Юрий Мухин - Когда НАТО будет бомбить Россию? Блицкриг против Путина
Из-за нехватки времени не хочу здесь рассматривать вытекавшие отсюда оперативные вопросы, а ограничусь констатацией: именно лично Гитлер требовал прорыва танковых групп через Седан к побережью Атлантики у Абвилля с тем, чтобы охватить с тыла и отрезать пробивающуюся сюда, как можно было предвидеть, франко-английскую моторизованную армию».
Немецкий Генштаб против этого плана Гитлера встал на дыбы, но Гитлер настоял на своем: «Мы выиграем эту войну, даже если она стократно противоречит доктрине Генштаба». И немцы выиграли войну против Франции и ее союзника Великобритании молниеносно. Но это к слову не о молниеносной войне, а об ее историках.
Главная же идея молниеносной войны по Википедии — прорыв фронта и «захват центров управления и нарушение линий снабжения противника». А кому и когда это было неизвестно, и когда и кто не пытался это сделать? К примеру, до начала XVIII века воюющие армии не отходили от баз снабжения далее, чем позволял это сделать запас сухарей в ранце, и все оперативное искусство генералов и состояло в том, чтобы перерезать противнику пути снабжения. А в XX веке это стало диковинкой?
Английский вариант Википедии, написанный англоговорящими историками, добавляет к русскому варианту не много: «Метод ведения войны, согласно которому атакующая сторона концентрирует на острие удара бронетанковые и моторизованные или механизированные пехотные соединения и при сильной поддержке авиации прорывается в тыл противника с помощью серии глубоких продвижений; оказавшись в тылу противника, сбивает его части с подготовленных позиций, используя скорость и внезапность, с последующим окружением. Путем комбинированного использования различных родов войск в маневренной войне блицкриг ставит целью выве-сти противника из устойчивого боевого состояния, затрудняя эффективный ответ противника на постоянно меняющуюся конфигурацию фронта, и победить путем нанесения решающего поражения». Как видите, сюда добавлено окружение, но это не метод выиграть войну — это метод выиграть сражение, и потом — кто и когда об этом не знал? Еще в III веке до нашей эры Ганнибал окружил под Каннами и уничтожил римскую армию. А в XX веке окружение противника стало военной находкой?
Единственная оригинальная идея Шлиффена — это то, что быстрота войны является ее главным методом — главным «инструментом». Главным потому, что при быстрой войне враг не успевает подготовить адекватный ответ ни в политическом, ни в организационном, ни в тактическом отношениях. И вот эта идея — быстрота, действительно использовавшаяся Гитлером, остается незамеченной аналитиками и историками в пользу нескончаемых размышлений о превосходстве в воздухе и танковых клиньях.
Между тем эта древность, известность и понятность всех способов боев и операций молниеносной войны привели к тому, что ряд немецких генералов (скажем, Ф. Гальдер, К. Штудент) и после окончания Второй мировой прямо утверждали, что у немецкого командования НИКОГДА НЕ БЫЛО ни концепции, ни теории молниеносной войны. С военной точки зрения такой войны нет, а немецкие генералы просто «использовали нужные части в нужном месте и в нужное время», как они это делали при любом развитии событий на фронте — хоть молниеносном, хоть позиционном.
Для дальнейшего рассмотрения принципиальных положений военного искусства сначала рассмотрим общие принципы военной победы над противником на поле боя, но для себя отметим, что в конфликте мало-мальски равных по силе стран единственная осмысленная попытка провести войну быстро за счет только военного искусства (немцами в августе 1914 года) завершилась провалом.
Факторы тактического преимуществаВоенное дело включает в себя:
— стратегию — способы выиграть войну;
— оперативное искусство — способы победить в операции по уничтожению крупных сил противника или по захвату вражеских областей;
— и тактику — способы победить противостоящего противника боем.
Стратегия — это профессиональное дело руководителей государств, а генералы хотя и мнят себя стратегами по старинке, но не могут ими быть уже потому, что им не принадлежит руководство ни моральными, ни экономическими силами государства.
Генералам остаются тактика и оперативное искусство. Начнем с тактики и с эпохи архаических войн, поскольку время меняло оружие и способы его применения, но не меняло принципы победы в бою (тактику самого боя), посему и аналогии тут уместны.
