Анатолий Уткин - Американская империя
Еще вчера весь западный мир во главе с США категорически отвергал возможность наказания до суда, а затем он стал бомбить Афганистан, основываясь на хорошо знакомых в России косвенных доказательствах. Еще вчера этот мир превозносил беспристрастные средства массовой информации, отстраненный объективный анализ, а затем он приступил к более понятным в незападном мире поискам справедливости до предъявления доказательств. Имеет место кризис мирового общежития как системы. Позволим себе напомнить, что и Лига Наций и ООН создавались с целью формирования организационной базы для мировой солидарности народов. А не для фиксации вопиющего материального и духовного разобщения на фоне односторонних действий лидера.
Нельзя сказать, что у стремления обеспечить абсолютную безопасность не было критиков в самой истории США. Именно это стремление Александр Гамильтон назвал «обманчивой мечтой», основанной на призрачной сверхуверенности в американской моральной исключительности и на преувеличенных страхах того, что Соединенные Штаты (ввиду демократического характера своего правительства и богатства своих естественных ресурсов) неизбежно послужат целью атак неких иностранных государств. Адъютант Вашингтона и первый министр финансов — Гамильтон справедливо полагал, что «несовершенство, слабость и пороки присущи любому правительству, любой форме правительства».
Прекрасные американские романисты Натаниэль Готорн и Герберт Мелвилл считали непростительным упрощенчеством безудержную идеализацию образа Америки. Один из героев Мелвилла — капитан Амаса Делано решает помочь тонущему испанскому кораблю, не зная, что рабы на этом корабле уже захватили своего капитана. Делано невольно попал на зыбкую почву грешного старого мира: кто прав, захваченный капитан или восставшие рабы? Натаниэль Готорн одержим идеей, что все в мире подвержено воздействию времени и, после пика роста, склоняется к упадку: «Мы можем не признавать несовершенство общественных форм, но мы не можем обеспечить их абсолютное совершенство и бессмертие». Лучшие умы Америки всегда предостерегали от самовнушения и преступной гордыни. Но предостережения великих знатоков человеческой природы либо забыты, либо самонадеянно отвергнуты. А идеи американской исключительности, идеи Америки как библейского города на холме стали национальной верой — прекрасной и ложной, источником идеализма и фанатизма. Оправданием нетерпимости и жертвенности, вызывающей спасительные порывы и способные завести в историческую западню.
Примером такой западни может служить рождающееся отношение единственной сверхдержавы к тому, что безусловно почиталось последние три с половиной века, когда Запад, овладев миром, решал свои противоречия «по правилам». В 1648 г. основные европейские страны договорились (по Вестфальскому соглашению, завершившему «тридцатилетнюю войну»), что не будут вторгаться во внутренние дела друг друга — не будут поддерживать внутренние религиозные силы, покушения, заговоры, подрывную деятельность на территории, находящейся под чужой юрисдикцией. Это ограничение сделало войны XVIII века значительно более ограниченными по масштабу, чем Тридцатилетняя война. Эта относительная «умеренность» продолжалась до тех пор, пока Великая французская революция не ввела революционную идеологию в систему международных конфликтов и идеологическое ожесточение опять показало свою кровавую сторону. Робеспьер упорно улучшал окружающий мир, пока не перепугал его смертельно. Но определенное уважение национального суверенитета продолжало существовать до тех пор, пока не сформировалась сверхдержава такой мощи, что ее лидеры — сенаторы, идеологи, журналисты вознесли внутренние проблемы и ценности выше международных. В результате буквально на наших глазах начала крушиться Вестфальская система национального суверенитета.
