Криминальный гардероб. Особенности девиантного костюма - Коллектив авторов

Объяснение Хэнка показывает, что поисковая практика во многом зависит от характера социальных связей и культурной географии, в которую интегрированы сами скауты. Важно даже не то, кого конкретно они знают и в какие места ходят, но насколько они способны к широкой типологизации и могут ли они представить себе, где и каких людей можно встретить. Эта система представлений формируется на основе эмпирического опыта и постоянных социальных взаимодействий. Несмотря на некоторую экзотичность, описываемые формы производства культурных знаний во многом обыденны и обнаруживают тесную связь с устойчивыми социальными и моральными стереотипами, ассоциирующимися с теми или иными территориями.

Отобрав кандидатов, сфотографировав их и занеся данные в базу, агенты начинали разными способами анимировать получившиеся образы. Они проводили много времени, рассказывая о своих впечатлениях и обсуждая моделей, зачастую сразу после того, как те выходили за двери агентства. Иногда разговор инициировал тот, кто лично встречался с моделью — тогда он рассказывал какие-то подробности о ней. Иногда агенты, не знакомые с моделью, задавали вопросы, например: «Как она выглядела?» Хотя предпочтение обычно отдавалось мнению тех, кто общался с моделью, другие агенты иногда оспаривали их оценки, основываясь на собственном опыте или на информации о модели, полученной из вторых рук. Речь шла не только о внешности. Личность модели часто оценивалась по разным параметрам: агенты обсуждали историю кандидатки, обращали внимание на какие-то биографические или анекдотические подробности, обнаружившиеся в процессе кастинга, а также продумывали возможности потенциальной контекстуализации модели.

Например, разминувшись с Ясмин, моделью с улицы, которая пришла обновить свое досье, Клаудия спросила Лиз, которая фотографировала девушку, как та выглядела. Последовал обмен мнениями:

1 Л.: Она хорошо выглядела, в таком, типа, потрясающем наряде,

2 вся эта многослойность, и подводка для глаз просто чудо.

3 К.: Нужно предложить ее для NZ [джинсовая компания].

4 Л.: Но они ищут хорошеньких девушек, знаешь, модельного типа.

5 К.: Она удивительная.

6 Л.: Ты понимаешь, о чем я.

7 К.: Но в NZ любят специфических, понимаешь, этнически неоднозначных.

8 Х.: Этнически неоднозначных?

9 К.: Ну, таких, у которых этническая принадлежность неочевидна.

10 Х.: Правда? Я думал, она египтянка.

11 К.: Нет. Со стороны совсем непонятно, откуда она. Она неоднозначна.

12 И потом, им нравится, когда я предлагаю им таких особенных.

13 Она им понравится, пусть только придет в белой футболке и джинсах.

14 Л.: Да, пусть оденется без изысков, и они ее наймут.

Как видно из стенограммы, говорящие переходят от эстетических оценок (выделены курсивом в строках 1, 5, 9 и 11) к категоризации (подчеркнутые фразы в строках 4, 7, 8, 10 и 11) и к прогнозам (строки 13 и 14). Агенты опираются на различные типы информации: это и воспоминания, и субъективные впечатления, и знание вкусов и предпочтений клиентов. Все это конструирует определенную оптику, в рамках которой конкретные черты модели контекстуализируются и приобретают смысл. В данном случае ведущую роль в обсуждении сыграла не Лиз, видевшая Ясмин совсем недавно, но Клаудия, которая помнила, что Ясмин произвела на нее впечатление «неоднозначной» и «удивительной»; опираясь на эти воспоминания, она решила, что девушка подойдет в качестве модели для компании NZ. Хотя Хэнк попытался оспорить мнение Клаудии, напомнив, что Ясмин на самом деле египтянка (см. строку 10), Клаудия возразила, что со стороны это совершенно не видно, и девушке больше подходит категория «этнически неоднозначная», которая, по ее сведениям, и требовалась для NZ. Наконец, Клаудия и Лиз вместе придумали, как отчетливее позиционировать Ясмин в этом контексте. Белая футболка и джинсы должны были подчеркнуть ее «этническую неоднозначность», убрав из поля зрения любые стилистические подсказки или маркеры, противоречащие такому позиционированию. Этот пример показывает, что, несмотря на то что кастинг-агенты работают с объективными образами, последние могут в буквальном смысле переделываться для достижения нужного результата (в данном случае — для четкой идентификации Ясмин как «этнически неоднозначной»). Парадоксально, однако, что полученные образы в итоге так и не обретают определенности, не могут быть интерпретированы однозначно, не транслируют одно исчерпывающее и конкретное сообщение и нуждаются в нарративе.

