Андрей Буровский - Вся правда о российских евреях
Среди прочего, Дима обратился и к религии... Мама еврейка, и позвал он раввина. Оказалось, раввин совершенно не способен утешить умирающего человека, примирить его с надвигающейся неизбежной смертью. Наверняка Диме еще и не повезло: уж конечно, есть на свете раввины — хорошие психологи, раввины — утешители, раввины — отцы родные. Но вообще-то раввин очень отличается от христианского священника. Он — скорее юрист, законник, чем священник в христианском смысле этого слова. Его цель — не привести человека к Богу и не примирить человека с жизнью и смертью.
Раввин следит за исполнением данного Богом закона, бесчисленных заповедей иудаизма. Его дело — рассказать прихожанину о Законе и проследить, исполняет ли он Закон. А отношения человека с Богом — дело глубоко личное и интимное. Это пусть каждый решает, как хочет.
Дмитрий умер католиком. Отец Максим сумел хоть в какой-то мере успокоить его и примирить с уходом из материального мира. Дима был хорошим человеком, крупной личностью, и я верю — он находится не в самом худшем месте.
Но его уход ясно показал мне, насколько иудаист предоставлен самому себе на этом свете. И перед лицом Вечности и Бесконечности.
Иудаист обречен в мире чувствовать себя более одиноким, более ответственным и более взрослым, чем христианин.
Христианский и иудейский рационализмХристианство приучает своих приверженцев к рациональному мышлению; наверное, это одна из самых рациональных религий, и это великий воспитатель. Самые принципы рационального познания были выработаны Церковью...
В конце концов, на чем основывается все учение христианской Церкви и ее миссия в мире? Да на том, что в годы правления императора Тиберия в одной из самых глухих римских провинций произошло НЕЧТО. Сплелся целый клубок событий, которые могут иметь множество самых различных объяснений. Можно было верить или не верить в то, что Бог сошел к людям в своем Сыне; можно было не верить и в самого Бога, а верить в Ашторет, Ваала или золотого тельца Аписа.
И даже поверив в Бога и в его Сына, люди могли распространять самые фантастические слухи о том, что же все-таки произошло. Многие жители Иерусалима и всей Иудеи что-то видели, что-то слышали и как-то это все для себя поняли... уж как сумели, так и поняли. Можно себе представить, какие фантастические и нелепые слухи ходили вокруг Богоявления, если невероятнейшими сплетнями сопровождается каждое вообще значительное событие!
Как волна самых фантастических слухов захлестывает такое событие, прекрасно показал М. Булгаков в своей «Белой гвардии».
Тем более, во времена Христа фантазия людей не умерялась никаким образованием: даже таким скверным, какое получаем мы сейчас. А произошедшее событие было даже важнее, судьбоноснее для современников, чем вход в Киев Петлюры или свержение Украинской Директории.
До сих пор на Переднем Востоке цветут самые фантастические религии. Вроде и единобожные, но экзотические и странные. Например, йезиды12.
Семь Вселенских Соборов III-VII веков стали рассматривать все эти слухи, мнения, отголоски, рассказы. Соборы постарались привести в систему все, что известно о Христе, и отделить достоверные сведения от явно недостоверных.
Изучили более 20 одних только Евангелий, и лишь четыре из них были признаны заслуживающими доверия; эти Евангелия — от Луки, от Марка, от Иоанна и от Матвея — Церковь считает каноническими, то есть удостоверяет своим авторитетом — это истина. Остальные Евангелия названы апокрифическими — то есть за их подлинность и достоверность сообщаемого в них Церковь не может поручиться. Там, на Соборах, и были заложены принципы того, что мы называем сейчас «научным аппаратом» и «доказательностью». Применяют эти принципы вовсе не одни ученые, но и врачи, и следователи, и агрономы, и писатели: все, кому по долгу службы надо добираться до истины сквозь нагромождения случайных сведений, а порой и сознательных попыток лгать.
Но в том-то и дело, что иудаизм требует еще более рационального, еще более критического отношения к жизни. Тот уровень обработки информации, который типичен только для интеллигентных гоев, стал обычен практически для всех или почти всех евреев еще во времена Вавилона.