Америка убедила своих союзников — те не подозревали, что открывают ящик Пандоры — что гуманизм требует наказания лиц, способных начать геноцид. Воздушный удар по суверенной Югославии, а затем и удар по Афганистану означал, что США предполагают в будущем активно участвовать в жестоких местных конфликтах, не заботясь о том, что нарушают суверенитет независимых стран. Американская подготовка к войне против Ирака, очевидные формы враждебности по отношению к Ирану возбудили опасения многих стран относительно угрозы будущих американских интервенций на их собственной суверенной территории. Проблема поднялась и на еще более высокий уровень, встал вопрос относительно степени уважения Соединенными Штатами общего мирового порядка в целом. Широко распространилось предположение, что США стремятся заменить Вестфальскую систему системой контроля одной державы над другими. Империя предполагает централизованное определение справедливости в мировых делах.
Трудно скрыть то обстоятельство, что самые различные державы усомнились в мудрости перехода от уважения суверенности к ее попранию. Скажем, весной 2003 г. канцлер ФРГ Шредер публично отказался участвовать во вторжении в суверенный Ирак. Ощутимы опасения за собственную суверенность у Китая, Франции, Британии. Стало приобретать «реактивное» движение за восстановление трехсотлетнего cuiusregio,eiusreligio.
Самым главным документом современности является «доктрина Буша» — выступление американского президента в сентябре 2002 г. на Ассамблее Организации Объединенных Наций и документ «Национальная стратегия США», выпущенный Белым домом в 2002 г., главной идеей которых является обоснование американского права «упреждающего удара», который Америка намерена легально и открыто наносить по всякому, кто покажется только лишь потенциально опасным для безусловного гегемона современности. Итак, есть несравненная мощь, есть желание эту мощь использовать, есть идеологическое обоснование использования этой мощи. Нет только противовеса. Насколько долго продлится этот «мертвый ход» однополярности в истории человечества?
Известный американский историк-еретик Уильям Уильяме предупреждал сограждан — легко впасть в то, что он и называл «великой иллюзией»: «Восхитительная вера в то, что Соединенные Штаты могут пожинать плоды империи, не платя цену за содержание империи и не признавая того, что владеемое ими является империей». Но содержание империи требует не только факта признания ее существования, но и решения множества самых серьезных и дорогостоящих вопросов относительно того, какой должна быть стратегия этой империи, выделение главного и отсечение второстепенного, соотнесение краткосрочных целей с долгосрочными, определение степени применимости военной силы, понимание опасности триумфализма. То есть уже вопрос цены, которую Америка готова заплатить за имперское всемогущество.
Встав на этот путь, Соединенные Штаты неизбежно приговорены историей разделить судьбу всех претендентов на имперское всевластие.
Во-первых, все империи, пытавшиеся демонстрировать готовность к активной самообороне на своей периферии, неизбежно были вынуждены переносить (в конечном счете) поле битвы на территорию метрополии. Технологически совершенная военная мощь Соединенных Штатов позволяет гегемону, метрополии многое. Однако ни для кого такая «проекция силы» еще не явилась панацеей в плане безопасности. Вьетнам был далеко, но реакция в метрополии на жертвы оказалась сокрушительной. Некий поворот в этом смысле способны создать в американском обществе Ирак и Афганистан — бездонно далекие от любых американских идеалов, неподатливые для американских вариантов решений, готовые к своему варианту интифады.
Во-вторых, предвосхищающие удары становятся, в конечном счете, контрпродуктивными для имперской безопасности, когда их следствием становится бесконечная череда конфликтов на имперских окраинах, восстания в прежде покоренных регионах, растущее недовольство как сателлитов, так и зависимых стран.
В-третьих, даже в зоне испытанных привилегированных союзников использование вооруженной силы грозит крушением имперских основ, столпов имперского могущества. Номинально независимые страны неизбежно интенсифицируют свое сопротивление диктату. История говорит о стремлении суверенных стран к объединению против гегемона. Закон гравитации действует против возвышающихся пиков; сохранившие независимость страны так или иначе воссоздают контрбаланс.
В-четвертых, современная технология, демократизируя средства терроризма, не позволяет герметично закрыть границы метрополии, что так трагически и убедительно показал сентябрь 2001 г. Готовые к самоубийству террористы неподвластны технически совершенным средствам устрашения, сдерживание прежних лет в этом смысле «не работает».