Во время обсуждения моделей кастинг-агенты пытаются вписать их в географические и социальные локусы. Конституируя и поддерживая социальные связи и границы, такое позиционирование одновременно описывает и предустанавливает систему социальных различий и принципы дифференциации внутри нее [134]. Антрополог К. Стюарт так описывает этот процесс:

Встречаясь, люди позиционируют друг друга, сканируя маркеры идентичности, которые постепенно интегрируются в сюжет, подспудно связываются друг с другом, подчиняются последовательной логике нарратива, где есть место вовлеченности, взаимодействию и откровению. Социальное позиционирование обусловлено не наличием жесткой социальной системы, это символическая и в каком-то смысле имманентная работа социального воображения [135].

В условиях кастинга позиционирование всегда относительно: обсуждаемую модель обязательно сравнивают с другими, отсутствующими или присутствующими. Важное место отводится расовой, этнической и национальной идентификации, а также профессиональным и классовым маркерам. Такая процедура почти всегда предполагает вторичное позиционирование, или энтекстуализацию: кастинг-агенты сначала пытаются позиционировать модель, опираясь на объективные данные, а затем выборочно используют эту информацию, чтобы вписать модель в новый контекст. Одни черты при этом акцентируются, а другие затушевываются. Вот как рассказывает об этом Хэнк:

[Модель] может прийти в кричащей разноцветной футболке и велосипедных шортах, они бросаются в глаза, и, ну, все такие, типа, что это вообще, цветная футболка и велосипедные шорты? Это же восьмидесятые, а мы не делаем шоу в стиле восьмидесятых. И наша работа — разглядеть, что там за этим всем, типа, отличное тело, очень интересное лицо, длинная шея, красивая, c царственной осанкой, и ты правда можешь сделать что-нибудь этакое, обеспечить контакт, заставить их увидеть все это твоими глазами. <…> Именно так мы им помогаем, не даем им нанимать девушек просто потому, что те пришли на кастинг в жемчугах, а они по умолчанию ищут тех, кто выглядит шикарнее.

Осуществляя дискурсивный фрейминг, агенты также учитывают, как модели идентифицируют себя сами. Эти данные собираются в процессе кастинга и вносятся в информационные файлы. С ними, однако, обращаются весьма вольно. Например, хотя Ясмин определила себя как «египтянку», агенты предпочли использовать в отношении нее более удобный им термин «этнически неоднозначная». Имеющаяся информация рассматривалась ими как динамичный ресурс, как материал для конструирования тех или иных типов. Существенно, однако, что их вердикт никогда не был окончательным и не фиксировался в досье, то есть не превращался в стабильную характеристику модели. Напротив, обсуждение всегда велось устно и контекстуально ассоциировалось с конкретными проектами. Агенты работали с потенциалом и возможностями. Иными словами, практика фиксации объективных образов и творческое дискурсивное фреймирование представляли собой разные, хотя и взаимосвязанные инструменты профессиональной оптики. В конечном счете они стремились не к созданию устойчивых репрезентаций, а к подбору визуальных и вербальных аргументов, которые должны были стимулировать эмоциональный отклик клиентов. Между визуальным образом и нарративом, однако, часто возникали несоответствия, в результате чего некоторые критерии дифференциации акцентировались в качестве аутентичных, или объективных, а другие скорее воспринимались как субъективные.