Газета Троицкий Вариант - Газета Троицкий Вариант # 50
Другие факты указывают на то же самое. Нельзя сказать, что сотрудники Курчатовского института стали публиковаться несколько меньше, зато в более высокорейтинговых журналах: к примеру, число статей в журналах семейства Physical Review уменьшилось с 2000 по 2009 г. с 53 до 44. Экспертная оценка, когда речь идет не о мегалотах, в получении которых, по понятным причинам, Курчатовский институт вне конкуренции, а о небольших проектах, где не задействован мощный административный ресурс, также показывает, что институт не выглядит «лидером по результативности». Я проанализировал доступные данные за несколько последних лет по распределяемым через РИНКЦЭ грантам Президента РФ для молодых кандидатов наук, а также по инициативным проектам РФФИ. Оказывается, что упомянутые выше ФИАН и ФТИ РАН получают заметно больше грантов Президента для молодых ученых и проектов РФФИ, чем Курчатовский институт.
Ровно о том же говорит и поступающая из неформальных источников информация. В конце прошлого года увидело свет письмо, подписанное 60 сотрудниками Института ядерного синтеза РНЦ «Курчатовский институт», которые выразили несогласие с политикой руководства института [6]. Весьма неприглядную картину состояния дел рисуют и пользователи источника синхротронного излучения (см. статью «Синхротронная потемкинская деревня» в № 39 «Троицкого варианта»): даже на своем родном синхротроне М.В. Ковальчук не может или не хочет нормально организовать работу.
Падение «выхода» при тех огромных средствах, которые идут в Курчатовский институт, свидетельствует о совершенно неэффективном управлении. Поэтому видеть в нынешнем Курчатовском институте прообраз чего-то прогрессивного и эффективного, да еще передавать в распоряжение его руководства огромные ресурсы и другие, вполне дееспособные институты можно только под гипнозом сказок о нынешних и грядущих успехах и под впечатлением от показываемых потемкинских деревень. На основании объективных данных принимать подобные решения невозможно.
Рис. М. Смагина
Итак, можно видеть, что в наших условиях попытки вложения значительных средств в отдельные организации (по принципу «этих мы любим, дадим им побольше денег, и там будет развиваться наука») дают либо очень умеренный положительный эффект, либо не дают эффекта вовсе. Единственным воспроизводимым во всех случаях результатом является растущая, как раковая опухоль, некомпетентная управленческая прослойка, которая паразитирует на выделенных ресурсах.
Может ли что-то дать иной эффект? Да. Обращает на себя внимание заметный рост числа публикаций академических институтов в последние годы. Финансирование РАН тоже возросло, однако, в отличие от рассмотренных выше примеров, в данном случае идеология вложения средств была иной. В рамках пилотного проекта, реализованного в РАН в 2006—2008 гг., предусматривались существенное повышение зарплат научных сотрудников, выработка квалификационных требований к ним, а также меры по стимулированию результативной работы. При всех несовершенствах реализации подобный подход, как можно видеть, дал положительный результат. Способствовал этому, конечно, и общий рост финансирования науки, в первую очередь увеличение размера грантов РФФИ (более 50 % статей российских ученых в индексируемых Web of Science журналах содержит указание на поддержку со стороны РФФИ).
Оказывается, что основной «ресурс» — квалифицированные ученые и преподаватели и вложения средств наиболее эффективны тогда, когда деньги поступают непосредственно квалифицированным исследователям и научным коллективам. Соответственно первоочередными и абсолютно необходимыми для вывода российской науки из кризиса мерами являются заметное повышение должностных окладов научных работников и преподавателей при условии их соответствия определенным квалификационным требованиям (очевидно, что в условиях глобального рынка научного труда уровень оплаты труда квалифицированных ученых в России и на Западе должен быть хотя бы сопоставим), а также резкий рост грантового финансирования научных исследований. Грантовое финансирование гораздо более эффективно стимулирует результативную работу конкретных ученых и научных групп, чем выбиваемые большими начальниками где-то наверху мегапроекты, получение которых зачастую вообще никак не коррелирует с наличием или отсутствием серьезных результатов. Оно обеспечивает поддержку жизнеспособных научных групп независимо от их ведомственной принадлежности и сиюминутных приоритетов. Конечно, если грант не является сугубо средством финансирования поддержания штанов.
