Элеонора Бардасова - Концепция возможных миров в свете эстетического идеала писателей-фантастов А и Б Стругацких
Его уже не втянешь в спор И не заластишь. Оно распахнуто, как бор, Все вглубь, все настежь." Б. Пастернак.
"Тихо, тихо ползи Улитка По склону Фудзи, Вверх, до самых высот." Исса, сын крестьянина (88;5). Смысловое поле фокуса удерживается здесь за счет различной экспрессивной окраски этих поэтических отрывков. Таинственная, "'распахивающаяся", бескрайняя атмосфера непознанного еще будущего Б. Пастернака контрастирует с медлительным, размеренным, но непреклонным движением маленькой улитки из японского стихотворения-притчи. На грани столкновения смыслов и интонаций эпиграфов рождается символический образ-фокус "улитки на склоне". Человеческое общество, обремененное грузом исторических ошибок, невольных заблуждений и воинствующих предрассудков, подобно крошечному существу с раковиной за спиной, карабкается по восходящей, навстречу своему будущему. Продвижение это выглядит трудным, порой жестоким и пугающим человеческое воображение, но это необходимо; прежде всего для того, чтобы попять и доказать, что маленькая улитка-человек и есть то воплощение истинного будущего, той основы мироздания, без которой "склоны" грядущего могут обратиться бездной небытия. Изучая внутреннее построение повести "Улитка на склоне", невозможно не заметить, что наряду с усложнением сюжета, развитием идейной полифонии, переакцентировкой в звучании эстетического идеала, происходит развитие всех уровней структуры данного произведения, Во-первых, в повести появляются связи функционального характера, которые обуславливают зависимость параллельных сюжетов и "многослойность" хронотопа. Во-вторых, осуществляется глубокое проникновение авторов в сферу психологии своих героев, постоянно мечущихся и рефлексирующих. Отсюда, вплетаясь в сюжетное действие, активное развитие психологического уровня в произведении, где характеры героев, их жизненное кредо, сокровенные мечты, душевные страхи передаются через внутренние монологи-фокусы. Авторы пытаются спроецировать поведенческий модуль героев на их внутреннее состояние, а их психологические "выверты" связать с естественной реакцией человека на абсурдность происходящих событий. В-третьих, в повести интересно представлен уровень символических деталей и образов. Например, предмет, непременно сопровождающий Переца на протяжении его "хождений по мукам" - его старенький чемодан. Перец - всегда наготове, в ожидании поездки: либо в Лес, либо на Материк. И чем призрачнее становится надежда на путешествие, тем сильнее, совершенно невольно, держится Перец за чемодан. Для него чемодан становится единственной реально существующей вещью, позволяющей верить в изменение жизни. И даже когда, отчаявшись, Перец пытается избавиться от поднадоевшего "спутника", чемодан начинает "действовать" самостоятельно, активно "преследует" Хозяина, тем самым утверждая мысль о том, что невозможно избежать перепетий собственной судьбы. Для Кандида же такой реальной вещью, способной что-либо изменить, выступает скальпель, который от использует в качестве оружия против биороботов "подруг". В повести "Улитка на склоне" впервые появляются символические мотивы Обрыва и Потопа. Они несут здесь различные функции, но общее у них использование в различных интерпретациях в последующих произведениях братьев Стругацких. Мотив Обрыва, как грани между различными способами организации жизни, возникает также в "Хромой судьбе" и "Граде обреченном", расширясь до бесконечной границы особого мира. А огромная лужа-болото, в которой застревает машина Переца, ассоциируется у него с библейским Потопом. Кандид тоже воспринимает затопление "подругами" лесных деревень как конец света. В "Улитке..." на основе символического мотива Потопа возникает инвариантная тема Возмездия роду человеческому за неразумный и противоестественный образ жизни, которая звучит далее в повести "Гадкие лебеди" и сценарии "Туча", Но, если в "Улитке..." мотив Потопа возникает как "сопутствующий", то в повести "Гадкие лебеди" и литературном сценарии "Туча" символический образ Потопа становится центральным, вплетаясь в общую идейную ткань произведений (см. об этом в первой главе). Итак, определяя повесть "Улитка на склоне" как одно из важнейшее этапных произведений в творчестве А. и Б. Стругацких, мы имеем в виду то, что в этом произведении происходит качественное изменение в содержании эстетического идеала авторов, вследствие чего происходит смена логической структуры, отражающей воспроизведение иного, чем на первом этапе, типа возможного мира; усложняется внутреннее построение произведения; трансформируется стиллистика. Изменение в содержании эстетического идеала связано с возникновением резко отрицательного отношения авторов к любым формам развития общества, которые оставляют вне сферы действия интересы стремления конкретной личности. В повестях первого периода, в частности в повести "Попытка к бегству", в повести второго этапа "Трудно быть богом" параллельно с отрицательным отношением авторов к несовершенным средневековым обществам (миры Саулы и Анканара) соседствует еще идея о более справедливом, безоблачном, счастливом социальном устройстве. Такой тип общества Б. Стругацкий метафорически определил как "полуденный" (по названию своей ранней вещи, близкой по жанру к утопии - "Возвращение, Полдень, 22 век"). "Полуденный" счастливый мир связан в этих произведениях с Землей Будущего, хотя Антон-Румата уже задумывается о его подлинной справедливости. В "Улитке..." антилогичность и противоестественность общественной жизни ассоциируется с миром Управления и экстраполируется, кроме того, и в будущее (Лес), что заставляет читателей сомневаться в способности авторов верить в альтернативность существования "разумных" форм общественного устройства. Говоря об уникальности мира "Улитки...", указывая на качественные изменения в идейной ауре, мы, одновременно, пытаемся выделить те элементы, которые бы позволили протянуть нить "длиной в двадцать лет", к "базовой модели" - повести "Хромая судьба", и помогли бы выделить некоторые закономерности творческого процесса А. и Б. Стругацких. В "Улитке на склоне" впервые появляется тип героя, подобный Феликсу Сорокину из "Хромой судьбы". Это тип героя-интеллегента, рефлексирующего, ищущего свое место в определенном социальном и духовном пространстве, страдающего "хромотой" поступков и окутанного странностью окружающих обстоятельств. Уже в повести "Трудно быть богом" в характере Антона-Руматы намечаются "сдвиги" от "ритмичной поступи" в сторону некоторой "убогости": его непохожесть на других людей одинаковой с ним профессии, времени существования, образа жизни. Поведение и мироощущение "хромого" героя становятся той "воронкой", через которую авторы наполняют эстетический идеал конкретным содержанием, давая особую оценку его составляющим. Нравственные поиски героев обуславливают две основные темы "Улитки..." и "Хромой судьбы": Выбора и Противостояния. Основой противостояния разрушительным силам внешнего мира для героев этих произведений становится осознание себя самоценной единицей человеческой общности, способной разумно мыслить и отстаивать культурные ценности. Но чтобы сохранить способность к действию, героям приходится додать по только моральный, но и жизненный выбор, определяющий их дальнейшую судьбу. Перец выбирает путь "реформатора"; Кандид надеется на собственные руки и силу; Сорокин пытается выразить себя через творчество. Эволюция в выборе героев отражает эволюцию в идеалах писателей. Попытка мобилизовать на службу общественным идеалам творческого человека в 1960-е годы, сменяется в 1980-е годы позицией "творческого переделывания" мира: сохранение творческого потенциала и интеллекта, служение "мировому храму" культурных ценностей. Выделяя элементы сходства, необходимо также выделить и различие между "Улиткой..." и "Хромой судьбой". Прежде всего, это различные доминанты эстетического идеала. В "Улитке..." это, конечно же, социальный уровень, который является для авторов первоисточником силы и вдохновения. Во-вторых, это различные акценты в трактовке антропологического принципа эстетического идеала. В "Улитке на склоне" авторы ощущают трагическое