Андрей Рудалёв - Жизнь по чужим лекалам
Один из современных критиков как-то упрекнул поэта Евгения Рейна в том, что тот вызвался переводить бессмертные творения Туркменбаши. Отчего Рейн пришел в неистовство и кинул примерно следующую фразу: «Мне пельмени не на что купить, а вы мне о какой-то чести и совести говорите». К чему здесь пельмени спросите вы. А пельмени — это та самая филологическая графомания, которая толкает нас к прилавкам с Марининой и Донцовой, изгоняет литературу из школы.
«Нерадостно пишут писатели, как будто ворочают глыбы» — писал в 20-х годах прошлого века Юрий Тынянов. Почему-то именно эта фраза мне вспомнилась, когда я открыл сборник научных статей.
Холодной воды ушат
Известный северодвинский книголюб и радетель отечественной словесности А.Н. Буторин еще в прошлом году направил письма начальнику департамента образования администрации Архангельской области Е.В. Прокопьевой, а также заместителю губернатора по социальным вопросам Е.В. Кудряшовой. В них он поднял ряд вопросов, касаемых положения дел в филологической науке нашего региона, приводит свои веские претензии к филологам Поморского Государственного Университета, на которые никто из его адресантов так и не удосужился ответить.
Альберт Николаевич говорит об игнорировании учеными деятелями писателей Русского Севера: «Здесь не было ни одной диссертации даже по творчеству Фёдора Абрамова, которого по праву можно считать литературным брэндом нашего края!». Его возмутило, что в литературном музее ПГУ нет завещания и раритетов праправнучки Пушкина И.Е. Гибшман, отработавшей в этом учебном заведении десятки лет.
Альберт Буторин призвал чиновников областной администрации: «вынести всем кандидатам и докторам филологических наук ПГУ административное предупреждение об их неполном соответствии занимаемым должностям, не выплачивать им премии и не повышать зарплату, пока не отыщут завещания праправнучки Пушкина и добьются его исполнения, пока не займутся диссертациями по творчеству классиков русской литературы, а также по творчеству писателей Русского Севера Ф.А. Абрамова, В.И. Белова, В.В. Личутина, Д.М. Балашова, Ю.П. Казакова, Н.М. Рубцова, О.А. Фокиной и других». Он просит «обязать местных филологов создать Пушкинское общество и общества книголюбов для пропаганды чтения и лучших произведений русской литературы».
На мой взгляд, проблема поднята крайне своевременно и вопросы сформулированы верно. Понятно, что определенная работа ведется, и ученые уж не совсем за просто так поедают свой хлеб. Без сомнения оппонентами может быть приведен длиннейший перечень работ, заслуг и так далее. Но не прислушиваться к критике со стороны, по меньшей мере, не благоразумно.
Проблема стоит остро. Филологи не выступают с публичными лекциями о жизни и творчестве знаменитых писателей, не печатают в местной прессе статьи, посвященные начинающим писателям, не пишут рецензий на их книги. А ведь можно вспомнить, что еще Д.С. Лихачёв на общественных началах руководил Всесоюзным Пушкинским обществом, да и т от же северодвинец А.Н. Буторин в СССР заработал репутацию «пропагандиста по призванию» и за полувековую бескорыстную просветительскую деятельность удостоен государственной медали Пушкина.
Для любого внешнего взгляда создается впечатление, что филологи оторвались не только от живого литературного процесса, но и от запросов, интересов общества и каждый сидит в своей герметично закупоренной колбе. Работа их не видна, не понятна, а значит и не нужна. По этой логике рассуждают не только простые обыватели, но и чиновники министерства образования.
А ведь сейчас предельно жесткие условия и нужно постоянно доказывать свое право на существование. Кажется, вещи элементарные, но восприятие их идет очень туго. Многим легче кивать на кого-то и обвинять во всех грехах, а еще лучше просто жить на иждивении, почему нет?.. Зачем стране эффективных менеджеров и юристов всех мастей нужны филологи начинать нужно доказывать с азов, с прописных истин. Если хотите необходимо вхождение науки в мир, ее активная миссионерская деятельность на языке, не чирикающем несусветные и вторичные вещи, а понятном многим.
Здесь ведь либо пан, либо пропал. Будет упущено время, и наука запросто может оказаться запечатанной за семью печатями в архивах, да музеях древностей, а нам навсегда достанется «рынок образовательных услуг».
С моим городом так нельзя
Сейчас я безработный. Появилось определенное свободное время, поэтому езжу на велосипеде по городу. Это и мобильность передвижения и финансово совершенно не затратно. Хотя на днях друг и посоветовал не выезжать на дороги, а то разные лихачи ездят, вдруг что… Но я человек совершенно не мнительный, езжу, общаюсь с людьми, с журналистами.
