Джузеппе Боффа - СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

Знаменитой эта речь стала прежде всего благодаря высказыванию, которому суждено было обернуться поразительным пророчеством: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Десять лет спустя наступил 1941 г. – год нападения нацистов на СССР. Речь эта, впрочем, заслуживает внимания не только по названной причине. Тем, кто спрашивал, нельзя ли замедлить темпы индустриализации, Сталин отвечал категорическим: «Нет, нельзя!». Этот свой ответ он впервые подкреплял обращением к патриотическому чувству, к уязвленной гордости за «матушку-Русь». Иностранцы всегда били Россию за ее отсталость. Сталин приводил строки поэта Некрасова: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка-Русь». И добавлял: «Таков уж закон эксплуататоров – бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит, ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться». Правда, сразу вслед за этим он вводил интернационалистский мотив, напоминание об «обязательствах» русского рабочего класса по отношению к мировому пролетариату, от которого он в прошлом получил поддержку и надежды которого должен оправдать; напоминание о том, «что мы делаем дело, которое в случае успеха перевернет весь мир и освободит весь рабочий класс». Однако ценность этой речи, притом даже, что она содержит некоторые из самых удачных приемов ораторского искусства Сталина, выглядит существенно иной, когда мы обнаруживаем, что в ней он ставит перед страной совершенно нереалистические цели, закрывая глаза на неумолимые причины, делающие такое целеуказание произвольным.

Кульминационная точка этого безрассудного вздувания обязательств была ознаменована XVII партконференцией в январе – феврале 1932 г., когда были сформулированы первые директивы на второй пятилетний план, который должен был закончиться в 1937 г. В докладах Молотова и Куйбышева, а также в резолюции «О пятилетнем плане» говорилось, что к этому времени производство электроэнергии должно быть доведено до 100 млрд. кВч, а угля – до 250 млн. т, чугуна – до 22 млн. т, нефти – до 80–90 млн. т, зерна – до 130 млн. т. Одним словом, советская экономика должна была прыжком достигнуть американского уровня.

Как бы то ни было, в конце 1932 г. пятилетка была объявлена завершенной в четыре года и три месяца. В обширном докладе на объединенном Пленуме Центрального Комитета и Центральной контрольной комиссии ВКП(б) 7 января 1933 г. Сталин лично изложил, что, на его взгляд, должно было считаться результатами выполнения плана. Оценка подлинных результатов, достигнутых к концу 1932 г., порождает разногласия и продолжает оставаться предметом споров. Углубление в подобную дискуссию, сколь бы интересным оно ни было само по себе, увело бы нас в сторону от целей нашего анализа. Дело в том, что в ходе самого выполнения план был до такой степени скомкан и переиначен, что в его итогах чрезвычайно трудно распознать его первоначальный облик, тот вариант, который был утвержден в 1929 г. Задача поэтому состоит не столько в том, чтобы установить, был ли план выполнен или нет, сколько в том, чтобы подвести итоги развитию страны за четыре года. Ради этой цели мы можем воспользоваться советскими оценками – самыми оптимистическими из всех, – ограничившись лишь напоминанием, что почти вся статистика Запада считает необходимым скорректировать их в сторону уменьшения.

Итак, все усилия постепенно сосредоточились на промышленности, более того – на тяжелой индустрии. Однако и в этих отраслях не был достигнут запланированный уровень. Правда, выпуск промышленной продукции в 1932 г. удвоился в сравнении с 1928 г., в то время как по оптимальному варианту он должен был вырасти на 180 %, а по минимальному – на 135 %. Но что касается отраслей «группы А», производящих средства производства, то их уровень производства повысился лишь на 170 % вместо запрограммированных 230 %. Это и неудивительно, потому что со второй половины 1930 г. темпы роста здесь были ниже предусмотренных планом. Пока речь шла о процентах. Если же обратиться к главным отраслям промышленности, где достижения измеряются в абсолютных цифрах, то можно убедиться, что их рост не только не приблизился к астрономическим наметкам, раз за разом устанавливавшимся Сталиным и Куйбышевым, но не достиг и тех, тоже, впрочем, весьма высоких, показателей, которые значились в первоначальной редакции пятилетнего плана. Было выплавлено не 17 млн. т чугуна или стали (выполнения чего «во что бы то ни стало» требовал Сталин) и даже не 10 млн., а около 6 млн. т. Выработка электроэнергии составила 13,5 млрд. кВч вместо 22 млрд. по плану. Плановые задания, напротив, были выполнены по добыче нефти и почти выполнены по добыче угля (65 млн. т против 75 млн.). Химическая промышленность осталась весьма далека от намеченных целей. В особенности это касалось производства удобрений: вместо запланированных 8 млн. т было изготовлено меньше 1 млн.

