Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2001)
— Папа! Папа!
В горле — ком. Мы разом замолкаем. Наташин папа закрывает лицо рукой и быстро уходит на балкон. Наташа, сдерживая слезы, забирает у дочери фуражку.
— Это не папина! Это дядина! — говорит она.
В то их последнее утро Сергей выглядел как-то странно. Он долго стоял у кроватки спящей дочери, словно стараясь навеки запомнить ее черты. А выйдя из квартиры, вдруг снова постучал в дверь. Наташа открыла.
— Ты что-нибудь забыл? — спросила она.
— Нет, просто хотел посмотреть на тебя еще раз! — ответил он.
— Двенадцатого августа мы пошли с девочками за грибами. Я ничего не чувствовала. Вернулись. Вижу, к нам идет свекровь, и лицо у нее какое-то странное, как маска, — рассказывает Наташа. — Она-то мне все и сказала. Мы плакали. Сережина младшая сестра повторяла: “Как же я теперь жить буду без своего братика?” Она его тоже очень любила. Мы надеялись на чудо. Сердце отказывалось верить в плохое. Я уверена, что Сережа был в кормовом отсеке. Приехала моя мама и говорит, что одна гадалка ей сказала, будто Сережа жив. Ей показали фотографию. Она на нее посмотрела и говорит: “Не могу понять, где этот человек! На земле его нет, в воздухе его нет и под землей тоже! Но он жив!” Я и сейчас верю, что он жив. Но у него так мало кислорода и ему так тяжело!
Подобно женам остальных ребят с “Курска”, Наташа так и не переодела обручальное кольцо на левую руку.
— Я никуда не уеду из Видяево, пока не поднимут Сережу! — делится она своими сокровенными мыслями. — Что у меня теперь осталось в жизни — Кристина да еще, может быть, Сережина могилка!
* * *
Как и Сергей Ерахтин, капитан-лейтенант Алексей Шевчук коренной северянин. Родился в Западной Лице, где в то время служил отец. В первый класс пошел уже в Видяево. По окончании школы поступил в Каспийское военно-морское училище. После распада Советского Союза и закрытия училища перевелся в училище подводного плавания, окончив которое вернулся в родное Видяево на атомоходы. Жениться Алексей так и не успел. Все некогда было...
Из служебной характеристики командира группы управления ракетной боевой части капитан-лейтенанта А. В. Шевчука: “По характеру уравновешен и спокоен. Специальность освоил хорошо. На замечания старших реагирует правильно. В коллективе пользуется заслуженным авторитетом”.
Отец Алексея, капитан 2-го ранга запаса Владимир Николаевич, после окончания службы остался в Видяево. Любовь к морю оказалась сильнее привязанности к земле, а потому стал бывший подводник капитаном портового буксира. Одного из тех, что помогают подходить и отходить от причалов неповоротливым огромным атомоходам. В тот недобрый день, 10 августа, Владимир Николаевич на своем буксире, как всегда, выводил в море очередную подводную лодку. На этот раз “Курск”, на борту которого находился его сын. Знал бы Владимир Николаевич, в какую безвозвратную даль провожает он своего Алешу. Увы, никому из нас не дано предугадать свое будущее...
* * *
Мама командира группы космической связи старшего лейтенанта Сергея Фитерера Татьяна Ивановна приехала в Видяево из Калининграда. Судьба отнеслась к семье Фитереров слишком жестоко. В Таджикистане погиб отец Сергея, Геннадий Дмитриевич. Он был старшим офицером оперативного отдела знаменитой 201-й дивизии миротворческих сил, той самой, что сейчас защищает Россию на восточных границах. И вот теперь сын...
Я листал личное дело Сергея. В общем-то там и листать было особенно нечего, личное дело было очень тонкое, ведь служба у недавнего выпускника Калининградского военно-морского училища только-только началась.
Из выпускной характеристики: “Быстро ориентируется в сложной обстановке. Умело обучает и воспитывает подчиненных, проявляя о них заботу. Склонен к командирской работе. Командирские навыки и волевые качества хорошие. Способен взять ответственность на себя. На критику реагирует правильно. К делу подходит творчески и инициативно. По характеру спокоен, уравновешен. Эрудирован. Воспитан. В коллективе авторитетен. Со всеми поддерживает ровные взаимоотношения”.
