Борис Бабочкин - В театре и кино
На сцене многих наших театров Горький иногда превращается в некий противоестественный гибрид идеологического начетчика с бытописателем-жанристом конца XIX века. Именно в этом ключе был поставлен, например, "Сомов и другие" в Театре имени Моссовета. Любопытно отметить, что единственная, если не ошибаюсь, рецензия на этот совсем неинтересный, удивительно серый спектакль была напечатана под заголовком: "По-горьковски!".
Вопросительный знак в данном случае был бы более уместен.
Вспомним, какие дифирамбы расточались и такому незначительному спектаклю, как "Мещане" в исполнении молодежи МХАТ.
Мы пришли к такому положению, что когда театр плохо и неверно ставит ту или другую горьковскую пьесу, то он же обвиняет зрителя, который не ходит в театр, в непонимании Горького. Это по меньшей мере несправедливо. Можно себе представить, как трудно было бы сейчас достать билет на "Егора Булычова", если б играл его актер, равный Щукину силой своего таланта.
Оптимистическая природа нашего мировоззрения заставляет нас верить в то, что тяжелое положение, в котором находится сейчас горьковская драматургия на советской сцене, пройдет. С новыми силами, с новыми планами, с новыми желаниями обратится театр тогда к драматургии Горького - вечному источнику размышлений о нашей жизни. Вероятно, будут тогда найдены интересные решения многих горьковских пьес.
Получит, наконец, сценическую жизнь такая блестящая и глубокая пьеса, как "Фальшивая монета", найдет, наконец, должное воплощение на сцене лучшая, с моей точки зрения, пьеса Горького "Достигаев и другие", с новой силой, по-современному зазвучит "На дне". Некоторые канонические решения многих известных пьес будут пересмотрены. Начнется новое открытие Горького в театре. Не пройдут тогда театры и мимо "Дачников", так как эта пьеса принадлежит к числу лучших драматических произведений Горького.
Обстоятельства складывались так, что в течение почти двадцати лет мне приходилось возвращаться к образам этой великолепной пьесы. Я ставил "Дачников" в Ленинградском Большом драматическом театре в 1938 году, возобновил этот спектакль там же в 1949 году с несколько измененным составом исполнителей, а в 1951 году поставил пьесу в Народном театре в Софии (Болгария). Наконец, в сезон 1963/64 года постановка "Дачников" была осуществлена мною на сцене Малого театра в Москве. Кое-что в моем восприятии пьесы за эти годы изменилось, упорядочилось, стало на свое точное место. Моим опытом работы я и хочу поделиться с будущими постановщиками и исполнителями "Дачников".
Сценическая история "Дачников"
В жизни нашего театра было немало славных и красивых страниц. Некоторые из них давно стали легендами; так, чудесной сказкой звучит сейчас история первого дебюта Ермоловой в "Эмилии Галотти". Никому не известная суфлерская дочь в один вечер стала великой артисткой. Наиболее популярной и обаятельной легендой стал рассказ о премьере "Чайки" в Художественном театре. Вы помните: гробовое молчание зрительного зала после конца спектакля, испугавшее актеров до обморока, и неожиданная буря оваций... Но самой красивой легендой, самой притягательной страницей истории русского театра для меня всегда будет премьера "Дачников" в Театре В. Ф. Комиссаржевской 10 ноября 1904 года.
Перелистывая негнущиеся пожелтевшие газетные страницы, воспроизводишь в воображении этот исключительный вечер. Замечательный актерский состав: Варвара - Комиссаржевская, Юлия - Николина, Марья Львовна - Холмская, Басов - Бравич, Шалимов - Гардин, Двоеточие - Уралов, Влас - Блюменталь-Тамарин.
После первого действия царило полное недоумение. Публика еще ни в чем не успела разобраться. Физиономии знатоков и ценителей в зрительном зале "Пассажа" непроницаемы. Демократически настроенная галерка в напряженном ожидании... Кончилось второе действие. Ну, все ясно: это -бытовая комедия, довольно остроумная, довольно меткая и в общем безобидная. Действие имело успех. Автора вызвали и поднесли два венка. Скандал разразился во время третьего действия, когда все намерения автора стали ясными. В антракте творилось невообразимое. Разделенный на две враждующие части зал восторгался и негодовал. Овации перемешались с шиканьем и свистом. Это была почти схватка двух непримиримых, навсегда враждебных сил. Это прообраз будущих боев, будущих сражений. На сцену вышел Горький. Он стоял посреди аплодировавших ему актеров спокойно, скрестив на груди руки, внимательно всматриваясь в бушующий негодованием и восторгом зрительный зал.