противоречие человеческой природы. Отрицательные качества человека (страх, жажда власти, стремление к сытости, половое влечение), толкающие его на омерзительные поступки и засасывающие в болото животной тупости и полудикой ограниченности, постоянно находятся в противоборстве с другой половиной человеческого "я", с его светлым началом, отличающим разумного человека от первобытного диплодока (честность, сострадание. память прошлого, дружба, истинная любовь). Драматические коллизии судьбы Переца часто заставляют его "окунаться" в стихию противоборствующих чувств. Перец ощущает свою незащищенность перед их натиском: "Он маленький, жалкий, беззащитный на открытой всем ветрам равнине..." (88;164); и, одновременно, пытается выстоять, по потерять "внутренний стержень" понимания и доброты. В "Хромой судьбе" нет столь трагического ощущения раздвоенности человеческой натуры. Да, у человека ость недостатки, и даже лучшие не лишены некоторых слабостей, которые описаны в повести с присущей братьям Стругацким самоиронией. Эти слабости составляют неотъемлемую часть человеческого существования и уничтожить их, увы, мы пока не в силах. Нужно лишь воздействовать на отрицательные качества посредством совершенствования духа, способного обуздать "слабую" плоть. И, наконец, А-возможный мир "Улитки..." представляет, как бы, часть сложного и "запутанного" в клубок триединого мира "Хромой судьбы". По логике отражения А-возможный мир "Улитки..." близок к А-возможному миру Синей Папки, только развернутому, описанному с "достаточным основанием", способным отразить основные авторские идеи. Заключительным аккордом второго этапа творчества братьев Стругацких является повесть "Сказка о тройке" (1967) (89;180-288), продолжение "повести-сказки для научных работников младшего возраста" - "Понедельник начинается в субботу" (89;3-179), написанной еще в 1964 году. "Понедельник..." - иронично-светлая история, описывающая эксперименты молодых ученых из НИИЧАВО (Института Чародейства и Волшебства), их потрясающий научный запал, бескорыстное служение делу науки и непримиримую борьбу с администрацией и псевдопрофессором Выбегалло. В "Сказке о тройке" происходит углубление социальной проблематики, отчего произведение приобретает остросатирические черты. Здесь в центре внимания не просто '"отдельные недостатки", а сам способ, система общественной организации, воспроизводящая командно-административный стиль управления. Именно под таким углом актуализируется в повести проблемная ситуация. Сюжет повести незамысловат. Молодые ученые, Привалов и Амперян, отправляются на 76-й этаж НИИЧАВО, где находится Колония Необъяснимых явлений, и где самодурствует ТПРУНЯ. (Тройка по Рационализации и Утилизации Необъяснимых Явлений), самоорганизовавшаяся много лет назад из заброшенной на 76-й этаж инспекционной комиссии Соловецкого горкомхоза, скромно направлявшейся обследовать забитую канализацию в лабораториях профессора Выбегалло. Молодых ученых отправляют на 76-й этаж с двойной целью: заполучить некий Черный Ящик и Говорящего Клопа, а самое важное, провести "разведку боем... на территории врага неумолимого, жестокого и ни перед чем не останавливающегося" (89;184), в лице все той же ТПРУНи. Символом неограниченности власти Тройки является находящаяся в ее руках Большая Круглая Печать, с чьей помощью решается, как правило неразумно и несправедливо, судьба "необъяснимых объектов". Стиль руководства и образ жизни Тройки, несмотря на гиперболизированное, гротескное описание, явно напоминает модель реального социалистического общества того времени, когда А. и Б. Стругацкие писали свою "Сказку...". Конкретные черты характеров, манера поведения, элементы биографий и внешности членов Тройки дают читателю легко узнаваемый "портрет" всей бюрократической власти с ее ограниченностью, пустотой, принципами, даже не двоемыслия, а многомыслия-хамелеонства; с ее отрицанием нового, выбивающегося за рамки определений Краткого Курса и Большой советской энциклопедии. Само название, "тройка", содержит прямой намек на некие "судебные формирования" в годы сталинских репрессий. Абсурдность