Юрий Болдырев - Как нам избежать нищеты. Что делает и что должно делать правительство
Можно проанализировать: если по законодательному регулированию — то парламента, если уровнем ниже — правительства; если по контролю внутреннему, текущему — опять же правительства, если же по контролю внешнему — то парламента и подотчетной ему Счетной палаты. Это по логике. Но можно и просто открыть текст закона, только что принятого Думой в первом чтении и удостовериться. Напомню, закон носит специфическое название «О внесении изменений…» и потому текст его носит весьма неудобочитаемый характер. Но как раз с точки зрения поставленного нами вопроса, напротив, все становится предельно очевидным: по тексту сплошь, то тут, то там, предлагается слова «орган исполнительной власти» заменить на «Центральный банк». Так, соответственно, вышеуказанные полномочия по регулированию, контролю и надзору — это по Конституции чьи полномочия? А какой орган по той же Конституции осуществляет в стране исполнительную власть? Известно — правительство. И никто более.
Согласимся: наша Конституция, мягко говоря, не исчерпывающе логична. В частности, статус президента в ней несколько выбивается из Основ конституционного строя. Аналогично и со статусом Центрального банка. Но эти статусы и полномочия, тем не менее, как-то описаны Конституцией. В частности, на ЦБ, по существу, важнейший орган власти, но не вписывающийся однозначно в систему разделения властей, возложены денежная эмиссия и поддержание устойчивости национальной валюты — рубля. Но и все. Ничто иное на ЦБ Конституцией не возложено. Сейчас же, буквально на наших глазах, правящая команда берет очевидные полномочия парламента и правительства и, вопреки Основам конституционного строя и системе разделения властей, передает ЦБ. Зачем?
Но, может быть, не будем цепляться к «формальностям» — какая разница? Нет, с конституционно-правовой точки зрения разница принципиальна. По сравнению с парламентом и Счетной палатой — в степени публичности и прозрачности процедур принятия решения. По сравнению же с Правительством и прежним правительственным органом — в степени подконтрольности, например, даже и той же Счетной палате. Последняя, напомню, ЦБ проверять может только с согласия Национального банковского совета.
И аспект содержательный: действительно, зачем? Если обязательно нужен именно пресловутый «мегарегулятор» (то есть регулятор единый, абсолютный монополист на все смежные сферы регулирования), то почему его непременно нужно создавать не внутри исполнительной власти, а превращать в него ЦБ? И здесь уместно напомнить то, о чем многие не задумываются и чего, собственно, большинство читателей, скорее всего, просто и не знает: никакой заданности свыше (ни Конституцией, ни общемировой практикой, ни божественной логикой) того, чтобы именно ЦБ регулировал даже и саму банковскую сферу (кроме ставки рефинансирования и нормы резервирования), собственно, нет. В США, например, множество органов регулируют деятельность банков, включая и специальный орган исполнительной власти на федеральном уровне. Опыт попыток создания «мегарегуляторов» есть у разных стран, но, во-первых, вовсе не обязательно внутри ЦБ, и, во-вторых, многие ведущие страны, например, Великобритания, уже отказываются от этого.
Так вновь и вновь: зачем?
Щекотливый нюанс: в процессе обсуждения выяснилось, что текущая средняя зарплата в ЦБ примерно впятеро выше, нежели в ныне еще действующем органе по регулированию рынка ценных бумаг в составе Правительства.
Но как к этому относиться? Как к ниспосланному свыше? Но у нас и ЦБ, и Комиссия по рынку ценных бумаг — никоим образом не коммерческие организации на свободном рынке, зарабатывающие себе на жизнь в свободной конкуренции с другими «игроками». То есть различие создано институционально сугубо искусственно — в такие рамки поставлены эти организации законодателем. Если же сугубую искусственность (и противоестественность) этой ситуации не признавать, а рассматривать передачу органа исполнительной власти в подведомственность ЦБ как способ повышения зарплаты работников и, соответственно, уровня квалификации всего персонала, то так недолго дойти и до постепенного перевода всего правительства под начало ЦБ?
