Сборник - Измерение “Ф”
Алекс, ничего уже не соображая, вскочил и, позабыв о людях с ружьями и их разговоре, бросился к Ситмаху.
Он был почти рядом, когда ощутил опасность. Он почувствовал знакомую дрожь земли. Поглощение? Он метнулся вперед, в кусты, но провалился в канаву. И тут вновь затрещали выстрелы. Все пули летели в него, все люди вокруг хотели, чтобы он больше не жил, не смел дышать, не мог ходить, чтобы остатки изуродованного мира принадлежали только им. Мальчишка лежал в жгучей крапиве, ожидая, когда же заряды ненависти долетят и уничтожат его. Что его защищало? Желание жить? Или ружье Ситмаха, что стреляло подле?
Он приподнялся и позвал своего спасителя. Стебли вокруг зашуршали, и Ситмах скатился к нему в полную ржавой воды, заросшую крапивой канаву, принеся с собой запах пота и пороховой гари.
— Алекс, живой, черт?
— Живой, — пробормотал Алекс. — А ты?
— Частично… Уходим, скорее…
Алекс и сам чувствовал, как в земле нарастает знакомая дрожь… Опротивели они ей. Надоели. Сейчас чавкнет — и сожрет.
Ситмах вскочил и, пригибаясь, побежал вперед, при каждом шаге заваливаясь на один бок.
— Ты ранен? — спросил Алекс. Не верилось, что с Ситмахом может что-то случиться.
— Да, зацепило, — отозвался тот.
Теперь Алекс заметил, что на серых грязных брюках чуть повыше колена расплывается бурое пятно.
— Скорее, скорее, — торопил Ситмах. — Потом будешь выражать соболезнования…
Они выскочили на улицу и побежали, уже не скрываясь. Они очутились между двух огней — между ненавистью людей и ненавистью земли.
Им грозили ружья тех, кто скрывался в домах, их отторгала сама Земля.
Но выстрелов больше не было, и дрожь под ногами стихала. Они выбрались из поселка и остановились. На дороге никого. Ни Родиона, ни его жены, ни Макса. Даже конь Ситмаха исчез.
— Может, их поглотило? — тихо спросил Алекс.
— Поглотило, точно… — согласился Ситмах, кривя губы, — только не отроешь уже.
Он сел на камень, поросший мхом, и, достав нож, разрезал штанину. Нога там, где вошла пуля, посинела. Кровь, стекая, образовала темно-красную дорожку, и Алекс подумал, что в ботинке у Ситмаха чавкает не только вода из канавы… Ему стало не по себе…
— Может, вырезать пулю? — предложил Алекс.
— Ты будешь?
— Я? Нет… — он даже отступил.
— Так не говори ерунды. Лучше возьми нож и срежь кору с дерева. Только не лапай изнутри руками.
Ситмах, приложив кору, завязал ногу куском драной подкладки. Они остались вдвоем без еды, без лошадей, далеко еще от границы Поглощения.
— Ерунда, — сказал Ситмах. — Все ерунда. Чем нас меньше, чем мы бессильнее, тем маловероятнее Поглощение. Земля просто-напросто нас боится и уничтожает из страха.
Он встал, опираясь на ружье, как на палку. И они двинулись дальше. Поначалу Ситмах шел довольно бодро, потом стал хромать все сильнее и сильнее. Возле каждого озерца и ручья он останавливался попить и наполнял флягу водою, но фляги хватало ненадолго. Алекс предложил опереться на него. Ситмах смерил мальчишку выразительным взглядом и не ответил ничего. Но вскоре тяжелая рука Ситмаха опустилась ему на плечи, и они побрели в обнимку, как пьяные, что возвращаются с кутежа…
Когда совсем стемнело, оба путника повалились на землю и так лежали, не в силах сделать ни шага. Превозмогая усталость, Алекс поднялся и отправился собирать сухостой. Костер разгорался плохо. С болота тянуло сыростью. Ситмаха стало знобить. Наконец огонь разгорелся и стал согревать. Тепло обнадежило. Быть может, они доживут до рассвета, доберутся до границы, а там… Там будут люди… Они не станут стрелять. Они протянут руки.
Алекс лег на землю и стал гладить ее огромное холодное тело. “Господи, — шептал он, обращаясь к сырой и равнодушной массе под собою. — Господи, сделай доброе… Разве мы так уж плохи?… Господи, не будь так жесток…”
Все в голове у него спуталось: небо и преисподняя, песок и болота. Лишь тепло костра оставалось теплом, и горячечный бред Ситмаха оставался голосом человека.
Так Алекс и заснул, прижимаясь к земле, обнимая ее и шепча бесконечные клятвы покорности всесильной разъяренной Гее.