Эти результаты были получены при гораздо более высоких, чем было предусмотрено, расходах. Капиталовложения в промышленность составили 23,3 млрд. руб. вместо 16,4 млрд., при этом тяжелой индустрии досталось значительно больше, чем было предусмотрено. Легкая промышленность – «группа Б» – была принесена в жертву. Сельскохозяйственное производство претерпело не подъем, а сильное падение. Реальная зарплата и доходы населения уменьшились. Транспорт переживал кризис.

Но было бы вместе с тем грубой ошибкой рассматривать пятилетку как неудачу. Законна гордость, с какой этот подвиг сохраняется в коллективной памяти советских народов. «Люди строили заводы в неслыханно трудных условиях, – скажет позже Эренбург. – Кажется, никто нигде так не строил, да и не будет строить». В чудовищно напряженном и хаотическом движении вперед были заложены основы индустриализации страны. Полторы тысячи крупных предприятий было построено или реконструировано настолько, что практически они стали новыми. Много других осталось в незавершенном виде: они будут достроены в последующие годы, и тогда скажется их благотворный вклад в развитие экономики. Несмотря на нечеловеческие трудности, Магнитогорск и Кузнецк становились явью. Электростанция на Днепре была закончена. Машиностроение добилось потрясающих успехов, хотя и по сей день их нелегко измерить; появились целые отрасли, каких не было в России: самолетостроение, тракторные и автомобильные заводы, станкостроительные предприятия. Из страны, ввозящей оборудование, СССР превращался в страну, производящую оборудование. Станочный парк в промышленности обновился более чем наполовину. Именно тогда был заложен фундамент советского могущества. В особенности это относилось к производству современных видов вооружений. Среди иностранных наблюдателей было все больше таких, которые улавливали очертания этой действительности под бесформенной магмой изуродованной пятилетки.

Яростный штурм первой пятилетки сочетался с коллективизацией сельского хозяйства. После революции страна не знала подобного бурного внутреннего процесса. Нельзя, однако, представлять себе этот новый этап аграрных преобразований чем-то вроде урагана, налетевшего на страну, где жизнь протекала с буколической безмятежностью. Это правда, что крестьянские массы воспринимали их как катаклизм. Но, с другой стороны, кризис, который советская деревня переживала в 20-е гг., был реальным кризисом.

С революцией крестьяне получили землю, и все же десять с лишним лет спустя они жили еще под гнетом нищеты и бескультурья. Индустриализация вызвала массовый уход с земли. На селе начиналась вербовка рабочей силы. На новые стройки приходили порой целые деревни во главе со своими «старостами», с собственными тачками и лопатами. Как ни билось большинство земледельцев, жили они плохо. «Дети ходят раздетые… Лошадь меня объедает…» – говорил один из них. Хотя влияние коммунистов в деревне было невелико, а неграмотность – повсеместной, среди крестьян бродили новые идеи. Патриархальные устои так и не возродились.

В убедительном, хотя, пожалуй, излишне оптимистичном выступлении Баумана на XV съезде ВКП(б) описывались те резкие контрасты, к которым все это приводило: появление групп комсомольцев и «звериная ненависть» к коммунистам; первое пробуждение интереса к мировой политике и «одновременно антисемитизм»; радиоантенны над соломенными крышами избенок и беспросветный алкоголизм; незавершенность «дела буржуазно-демократической революции» и замыслы социалистической революции. Кто в прежней русской деревне знал о событиях в Китае? Теперь же новости доходили и до села, и кое-кто радостно восклицал: «В Китае побили всех коммунистов, скоро и у нас будут бить».

Похожие книги на "СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв", Джузеппе Боффа читать полностью, без сокращений.

Дмитрий Благой - Творческий

Татьяна Рожнова - Жизнь после

Татьяна Рожнова - Жизнь после

Татьяна Рожнова - Жизнь после

Павел Басинский - Скрипач не