Мы пропустим период, когда бои велись только врукопашную, и возьмем для модели период, когда на поле боя стал властвовать ружейный и артиллерийский огонь. Но с самого начала нужно упомянуть о том, что с развитием огнестрельного оружия незаметно, но неуклонно стало терять боевой смысл такое понятие, как атака. Имеется в виду ускоренное движение своих войск, подбадривающих себя боевыми кличами, на войска противника. Когда уничтожение солдат противника велось только за счет мускульной силы (копьем или мечом), атака добавляла этой силе энергию движения атакующих и смущала противника.
Но когда уничтожать противника стали пуля и снаряд, причем скорострельность оружия непрерывно возрастала, а строй солдат все время разрежался, превращаясь в цепь, даже такое холодное оружие, как винтовочный штык, потеряло значение и по сути стало архаикой еще в конце XIX века. А немецкий фельдмаршал А. Шлиффен в начале прошлого века в своей работе «Современная война» подборкой фактов уже ставил крест на холодном оружии:
«Винтовки и орудия легки и удобны для манипулирования, они просто заряжаются, быстро стреляют, обладают большой дальнобойностью, надежно поражают цель, господствуют над большим пространством. Новый порох, не давая видимого издалека дыма, не позволяет обнаружить ни артиллериста, ни орудия. Пули минимального диаметра и веса позволяют производить подвоз больших количеств боевых припасов и дают возможность использовать скорострельность винтовок. Представляется уже бесполезным добиваться дальнейших усовершенствований и ставить перед изобретателями новые задачи. Все мыслимое уже достигнуто. Едва успела одна пуля покинуть ствол винтовки, как за ней следует другая. Если только рука стрелка уверенна, а глаз меток, то ему удастся поразить самую отдаленную цель. Движущая сила так велика, что поражается почти все пространство между дулом винтовки и целью.
...Никакая войсковая часть в сомкнутом строю, никакой отдельный и во весь рост стоящий человек не может устоять под дождем пуль. Уже при Марс-ля-Туре, где применялось оружие, с нашей точки зрения несовершенное и теперь уже устаревшее, один прусский полк, шедший в атаку сомкнутым строем, потерял в течение менее чем получаса 68% своего состава. Три года назад японская бригада Намбу оплатила свою смелость в гораздо более краткий срок потерями в 90% своего состава. В Южной Африке расположенный в укрытии одиночный стрелок легко выводил из строя 14 атаковавших его бойцов».
Какой уж тут штык! Но об этом позже и специально.
А я начну с важнейшего момента, еще в XVII веке удачно сформулированного французским маршалом де Эстамп дела Ферте: «Бог всегда на стороне больших батальонов».
Вот давайте гармонию этой мысли проверим алгеброй, вернее, арифметикой.
Предположим, у нас 100 солдат-роботов с одной и другой сторон, они стоят строем друг против друга (как реально и было в тех войнах) и стреляют друг в друга, делая один выстрел в минуту (скорострельность ружей два века назад). Предположим также, что вероятность попадания с обеих сторон одинакова и равна 10%. Посмотрим теперь, каковы будут потери сторон после 4 минут боя — после 5 залпов? (Одна пуля уже была в стволе.) После 1-го залпа в строю каждой стороны останется по 90 солдат, после 2-го — по 81, после 3-го — по 73, после 4-го — по 66, после 5-го — меньше 60. То есть потери будут около 41 солдата.
А теперь представим, что одна из сторон имеет не 100, а 200 солдат. Тогда после 1-го залпа у этой стороны в строю останется 190 солдат, а у противника — 80. После 2-го — 182 и 61, после 3-го — 176 и 43, после 4-го — 172 и 26, после 5-го — 169 и 9. Потери «большого батальона» — 31 солдат, «малого» — 91 солдат. Не только слабые потеряли более чем в два раза больше, но и сильные потеряли существенно меньше, чем в случае сражения равными силами.
При этом не имеет никакого принципиального значения, как именно вы организовали на поле боя свой «большой батальон». Могли, как в модели, — подвести больше солдат к боевым порядкам противника. А могли отсечь часть его войск и расправиться сначала с нею, или напасть на слабо вооруженных, или могли сманеврировать так, чтобы не все солдаты противника во время боя могли действовать оружием. Принцип «большого батальона» — принцип резкого увеличения потерь противника и сокращения своих потерь — останется.