Они дошли до границы. Ситмах снял руку с плеча Алекса и положил ладонь на белый гладко обструганный столб, врытый в землю. Столб еще пах смолою. С одной стороны был лес и болота. С другой — дома. Улицы. Стояли машины. Красная кирпичная труба дымила. Экскаваторы, наперебой рыча, вгрызались в землю. Яма была огромной, как котлован на месте Поглощения. В нее с тупым упорством светили прожекторы.
— Ну вот… — Алекс в гримасе, что означала улыбку, растянул рот. — Дошли…
И он хотел переступить границу.
— Стой, — сказал Ситмах.
Алекс обернулся, не понимая.
— Я не пойду, — Ситмах оттолкнулся от свежеобструганного столба и сделал шаг назад. — Я не пойду туда.
— Да ты… как же… — Алекс выпучил глаза. — Ведь там безопасно.
— Я не пойду, — в третий раз повторил Ситмах.
— Тебе врач нужен, ты умрешь один, раненый, в лесу… — пытался убедить Алекс, оглядываясь на дорогу и город. Там ходили люди, там была жизнь, настоящая жизнь, как до начала Поглощения.
— Запомни, парень, из всех, кто еще топчется здесь, я умру самым последним, — хмуро произнес Ситмах и, повернувшись, пошел, не разбирая дороги, в лес.
Алекс сделал несколько шагов следом за ним и остановился, озираясь. Город за спиною манил…
— Ситмах! — завопил он от отчаянья и боли.
Тот шел не оборачиваясь и почти уже скрылся среди осинника и низких елочек. Алекс бросился за ним, потом резко повернул и побежал обратно, потом вновь рванулся за Ситмахом. И, наконец, последний раз повернувшись к городу лицом, он увидел, как красная труба, что пятнала вечереющее небо рыжим дымом, вдруг разломилась пополам и медленно, будто в замедленной съемке, рухнула…
Алекс бросился назад в лес. Границы Поглощения больше не существовало…
СЕРГЕЙ КАЗМЕНКО
ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ
— Но это же немыслимо! — Риттул вскочил со стула и в волнении стал ходить взад и вперед по кабинету. — Вы хоть отдаете себе отчет в том, что стоит за вашей миссией?
— Я еще раз повторяю, — Габбен устало вздохнул, на секунду прикрыл глаза. — Закон существует для того, чтобы его выполняли. Все. Без исключения. Иначе он просто перестанет быть законом.
Он был совершенно спокоен. Тот, кто теряет спокойствие, достоин презрения. И ни один из рода Габбенов не терял лица в экстремальных ситуациях. А Керо Габбен прослеживал свою родословную на девять столетий в прошлое, вплоть до самого Олава Керо Габбена, считающегося основателем рода, который первым из Габбенов добился звания Координатора. Не исключено, что славный род Габбенов имел и более древние корни. Ведь столько архивов погибло во время печальных событий пятисотлетней давности. Но переживать из-за этого не стоило. И без того лишь немногие из могущественных кланов могли похвастать более древней родословной. Что же касается остальных… Керо Габбен как раз и прибыл для того, чтобы решить вопрос с остальными. Вполне возможно, что и с этим Риттулом тоже — иначе с чего бы он так разволновался?
— Закон, говорите вы? — Риттул застыл на месте, уставившись на Габбена. — Закон? Это вы называете законом? То, что может любого человека обречь на худшую из возможных форм рабства, вы называете законом? Это же чудовищно, это же… — он не нашел слов, в раздражении дернул плечом и отошел к окну.
— Давайте прежде всего будем точными, — сказал ему в спину Габбен. — Давайте не будем путать терминологию. То, о чем вы говорите, ни в коей мере не может относиться к человеку.
— Да? — Риттул резко повернулся, подался вперед. — А к кому же тогда, по-вашему, это может относиться?
— Это относится, — Габбен презрительно поморщился. Слегка, только для себя, так что Риттул, скорее всего, ничего не заметил. — Это относится исключительно к биороботам фирмы ГБТ. Только и исключительно к биороботам. И люди здесь совершенно ни при чем.
— Ни при чем, говорите вы? Ни при чем? А как вы отличите человека, обыкновенного человека, от биоробота? Как, я вас спрашиваю?
Габбен выдержал паузу. Две секунды. Три. Теперь можно говорить. Теперь его слова дойдут по назначению. И этот Риттул — уму непостижимо, как он достиг звания Координатора — поймет, наконец, что спорить просто бесполезно. А может, и не поймет, может, он просто не в силах будет это понять. Люди такого сорта обычно не очень умны. Но особенного значения все это не имеет. Нравится Риттулу иск, предъявленный тсангитами, или не нравится, это мало что изменит. Человечество добровольно вступило в Сообщество и признало действующие в Сообществе законы. Так что придется подчиниться. Тем более в данном случае, когда удовлетворение иска может пойти людям только на пользу. Ведь даже незначительное снижение численности населения позволит решить множество проблем. А если подойти к делу несколько шире, чем это предусматривает иск ГБТ… Впрочем, для выработки подробных планов еще будет время.