Кстати, еще вроде мелочь, но обращу на нее внимание — она недвусмысленно отражает участие команды президента и правительства в весьма вредном мифотворчестве: в правительственном финансово-экономическом обосновании законопроекта сказано, что он не повлечет за собой расходов из федерального бюджета. Кто-то даже поддакивает, мол, экономия будет — правительственные органы финансируются из бюджета, а перевод полномочия под ЦБ означает вроде как «самофинансирование». Только как будто забывается при этом, что чудес-то не бывает. Впятеро увеличенные зарплаты будут платиться из доходов ЦБ и тем самым уменьшать его прибыль, перечисляемую в федеральный бюджет. Но столь элементарная «высшая» математика — явно не для нашей высшей власти…
И, наконец, последний содержательный вопрос, неминуемо возникающий при возложении на наш нынешний ЦБ новых масштабных, как все признают, важных для национальной экономики полномочий. С учетом того, что, напомню, именно «проамериканская» сущность нынешнего ЦБ для видных деятелей правящей партии и ее думской фракции еще буквально пару месяцев назад была одним из ключевых аргументов, чтобы поддержать вывод из-под контроля ЦБ средств суверенных фондов и их передачу коммерческой компании «Росфинагентство», так это что — «национализацию» ЦБ уже благополучно завершили?
Или просто передумали — нехай зарубежный «оккупант» безо всякого нашего публичного контроля уже заодно все вместе разом сам регулирует?
2013 г.
Играть или строить?
(краткие тезисы к выступлению за «круглым столом», организованному фракцией КПРФ в Госдуме, на тему «Импортозамещение и перевооружение армии»)
Тезис 1. Антиростовщический разворот ЦБ на службу интересам развития.
1. Еще 20 лет назад на Совете Федерации губернаторы поднимали один вопрос: прежде чем выдать государственные деньги, их отправляли в банк, чтобы взять кредит, и госденьги пойдут на то, чтобы расплатиться с банком.
На переломном моменте нынешнего кризиса именно антиростовщический вопрос становится ключевым.
2. Берусь утверждать, что единственный эмиссионный центр, не имеющий обязательств по льготному рефинансированию каких бы то ни было субъектов, имеет техническую возможность поддерживать абсолютно любой курс рубля к доллару. Любой. Все инструменты управления у него в руках. Если рубль кто-то обвалил сегодня, то обвалил именно сам наш Центральный банк — через скрытые механизмы. Как единственный эмиссионный центр, да еще и контролирующий всю банковскую систему, все инструменты — в его руках. Он, в принципе, мог взять и поднять курс рубля, если бы перед ним стояла такая задача.
3. Формальных, конституционных, публичных обязательств и задач по рефинансированию реального сектора ЦБ не имеет. А скрытые обязательства и рычаги управления Центральным банком — есть.
ЦБ преследовал, как я понимаю, две задачи:
— насыщение бюджета подешевевшими рублями;
— обеспечение максимизации прибыли сырьевого олигархата.
И в этих задачах сам ЦБ «валил» рубль.
4. Полемика с В.Ю. Катасоновым: не очень уверен, что уместно говорить Путину о том, что поводок над Центробанком в руках ФРС. Сам Путин лучше всех знает, что поводок — в его руках. Мы же и Конституцию, и все механизмы управления, и недавнее назначение главы ЦБ — все это мы знаем. Плюс еще механизмы воздействия через правоохранительную систему.
Если президент сам передает поводок в другие руки, приотпускает его и дает возможность действовать не в наших интересах, то это именно он сам приотпускает поводок.
Нельзя нам впадать в согласие с этими сказками, которые Евгений Федоров распространяет, — что якобы у президента руки не дотягиваются. Это неправда. Этой сказке подходит конец. Люди начинают все больше понимать, что нет у нас отдельно оккупированного кем-то Центрального банка, отдельно Кремля. Центральный банк — под контролем Кремля.
За действия Центрального банка будет нести ответственность президент. Именно ему нужно принимать решения, в том числе и институциональные, об изменении механизмов публичного управления Центральным банком, и реальные кадровые, и с точки зрения постановки задачи.
5. Мы не можем предложить Центробанку или Путину конкретный план шахматной игры, где повысить ставку, где повысить или снизить нормы резервирования и так далее.
Но мы можем предложить другой механизм. Над Центральным банком есть публичный институт — Национальный финансовый совет. Он состоит из «профессионалов» — финансистов и финансовых махинаторов. Если Центральный банк служит финансовым манипуляциям, то все правильно. Если же мы предлагаем, чтобы Центральный банк служил национальной экономике, реальному сектору, то этот Национальный финансовый совет должен быть заменен на другой, состоящий из производственников, из представителей реального сектора экономики. При радикальном расширении полномочий Совета. Это яркий, сильный ход и созидательное предложение.