названия усиливается тем. что членов Тройки вовсе не трое, а четверо. В ее состав случайно попадает небезызвестный профессор Выбегалло, привлеченный в качестве "научного эксперта". Быстро уловив смысл "работы" Тройки, молодые ученые всяческими мирными и волшебными способами ("Не автоматы же там применять..." (89;186) пытаются повлиять на решения ТПРУНи. Но безуспешно. Тройка самодурствует до тех пор, пока на 76-м этаже не появляются два "главных" волшебника - Федор Симеонович и Кристобаль Хозевич. Лишь силой своей волшебной власти они изгоняют Тройку. Итак, в повести господствует стихия победоносного смеха, однако в этом смехе можно расслышать и нотки растерянности; это связано с сомнениями авторов по поводу быстрого "ухода" Тройки, Поэтому существует два варианта финала повести. В первом варианте (журнал "Ангара", 1969 год), когда время социальных реформ в реальном обществе уже катилось к закату, молодые герои оказываются бессильны перед управленческим двигателем. В "Смене" (1987 год), в период новых надежд на обновление общества, Тройка изгнана, хотя и не без постороннего вмешательства, В "Сказке..." реализован А-возможный мир. 76-й этаж - мир со своими особыми законами жизни, где соседствуют сказочные персонажи, доисторические птеродактили и инопланетяне. И это вполне удается даже вопреки разрушительной деятельности Тройки, которая в этом аксиомном мире предстает как антилогический полюс противодействия гармоничной сфере "необъяснимых объектов". Уродливость принципов существования Тройки является отрицательной доминантой, пронизывающей все уровни эстетического идеала, выступает в роли анти-идеала. Центральным становится фокус-название "Сказка о тройке", который во взаимодействии с эпиграфом образует единое смысловое поле: "Эх, тройка? Птица-тройка, кто тебя выдумал?" (Н. Гоголь) (89;180). Установка названия на вымысел, сказку, в совокупности с риторическим эпиграфом из "Мертвых душ" (произведения, известного яркой социальной окраской) заставляет сомневаться в сказочности сюжета, подойти критически к осмыслению ситуации типа "в некотором царстве-государстве". Установка на сказочный вымысел резко контрастирует с подзаголовком повести, напоминающим параграф бюрократического протокола, подчеркивает "документальность" описанных событий: "История непримиримой борьбы за повышение трудовой дисциплины, против бюрократизма, за высокий моральный уровень, против обезлички, за здоровую критику и здоровую самокритику, за личную ответственность каждого, за образцовое содержание отчетности и против недооценки собственных сил" (89;180). Кажется, что братья Стругацкие с некоторым даже умилением, как перед древними ископаемыми, вводят в круг повествования своих персонажей. Тройка - не безликое, аморфное формирование, у каждого ее члена - своя "визитная карточка", определенный угол поворота, ассоциирующийся с реальными гранями социального неразумия. Например, вот что выясняется из характеристики, данной участникам Тройки Говорящей Козой. Отличительной чертой характера Хлебовводова является "высокая социальная живучесть и приспособляемость, основанные на принципиальной глупости и на низменном стремлении быть ортодоксальное ортодоксов" (89; 279). Главная черта Фарфуркиса -"осторожность и предупредительность, иногда сопряженные с риском навлечь на себя недовольство начальства, но всегда рассчитанные на благодарность от начальства в последствии..." (89; 280). Таким образом, А. и Б. Стругацкие рассуждают не об абстрактном социальном зле, а сужают рамки до пределов достаточно узнаваемых, с конкретными, хотя и типизированными характерами, имеющих аналог в действительности, указывая тем самым ориентиры анти-идеала. Калечущей силе бюрократического механизма противопоставлены интеллект, знания и способность рассуждать молодых героев повести, Эти критерии выступают в качестве позитивных в просветительском плане. Поэтому процесс "перевоспитания" Тройки Привалов и Амперян питаются начать о простой вощи - научить их думать. Но тщетно. Разум членов Тройки спит, впрочем также как и их чувства, и ничто не способно вывести его из