Говорят, что Татьяна Ивановна расспрашивала в Видяево Сережиных друзей, может, остался у ее сына где-нибудь незаконный ребенок? Она готова принять и его, и его мать, как самых родных, чтобы только сохранить память о сыне... Чтобы продолжился род воителей Фитереров, верой и правдой служивших Родине. К сожалению, теперь в их семье остались лишь две женщины. Татьяна Ивановна да Сережина младшая сестра Наташа. Мужчины же сложили свои головы за Отечество. Увы, таковы зловещие знаки нашего времени.
* * *
Он сразу обращал на себя внимание. Пожилой капитан 2-го ранга в старой тужурке. Потухшие глаза и опущенные вниз усы. Мы разговорились. Он представился:
— Капитан 2-го ранга запаса Александр Викторович Парамоненко!
Александр Викторович был отцом мичмана Виктора Парамоненко, погибшего на “Курске”.
Род Парамоненко уже три поколения беззаветно служит Отечеству и флоту. Дед Виктора и отец Александра Викторовича Виктор Никитович Парамоненко провоевал всю войну на знаменитом балтийском крейсере “Киров”, участвовал в обороне Таллина, кровавом прорыве в Кронштадт и обороне Ленинграда. После войны занимался приемкой боевых кораблей от промышленности и ушел в отставку в звании капитана 2-го ранга. Его сын Александр, окончив высшее военно-морское училище радиоэлектроники, многие годы служил на черноморском крейсере “Жданов”. Прошел не одну боевую службу. Своего сына Виктора (названного так в честь деда) Александр Викторович впервые увидел, когда тому было уже больше года. Тогда, вернувшись с очередной боевой службы, он получил отпуск, к которому командир крейсера добавил еще пятнадцать суток “за сына”. Но отгулять их не удалось. Едва Парамоненко доехал до Ленинграда, где в то время была супруга, его уже ждала телеграмма о возвращении в часть — предстояла новая боевая служба...
Разумеется, перед Витей Парамоненко после окончания школы вопрос: кем быть — особо не стоял. Он твердо решил быть только военным моряком. Затем была Севастопольская школа техников и Северный флот. На подводный крейсер “Курск” Виктор попал в феврале 1999 года. Как и отец, он был гидроакустиком.
Мама Вити, Таисия Сергеевна, говорила мне с нескрываемой горечью:
— Я все понимаю, ведь столько лет рядом с флотом. Но почему нам сразу не сказали, что наших детей уже нет в живых. Это было бы страшно, больно, но этот удар мы бы пережили сразу. А то нас столько дней поддерживали иллюзиями. У меня все время перед глазами был мой Витя, в темном отсеке, задыхающийся от недостатка воздуха. Легко ли матери такое выдержать?
Таисию Сергеевну и Александра Викторовича сейчас волнует судьба жены их сына. Дело в том, что Витя привез любимую женщину с Украины. У Вити рос уже маленький Сережка, но они так и не успели зарегистрировать свой брак.
Таисия Сергеевна, не скрывая горечи, рассказывает мне о проблеме их семьи:
— Мы знаем, что Витя очень любил жену и сына. Мы сами подняли вопрос, чтобы не мы, а именно она получила все положенные пенсии и льготы. Нам ничего не надо, лишь бы им с Сережей было хорошо! Неужели из-за бюрократической казуистики будут ломаться человеческие судьбы?
Будем надеяться, что в конце концов все образуется. Ведь иначе не должно быть, ведь иначе мы просто не сможем смотреть в глаза друг другу.
Из выпускной характеристики мичмана В. А. Парамоненко: “Дисцип- линированный и исполнительный военнослужащий. Учится на “хорошо” и “отлично”. Развито чувство ответственности за порученное дело. По характеру спокоен, сдержан. На замечания реагирует правильно и делает необходимые выводы. Свою специальность освоил хорошо”.
О том, что мичман Парамоненко был прекрасным специалистом, мне в Видяево говорили многие. В этом убедились и спасатели, когда установили, что гидроакустическая станция МГ-30, который ведал Витя Парамоненко, даже после гибели корабля продолжает работать в автоматическом режиме, давая посылки, по которым спускаемые аппараты смогли быстро обнаружить затонувший атомоход. Свой долг перед Родиной и товарищами Витя Парамоненко исполнил до конца.
* * *
В каждом экипаже всегда есть человек, который является душой коллектива. На “Курске” таковым был кок-инструктор старший мичман Беляев Анатолий Николаевич. Самый старший по возрасту в экипаже, он годился большинству офицеров, мичманов и матросов в отцы. А потому и звали его уважительно-почтительно — “дядя Толя”.
