Антон Антонов-Овсеенко - Большевики, 1917
Дело в том, что к 1914 г. раскол партии на два крыла уже окончательно оформился, и Ленин как признанный лидер большевиков ни с кем из партийцев, не считая Н. К. Крупской, не согласовывал текст манифеста. Что, однако, не делает менее ценным его содержание. «Европейская война, которую в течение десятилетий подготавливали правительства и буржуазные партии всех стран, разразилась. Рост вооружений, крайнее обострение борьбы за рынки в эпоху новейшей, империалистической стадии развития капитализма передовых стран, династические интересы наиболее отсталых, восточноевропейских монархий неизбежно должны были привести и привели к этой войне. Захват земель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей нации, грабеж её богатств, отвлечение внимания трудящихся масс от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других стран, разъединение и националистическое одурачивание рабочих и истребление их авангарда в целях ослабления революционного движения пролетариата — таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной войны», — написал Ленин в манифесте ЦК РСДРП, который впоследствии разошёлся по Европе и России, производя повсюду громадное впечатление своим разоблачительным пафосом.
Социалисты противостоявших друг другу стран, не говоря уже о партиях либерального толка, не могли, конечно, противопоставить ничего существенного утверждениям Ленина, что «обе группы воюющих стран нисколько не уступают одна другой в грабежах, зверствах и бесконечных жестокостях войны». В этих условиях Ленин возлагал на европейскую социал-демократию «долг раскрыть это истинное значение войны и беспощадно разоблачить ложь, софизмы и „патриотические“ фразы, распространяемые господствующими классами, помещиками и буржуазией, в защиту войны». Но ему пришлось «с чувством глубочайшей горечи» констатировать, «что социалистические партии главнейших европейских стран этой своей задачи не выполнили, а поведение вождей этих партий — в особенности немецкой — граничит с прямой изменой делу социализма». Более того, «в момент величайшей всемирно-исторической важности большинство вождей теперешнего, второго (1889–1914) социалистического Интернационала пытаются подменить социализм национализмом. Благодаря их поведению, рабочие партии этих стран не противопоставили себя преступному поведению правительств, а призвали рабочий класс слить свою позицию с позицией империалистических правительств. Вожди Интернационала совершили измену по отношению к социализму, голосуя за военные кредиты, повторяя шовинистические („патриотические“) лозунги буржуазии „своих“ стран, оправдывая и защищая войну, вступая в буржуазные министерства воюющих стран и т. д., и т. п. Влиятельнейшие социалистические вожди и влиятельнейшие органы социалистической печати современной Европы стоят на шовинистически-буржуазной и либеральной, отнюдь не на социалистической точке зрения. Ответственность за это опозоривание социализма ложится прежде всего на немецких социал-демократов, которые были самой сильной и влиятельной партией II Интернационала. Но нельзя оправдать и французских социалистов, принимающих министерские посты в правительстве той самой буржуазии, которая предавала свою родину и соединялась с Бисмарком для подавления Коммуны».
Этому позорящему идеи социалистического интернационала поведению Ленин противопоставлял образцовую, с его точки зрения (впрочем, небезосновательно), позицию социал-демократической фракции в Государственной думе: «Наше парламентское представительство — Российская социал-демократическая рабочая фракция в Государственной думе — сочло своим безусловным социалистическим долгом не голосовать военных кредитов и даже покинуть зал заседаний Думы для ещё более энергического выражения своего протеста, сочло долгом заклеймить политику европейских правительств, как империалистскую. И, несмотря на удесятерённый гнёт царского правительства, социал-демократические рабочие России уже издают первые нелегальные воззвания против войны, исполняя долг перед демократией и Интернационалом».
Основная, стратегическая идея ленинского манифеста заключалась, конечно, в том, что социалисты всех воюющих стран должны объединиться в войне против войны. Но кроме того, Ленин фактически призывал европейскую социал-демократию перестать «замалчивать или прикрывать дипломатическими фразами крах II Интернационала», поскольку его вожди на национальных территориях поддерживают войну, — то есть по примеру того, как большевики разошлись с меньшевиками в России, завершить его деятельность в качестве единой организации. «Надо открыто признать этот крах и понять его причины, чтобы можно было строить новое, более прочное социалистическое сплочение рабочих всех стран», — напишет Ленин в манифесте, призывая к своей войне — войне с оппортунизмом всех мастей.
