лояльность робота своему хозяину?
Шестидесятник / Искусство и культура / Спецпроект
Шестидесятник
/ Искусство и культура / Спецпроект
Евгений Евтушенко — об истории предательства Иосифа Бродского, о любви к Фиделю и ненаписанном романе, о ценителе поэзии по имени Пиночет и авантюре, придуманной Пабло Нерудой, о том, как инкогнито добраться до Таити и проколоться на «Плейбое», о несостоявшейся кругосветке, а также о том, что в жизни не надо бояться ничего, кроме совести
Наш долгий неторопливый разговор с Евгением Александровичем Евтушенко прерывается чтением стихов. Некоторые появились только что, а возможно, и по ходу беседы. Ощущение, что я первый, кто их слышит, слегка даже сюрреалистическое: наше поколение, да и поколения после шестидесятников боготворили. Небожители!..
— Евгений Александрович, у меня еще такой, лично выстраданный вопрос: мы, читатели, в провинции особенно, воспринимали могучую кучку шестидесятников как нечто единое, спаянное общими идеалами, великими талантами и взаимоуважением. И тяжело потом было узнавать о расхождениях и недоразумениях между вами, Вознесенским или Аксеновым...
— Нас обдуманно ссорили. С Робертом Рождественским тоже. Некоторых людей раздражает чья-то любовь или дружба, ибо сами они ни к любви, ни к дружбе не способны. Иногда разрушают дружбу из чувства ревности, собственности. Но с Робертом и Андреем у нас отношения, слава богу, восстановились. С Аксеновым — увы! — нет. Он сделал непозволительное: снял эпиграф с моими стихами из книги его матери «Крутой маршрут» после ее смерти. Но сегодня для меня остается одной из тяжелейших ран взаимоотношения с Бродским, превратившиеся, к сожалению, и в посмертные. Сколько книг вышло о Бродском, а нигде ни слова, что он был освобожден по моему письму.
— Так давайте внесем ясность.
— До процесса над Бродским ни его самого, ни его стихов я не знал. Их мне принесла Фрида Вигдорова, та женщина, которая сделала знаменитую тайную стенограмму с его процесса, подвергшаяся затем преследованиям и о которой Бродский даже после ее смерти не удосужился сказать ни слова благодарности. За что Анатолий Рыбаков сурово его осудил при встрече. Я был одним из первых, кому Фрида читала этот документ. Стихи Бродского мне понравились. И меня, конечно, возмутило, как это так с ним поступили. Бродского даже формально нельзя было причислить к тунеядцам: все-таки кое-что он печатал. Надо было ему помочь.
Это совпало с моей поездкой в Италию. Не скажу, что там на каждом шагу меня спрашивали о Бродском, но все-таки спрашивали. Я своими глазами видел, какой вред нашему государству эта история приносила. Мы говорили об этом с Ренато Гуттузо, чудесным художником, моим другом, членом президентского совета общества дружбы «Италия — СССР». Говорили с Джаном Карло Пайеттой, секретарем Итальянской компартии. И в результате создали такой пакет: мое письмо, письмо Гуттузо и письмо от имени ИКП. С этим пришли к послу СССР в Италии Семену Павловичу Козыреву, высоко культурному человеку, представителю старой школы дипломатии. Знаете, что он сделал? При нас же написал свое мнение: что полностью согласен с тем, что инцидент с Бродским не идет на пользу престижу СССР и затрудняет отношения с дружественной компартией. Письмо дошло до Политбюро.