летаргии. Антропологический принцип эстетического идеала в "Сказке..." основывается на бинарном понятии "молодость - старость". И если молодость однозначно ассоциируется у братьев Стругацких с чистым, прогрессивным началом, незамутненным пороками и возрастными недостатками, то понятие зрелости (старости) имеет двоякое содержание. Образы добрых волшебников Кристобаля Хунты и Федора Симеоновича проецируются на качества зрелой мудрости, справедливости, доброты и понимания, а образы членов Тройки связаны с косным, тормозящим началом, не способным к конструктивному, творческому мышлению. Такая точка зрения А. и Б. Стругацких обусловлена, по нашему мнению, социальной позицией авторов. В обществе конца 1960-х годов консервативные силы были представлены, в основном, старшим поколением, неразрывно связанным идеологической пуповиной с казарменным социализмом. Им противостоял лагерь "шестидесятников" - писателей, ученых, интеллегентов, пытавшихся провести в жизнь идеи демократии, творческой свободы и разумного служения общественному прогрессу. Хотя им, молодым, порой и не доставало жизненного опыта и трезвости в оценках происходящего, что, впрочем, в большой степени компенсировалось искренней верой в лучшее будущее, справедливое социальное устройство и огромным чувством жизненного оптимизма. Итак, обобщая сказанное об основных особенностях второго этапа творчества братьев Стругацких, необходимо отметить, что этот период - особый в их творческой биографии. Это время, когда, на наш взгляд, сформировались основные характерные принципы творческой лаборатории авторов: критическое отношение мыслящего человека к окружающей действительности и самому себе; экстраполяция поступков и событий в будущее, постоянный поиск позитивного начала, способного образовать "внутренний стержень" человека; неустанные попытки наполнить мир самым высоким смыслом существования - духовностью и гармонией с природой, Второй этап отличается от первого содержанием эстетического идеала, прежде всего - его социального аспекта. От однозначного, положительного восприятия будущего (в лице социализма) А. и Б. Стругацкие постепенно приходят к мысли о сложности социальных процессов, обусловленных множеством составляющих, главной из которых является положение конкретного человека в том или ином социальном пространство, его органичная связь с насущными проблемами своего времени. Отсюда возникает критическое осмысление идей и воспроизведенных моделей. Но авторы не запугивают нас картинками в духе "детских страшилок". Они пытаются выявить те критерии, которые несут единящее и организующее начало в противоречивый, зачастую хаотичный мир. Положительное решение намечается в процессе размышлений авторами о духовной сущности человека. Разум людской - высшее звено эволюции природы. Именно разум способен активизировать самосознание человека, "подавить" грубые проявления натуры и направить творческий потенциал человека на созидательную работу. И, если на первом этапе просветительские идеи находились в стадии формирования, то на втором они занимают место наравне с социальными мотивами. Между ними "балансирует" антропологическое содержание эстетического идеала, которое на втором этапе проявляет двойственную суть. Природное "я" человека способно изначально проявлять себя как в положительном, так и в отрицательном качестве. А разум является "лакмусовой бумажкой", способной контролировать эмоции, чувства и стремления. На первом этапе акценты в понимании человеческого естества расставлены несколько иные. Природное начало (по произведениям раннего периода) способно изменяться, и, конечно, в лучшую сторону. Дело лишь в справедливом социальном строе, высоком уровне технологии и современных методах воспитания нового человека. Все эти мысли и впечатления отразились в произведениях А, и Б. Стругацких второго периода творчества, и в первую очередь в фантастической повести "Улитка на склоне", которая является сгустком социально-просветительских идей, и в определенном смысле выступает как "программное" произведение братьев Стругацких не только 1960-х годов, но и всего последующего творчества.