"С видом победителя, как бы бравируя, Горький выходил и после 4-го акта. В этот момент Горький был великолепен. Сколько самоуверенности, удальства, вызова было на его лице", - писала одна из газет того времени ("Петербургский листок", № 312, 1904). Да, это было больше, чем провал, - это был скандал, но это было больше, чем успех, - это был триумф. Искусство врывалось в жизнь, оно само становилось жизнью. Что может быть выше этого?
Бурно реагировала на премьеру "Дачников" пресса. Пожалуй, ни одна самая низкопробная пьеса того времени не подвергалась такой ругани, какая выпала на долю "Дачников". Реакционная печать отрицала какие бы то ни было положительные качества пьесы. Либеральная - делала вид, что не понимает содержания пьесы, и оценивала не ее основную идею, а отдельные мелочи, скользила по поверхности. Впрочем, я допускаю мысль, что пьесу действительно не все понимали. Перелистывая рецензии советских газет, я не раз убеждался, что случаи полного непонимания пьесы возможны даже в наше просвещенное время.
В рецензиях о "Дачниках", помещенных в петербургских газетах в 1904 году, хорошо одно - все они появились немедленно после премьеры. В этом смысле их пример достоин подражания.
Когда читаешь рецензии того времени о "Дачниках", создается впечатление, что персонажи пьесы - Шалимовы, Басовы, Калерии, обиженные грубостью автора, попавшего не в бровь, а в глаз, - продолжают свой спор. Темой спора на этот раз стала пьеса "Дачники".
"Горький считается его почитателями "трибуном", учителем жизни, но вряд ли он своей пьесой "Дачники" удовлетворил даже самых своих безусловных поклонников... Горькому не надо изображать героев безвременья. Только Чехов способен был дать такую галерею вывихнутой интеллигенции. У Горького нет на палитре тех мягких, нежных чеховских красок... Горький из писателя, который дерзает, превратился в писателя, который "дерзит". Уж не Калерия ли Басова поместила эту рецензию в № 313 "Петербургской газеты" и подписала ее псевдонимом "Омега"?
Разве не выразил известный мракобес Дм. Мережковский в той же газете вместе со своим мнением и краткое мнение Шалимова: "Крайне скучная, растянутая, по крайней мере слабейшая, чем предыдущие, пьеса. Исполнение неудачное.
Пьеса не имела успеха" ("Петербургская газета", № 313, 1904). И не слышны ли раздраженные интонации Суслова в чрезвычайно характерной статье "Петербургского листка" (№ 312): "Вчерашний спектакль можно с полным основанием назвать "историческим". После долгого молчанья талантливейший из молодых беллетристов написал пьесу такую растянутую, малохудожественную, какой от него нельзя было ожидать. Полное отсутствие меры, отсутствие действия, топорная работа, а местами просто подражание Чехову... Публика очень нервно относилась к пьесе... В общем это аллегория".
После этого неожиданного вывода автор явно выходит из себя и продолжает тоном и лексикой пьяного Суслова: "Жены ноют и причитают, не исключая даже женщины-врача, на которую по временам находят, как на пифию, порывы красноречия, и она произносит пулеметные тирады, а в остальное время все скулит".
Дальше, бездоказательно обругав всех исполнителей, автор статьи вполне разоблачает себя, высказываясь об исполнении В. Ф. Комиссаржевской роли Варвары: "Г-жа Комиссаржевская осталась сама собой, была уныло-однообразна и в комедию внесла много излишнего трагизма (выделено мной; мне кажется, что это высказывание очень ценно. - Б. Б.).
В некоторых рецензиях очень любопытно то, что их авторы скрепя сердце еще принимают пьесу как комедию, с грехом пополам мирятся с ее сатирической стороной, но решительно не хотят заметить, понять, что "Дачники" трактуют политические вопросы, что в пьесе подняты серьезнейшие проблемы действительности, что "Дачники" - философская и социальная драма. Даже более честные критики пытаются отмахнуться от тяжелого впечатления, которое произвели на них "Дачники". Другие, чтобы опровергнуть Горького, сами рядятся в демократические одежды.
В газете "Наша жизнь" от 12 ноября 1904 года Мих. Неведомский вступил с Горьким в спор: "Не в обиду будь сказано автору этой жестокой демократической сатиры над "культурными людьми" - эта драма без действия, прежде всего, как форма не демократична". Признавая художественную ценность лишь некоторых сцен, Неведомский пишет: "...все остальное публицистика...". И вдруг делает неожиданное признанье: "Два слова об этой публицистике. В этом смысле новая драма М. Горького много выше всех его прежних вещей для сцены. ...Много неподдельно прекрасных мест, написанных с душой, особенно в речах Вари -настоящие, подлинные выражения для дорогих автору мыслей. Затем сатирические, бытующие места полны живой и глубокой злости: они кусают противника в самое сердце... Пожалуй, таких мест слишком много. Злоба слишком напряженная... Это минус, огромный минус", - сокрушается автор.