Последние, кстати, пребывают в растерянности. Говорят, что совершенно не знают, о чем сейчас в городе можно писать, и работа перестала приносить радость.
Мой Северодвинск всегда был городом технической интеллигенции, да и рабочие, хоть и ломала их через колено муть и неразбериха 90-х, остались думающими, открытыми, патриотами своего дела. У нас всегда можно было высказаться не боясь, не страшась, этого никто у людей не отнимал. Все знали, любой новый начальник понимал, что с северодвинцами так нельзя, ведь это гордые честные люди. Это понимал и предыдущий мэр города, возможно, поэтому и смог удержаться три срока. Конечно, он скрипел зубами. Конечно, внутренне матерился, уж слишком много критики было в его адрес, каждый шаг, каждый поступок был под пристальным вниманием города. Но что-то всегда сдерживало человека, видимо был какой-то внутренний такт, понимание ситуации, твердое знание и уверенность, что на общественное мнение чрезмерно давить нельзя.
Но что-то произошло в последние полгода. Думаю, что пошел период испытания Северодвинска на прочность, на силу духа.
Происходит, как мне кажется, какая-то потеря адекватности. Пару лет назад разругались в пух с одним крупным городским чиновником, только что не ударили друг друга. Но мы не стали врагами, наоборот, появилось уважение друг к другу. Относительно того же Сергея Шаргунова несколько лет назад у меня были различного рода реплики в прессе, многое было необъективно и продиктовано какими-то предрассудками. Но потом они развеялись и пришло понимание. Понимание о человеке и его творчестве.
Сейчас же, колеся по городу на велосипеде, на меня сыплется поток различной информации. Вот один человек в какой-то компании скептически отозвался о новом городском руководстве, на другой день он пишет заявление. Меняются со скоростью падающей осенней листвы руководители муниципальных предприятий, причем довольно успешных. Проверка, выявили нарушения, попросили. В некоторых случаях все это сдабривается акцией очернения в прессе.
Конечно, я все понимаю, новая власть, новая метла. Сплачивается команда и как в революционном 17-ом — телеграф, телефон, мосты, вокзалы… Но происходит уж слишком все бесцеремонно, нагло с агрессивным нахрапом, который прикрыт довольно респектабельным фасадом. Пошла массированная зачистка с последующим перепахиванием местности.
В этой ситуации самое обидное — разочарование. С приходом новой городской власти строились планы, были какие-то надежды. Романтика, блин… Но сейчас понимаешь, что новизна не приносит никакой радости и счастья. Первый звоночек прозвенел практически сразу: было пресечено любое позитивное упоминание о предыдущем городском голове, как будто была какая-то черная беспросветная полоса, и вот пришли мы великие и прекрасные… Все беды, все проблемы с азартом списываются на ту власть. Это очень удобно на самом деле и, конечно, ни о какой преемственности речи не идет, создался четкий образ врага.
Счет к новой власти еще и в том, что она активно распыляет страх. Этот усиливающийся страх я почувствовал у журналистов, у простых людей, у рядовых чиновников. Нагоняется истерия по поводу кризиса, по поводу тяжелых предстоящих времен, относительно потери работы, потери средств существования… Многоточие здесь может быть бесконечным.
По большому счету, все это не голословные безумные обвинения. Я не призываю к свержения всех и вся. Но это мои и не только мои ощущения, переживания. Это мой диалог, который я буду навязывать любому чиновнику, любой власти. Без этого диалога не придет понимание, а будет только серость и туман, в котором какие-то флибустьеры будут активно пытаться что-то ловить.
Я знаю, что с любым человеком можно говорить. С кем-то сразу, кого-то предварительно нужно привести чувство, но всегда можно, по своей наивности, я верю, что нет патологически неспособных для диалога людей.
Один из лучших наших региональных журналистов оставила следующий комментарий в моем блоге: «Факт ценен сам по себе. Любой. Он — отражение мира. Митинг врачей, карусель в парке, выброс на заводе… Новость — это новое знание. Знание о мире. И каждый день картина мира меняется, она разная. Наш мир загоняют в рамки. Узкие до неприличия. Мир ограничивают «успешными» нацпроектами, ростом ВВП, программой школьного питания. Нас лишают знаний о соседе, соседнем городе, хорошем писателе… По какому праву? Ради какой идеи? Нет объяснения. Диалога и в правду нет. Нет логических аргументов. Нет даже элементарной мотивации поступков. Только давят, давят, давят. На страх, на благополучие, на психику… Первобытное общество. Только вместо шкур — серые пиджаки».