В мире ведь нет Бога. Бог не пронизывает этот мир, как Дух Святой. А раз так, нет никаких причин не познать этот мир полностью и до конца, не разложить его на части, не изучить его механику... Более того, это изучение — тоже ведь богоданная задача; ведь книжное учение и задачу понимания священных текстов так легко приложить и к задаче изучения природы. Евреи не раз ставили христиан в тупик этими требованиями к жесткому рациональному познанию. В том числе и в области божественного. Когда евреи ставят под сомнение Евангельские истории, выявляя в Евангелиях разные неточности и сомнительные, с их точки зрения, детали, спорить с ними непросто.
КаббалаЧитателю может показаться это дикостью — но ведь и идея каббалы тоже очень рациональная в своей основе. Для человека в древности, в Средневековье было очевидно, что в основе мироздания лежат какие-то скрытые от него, но несомненные идеальные законы: порядки связанных между собой чисел, геометрические фигуры, словесные формулы. На этом основана магия: если знать тайные связи между явлениями, если уметь управлять ими, можно творить добро и зло, стать могущественным, как античный бог типа Гефеста или Аполлона. А каббала — это очень еврейское учение, и христиане тут только ученики.
Широко известен тот факт, что к каббале прибегали многие ученые Средневековья. Менее известно, что каббала оказала влияние и на Гегеля, и на Маркса, и на Фрейда. Между Диалектикой Господина и Раба у Гегеля, Буржуазией и Пролетариатом Маркса, Папой и Сыночком в Эдиповом комплексе у Фрейда, нет, в общем, такой уж большой разницы. Они созданы по сходной модели, и схему эту можно увидеть на каббалистическом «дереве сефирот».
Сейчас похожие схемы тоже невероятно популярны в Европе под названием «фрейдомарксизма».
Сейчас опубликовано много каббалистических книжек — но в самых корректных сразу разъясняется, что излагаются в них только самые общие, самые простые и доступные законы каббалы13. Для проникновения в глубины каббалистического учения нужно много времени, упорное учение, и это далеко не безопасно.
Проникновение в тайные замыслы Бога... Попытка понять его намерения и желания... Для христианина в каббале и в магии есть нечто еретическое — уже вторжением в области, которые Бог по разумению своему скрыл от человека. Скрыл? Значит, знал, что делать, и нечего в них лезть слабыми человеческими ручонками, извращенным человеческим умишком.
А вот для еврея нет греха, нет ереси в познании этих тайных законов. Сама религия подталкивает его к такому занятию. Много ли может познать еврей из такого рода изысканий — это уже второй вопрос. Главное — путь открыт, и ряды каббалистов не убывали с древности до XX века, а временами число их резко возрастало.
Еврей не мог заниматься изучением каббалы до достижения 39 лет. И даже достигнув этого возраста, он должен был получить разрешение раввина. А разрешение ему давали, как правило, если уже были дети. Есть сыновья? Производишь на раввина впечатление психически устойчивого человека? Можешь заняться каббалой...
Сами евреи уверяли меня, что тут присутствует забота не только о самом человеке: вдруг у него от занятий каббалой крыша поедет? Но и забота о том, чтобы, если и случится что с человеком — от него остались бы дети.
Забота о генофондеВообще забота о своем генофонде очень характерна для евреев. Тут тоже присутствует религиозная заповедь: «Плодитесь и размножайтесь». И Бог сказал Аврааму: мол, если исполнишь мои заветы, будешь послушен — сделаю твое потомство многочисленным, как песок пустыни.
В христианском мире не раз появлялись группы людей, требовавших от своих членов иметь детей перед опасным мероприятием. В некоторых семьях английской и скандинавской аристократии был обычай: в первый поход брали не парня, а молодого мужчину, у которого родился первый сын. До этого парня брали на охоту, в плавания и путешествия — но не в боевой поход. Туда, откуда порой не возвращались, шел только тот, кто обеспечил себе наследника.
Но это — обычаи отдельных семей, и они не очень типичны для европейцев. Сколько прекрасных парней погибло, не оставив потомства! А ведь с ними погибали и целые генетические линии, возможные направления развития.
Так же погибали и генетические линии монахов.
Приходится признать: евреи с их устойчивой традицией женить детей рано, чуть ли не подростками, заботились о своем генофонде намного больше, чем христиане. Они не только требовали раскрывать свои таланты и способности, но и заставляли сохранять генетическое разнообразие.