Несмотря на очевидную убедительность основных ленинских постулатов, многие, в том числе ближайшие сторонники Ленина, скептически относились к некоторым его другим положениям. Например, к необходимости превращения классовой борьбы «в известные моменты в гражданскую войну», или к тезису об «отсутствии отечества у рабочих», на что также указывал Ленин в своём манифесте: в то время, когда угар национал-шовинизма окутывал всю Европу, в такое верилось меньше всего. Даже и то, что Ленин в этих своих утверждениях отсылал своих оппонентов отнюдь не к собственным теоретическим изысканиям, а к Манифесту коммунистической партии Маркса, в частности к той его части, где как раз и говорится об отсутствии отечества у рабочих, убеждало не многих.
Но именно эти позиции Ленин, будучи в меньшинстве, отстаивал на Международной социалистической конференции в сентябре 1915 г. На ней в швейцарском Циммервальде собралось 38 представителей левых течений европейской социал-демократии из 11 стран. Ленин здесь оказался ещё «левее» большинства, когда выступил с проектом резолюции, в которой вновь предлагалось: первое — добиться превращения войны империалистической в войну гражданскую и, второе — отмежеваться от большинства II Интернационала, который фактически, по его выражению, предал интересы пролетариата и потерпел крах. Сторонники Ленина, всего восемь человек, в том числе его ближайший соратник Г. Зиновьев, а также социалисты из других стран, в том числе один из Германии, из-за казавшегося большинству излишнего радикализма получили название «циммервальдская левая», чьё мнение на конференции безусловно учитывалось, но голосовали за него только сами члены этой фракции.
Тем не менее в последовательности Ленину не откажешь. Ещё в манифесте «Война и российская социал-демократия» он упирал на то, что «оппортунисты сорвали решения Штутгартского, Копенгагенского и Базельского конгрессов, обязывавшие социалистов всех стран бороться против шовинизма при всех и всяких условиях, обязывавшие социалистов на всякую войну, начатую буржуазией и правительствами, отвечать усиленною проповедью гражданской войны и социальной революции. / Крах II Интернационала есть крах оппортунизма, который выращивался на почве особенностей миновавшей (так называемой „мирной“) исторической эпохи и получил в последние годы фактическое господство в Интернационале. Оппортунисты давно подготавливали этот крах, отрицая социалистическую революцию и подменяя её буржуазным реформизмом; — отрицая классовую борьбу с её необходимым превращением в известные моменты в гражданскую войну и проповедуя сотрудничество классов» и т. д.
И сейчас, на конференции в Циммервальде Ленин продолжал настаивать на том, что его предложения — менее всего его личные производные, но происходят прямо из ранее принятых решений конгрессов Социнтерна. Большинство участников конференции, однако, сочли, что со времени упомянутых конгрессов прошло уже слишком много времени, и такие предложения вряд ли подходят для текущего момента, а именно — мировой войны. Более того, для многих тогда эти предложения Ленина казались смешными. Так, один из видных большевистских деятелей К. Радек свидетельствует, что впоследствии над лозунгом В. И. Ленина о превращении империалистической войны в войну гражданскую «смеялись сердечно все швейцарские и русские эмигранты, хотя они считались интернационалистами. Тезисы Ленина, развивающие эту мысль, отказался печатать самый левый орган швейцарской соц. — демократии „Бернер Тагевахт“, чтобы не рассмешить мир. Когда я во второй раз приехал из Германии в Швейцарию, в декабре 1915 года, под Новый год, я попал на русскую вечеринку, где давались потешные картинки о минувшем трагическом годе. Там выскакивал на сцене широкоплечий человечек, загримированный под Ленина, и кричал к радости собравшихся: „Дело очень просто обстоит, надо пушки только развернуть!“, и революционная публика очень радовалась»[25].