Безусловно, эти меры не являются панацеей: они не решают вопросов создания уникальных и дорогостоящих установок, несовершенной законодательной базы, коррумпированности и недостаточной компетентности бюрократии, однако без их реализации движение вперед невозможно. К сожалению, пока все развивается в противоположном направлении. Судьба научных фондов остается неопределенной, а их финансирование (в том числе и доля фондов в бюджетном финансировании гражданской науки) падает. В этом году средний размер гранта РФФИ более чем в полтора раза ниже, чем размер гранта Президента РФ для молодого кандидата наук с соисполнителем, аспирантом или студентом. Абсурдная ситуация! Вдобавок при новом руководителе, выходце из Курчатовского института В.Я. Панченко, в РФФИ появился новый вид грантов, значительно превышающих по размеру финансирования обычные, которые распределяются по заранее заданной узкой тематике. Практика распределения этих грантов сильно напоминает практику объявления лотов ликвидированной ныне Роснаукой, когда за формулировкой лота часто угадывался конкретный коллектив, который выиграет конкурс, с руководителем, который — по чистой случайности, конечно, — приближен к формирующим тематику лотов людям или умеет найти к ним подходы.
Не стоит, похоже, надеяться и на повышение должностных окладов: судя по всему, в целях сокращения бюджетных расходов государство собирается отпустить большинство бюджетных организаций на вольные хлеба, гарантировав им лишь минимальные субсидии на осуществление определенных функций исходя из текущих размеров финансирования. Впрочем, даже и при таком раскладе, если государство озабочено не только экономией бюджетных средств, но и повышением результативности и эффективности, резкое увеличение финансирования научных фондов выглядит совершенно разумной мерой, поскольку фонды поддерживают наиболее квалифицированные коллективы и соответственно дают развиваться тем организациям, в которых таких коллективов немало. Известны в мировой практике и способы поддержки — путем выплаты индивидуальных грантов — тех научных сотрудников и преподавателей, которые соответствуют определенным квалификационным требованиям. Вот только захочет ли власть отказаться от своих иллюзий относительно методов развития науки и инновационной экономики и начать с реализации простых и понятных мер, не ясно. Ведь чиновникам гораздо легче делать вид, что принимаются и реализуются «судьбоносные» институциональные решения, с масштабным выходом. через 5, 10, 20 лет (все помнят классическую историю про обучавшего осла говорить Ходжу Насреддина), а на повышении окладов и увеличении грантового финансирования не отпиаришься.
Евгений Онищенко
[1] http://science.thomsonreuters.com/info/grr-russia/
[2] См, например, www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?15+523+1 и www.gazeta.ru/science/2010/03/18_a_3340088.shtml
[3] Отчеты В.Г. Захаревича за 2007 и 2008 годы можно найти на странице http://sfedu.ru/00_main_2010/main_context.shtml?about/doc
[4] http://gallery.webrostov.ru/users/17/1272?photo=16447#upper
[5] http://dis2.informika.ru/read/tagpro/fcp/inv
[6] http://forum-msk.org/material/news/1566875.html
Не молчите!
Игорь Сутягин
Осенью 2009 г. вышла книга рассказов Игоря Сутягина «На полпути к сибирским рудам» (М.: Права человека, 2009). Фрагмент из публикуемого ниже рассказа был написан в сентябре 2009г. и не успел попасть в книгу. Публикуется по материалам сайта «Права человека в России»
Когда живёшь в тюрьме, невольно сравниваешь то, что видишь вокруг, с прочитанным у Шаламова и Солженицына. Вывод один: тюрьма стала другой. Не то чтобы более человечной — человечной тюрьма не будет никогда. Побольше пригодной к жизни — вот какой. Это правда. Что бы там ни говорили. Давайте сохраним хотя бы в себе честность, не станем уподобляться изолгавшимся нашим врагам — и «по гамбургскому счёту» честно скажем сами себе: тюрьма стала немного другой.
Но есть две вещи, которые никогда не исчезнут в тюрьме. Две вещи, которые при самых комфортных общежитиях «отрядов» и при самой неплохой кормёжке постоянно живут и любовно культивируются тюрьмой. Эти две вещи — чувства униженности и отчаянного бессилия. Или бессильного отчаяния — это не важно. Как бы то ни было, а всё равно вся система тюрьмы «заточена» на то, чтобы зарождать, крепить и не давать угаснуть в человеке двум этим чувствам. Наверное, в них и есть самая главная суть «лишения свободы». Ведь даже и лагерные репрессии, которые, конечно, тоже бывают, главной своей целью ставят именно это — унизить и вселить отчаяние.
