Газета Дуэль - 2008_49(597)
Так вот, Дмитрий Анатольевич, хотя есть большие философы, уверяющие, будто вы, подобно их собственному преображению, из пентюхов вдруг преобратились в величайшее сокровище Родины, которое только и спасёт её, что поэтому вас надо беречь, лелеять, остерегать, поскольку на вас нацелены все средства уничтожения Запада от межконтинентальных ракет до бабы Яги с ядерным помелом, — несмотря на этих прекрасных философов, по-моему, самое лучшее, что Вы сейчас можете предпринять, это вовремя смыться.
Попутного ветра!
Слава России!
Владимир БУШИН,
непротивленец злу насилием
ИСТОРИЯ
ПОЦЕЛУЙ НА МОРОЗЕ
"Обновлённая" В. Селина опубликовала несколько добротных, "не женских" статей с анализом влияния мороза на победы русского оружия. В целом с нею можно согласиться: главным фактором наших побед в 1812 и 1941 годах был не мороз. Чрезвычайно важен и другой выделенный ею фактор: русские не давали ни минуты покоя оккупантам. Нигде в России они не чувствовали себя в полной безопасности, победа, одержанная ими в бою или стычке, никогда не была полной, да как бы и не победой вовсе. И всё же вопрос о роли холода не так прост, как его решает Селина. Приведённые ею списки температур не являются доказательством того, что все генералы битых интервентов беспардонно врут, хотя в том, что битые врут (как и в том, что "горе побеждённому — его историю напишет враг"), сомнений нет. Примеры такой лжи гитлеровских генералов и лётчиков Ю.И. Мухин демонстрировал на страницах «Дуэли» неоднократно.
При оценке зимы 1812 года В.Селина опирается на данные температурных наблюдений Виленской обсерватории. Следует учесть, что Вильна на 900 вёрст ближе к морю, чем Москва, а это значительно смягчает её климат. В Подмосковье было заметно холоднее, чем в Вильне. Какие температуры октября-ноября 1812 года приведены Селиной в списке ("Д", N42/590)? Дневные? Но ведь есть ещё ночные, которые в данном аспекте поважнее дневных. По какой шкале они измерены? Скорее всего, по Рюомюру, но тогда мороз -9,2°R превращается в -11,5° по Цельсию, что, согласитесь, уже весьма заметно, а если это дневная температура, то ночью было не менее -18 -20 °C — точно дуба дашь! В интервале температур +5°-5 °C (80 % приведённых Селиной температур попадают в этот интервал, а остальные ещё ниже) результат длительного нахождения человека вне помещения зависит не столько от значения температуры, сколько от совокупности других факторов: качества одежды, сытости, ветра, влажности воздуха и морального состояния человека, его нацеленности на переживание некомфортных температур. Из этих факторов Селина упоминает только отсутствие тёплой одежды у французов и гитлеровцев и объясняет этот факт глупостью их вождей. Конечно, фраза "Как стратег Наполеон был никто" греет душу написавшего — приятно чувствовать себя важнее Наполеона, но и только — комплексы таким способом не преодолеть, лучше серьёзно разбираться в проблеме.
Медикам хорошо известно, что серьёзные обморожения отмечаются при плюсовых температурах, вплоть до +6 °C. Минус два с влажным ветром гораздо опаснее, чем -10 °C в сухую безветренную погоду. Как-то один мой знакомый, прилетевший из Восточной Сибири, едва не замёрз в Москве, поджидая ночной автобус при -19 °C, и всё удивлялся, что -40 °C дома он переносит легче. Таково влияние влажности. Напрасно недоумевает Селина, как "англо-французские захватчики исхитрились замерзать даже… в Крыму": обморозиться можно и в Сахаре, которая после дневной жары мгновенно выстывает ночью, нередко всего до +2° — +3 °C. Французские захватчики, воевавшие в Алжире, испытали это на себе. Помню, из воспоминаний крымских партизан периода Великой Отечественной войны: их главным врагом были не немцы и даже не татары, а холод в горах. Стоит только подняться на сотню-другую метров над уровнем греющего крымскую землю моря, как ночи становятся там леденящими.
Вывод: однократная ночёвка на открытом воздухе при каждой из температур из списка В.Селиной могла привести к обморожению и даже замерзанию; постоянное нахождение на открытом воздухе при таких температурах людей, особенно голодных, особенно угнетённых страхом выстрела из-за каждого куста, может привести к массовой смертности. Другой вопрос, что не надо было им ходить в ту страну, где кусты стреляют. Но это именно другой вопрос.
Способности человека владеть своей физиологией, в частности, противостоять влиянию дискомфортных температур, изумляют! Думаю, многие слышали о людях, танцующих на горячих углях. Большой костёр разгребается, угли раскатываются по земле ровным слоем, и человек, обычно женщина, вступает на них голыми ногами и отплясывает ритуальный танец, не обжигаясь (если только не вспыхнет открытое пламя). Оказывается, к обжигающему жару можно привыкнуть. И к леденящему морозу — тоже. И эта привычка — не только в тренировке (наверное, кожа на подошвах плясунов на углях всё же не такая, как у нас с вами), но и нацеленности психики на преодоление этих факторов. Как-то прочёл (вне связи с темой войны): "Француз знает, что при -5° положено замерзать, и замерзает, русский знает, что при -35 °C можно работать, и работает".
Люди Запада совершенно не привыкли к российским температурам, к их ходу, к российским погодам в целом. Ну, как мог мысленно представить себе русские холода корсиканец Боэнапарте, выросший в благодатнейшем субтропическом климате? (Корсика лежит на широте Батуми). А Россия, как ни крути, — наиболее северная страна мира. Лишь Канада близка к нам, но, как пелось в одной хорошей старой песне, "так похожа на Россию только всё же не Россия" — канадские северные территории безлюдны, а население страны скучено у южных границ, где климат более комфортен, чем на Украине. Был такой порядочный и честный американский художник, друг Советского Союза Рокуэлл Кент, который многое повидал и многих жён поменял. Поссорившись с одной из них, он взял сына лет двенадцати и отправился успокаиваться на Аляску. Результатом поездки стала книга "В диком краю. Дневник мирных приключений на Аляске". И так этот честный человек расписывал жизнь в избушке в заснеженном лесу, что я и вправду подумал — дикий край, пока не дочитался: "Приближалось Рождество, и я решил съездить в город, купить сыну подарок". "Ну, и «дикий», — подумал я, но дальше стало совсем смешно: Кент сел в лодку и поплыл в город (Сьюард или Ном, уже не помню). Вот так «север» — в конце декабря на лодке! Пришлось взяться за карты, и оказалось, что этот "дикий край" находится на широте Ленинграда или Вологды, но, в отличие от них и от соседней с Аляской Чукотки, омывается тёплым течением. Нельзя без смеха представить себе книгу "В диком краю. Дневник мирных приключений в Комарове".
В отношении восприятия погод, в частности — морозных дней, мы с Западом люди разные. Мы разные не только в этом — мы принадлежим к разным цивилизациям. Если беседовать о законе Ома или о подъёмной силе крыла самолёта, то суждения представителей разных цивилизаций одинаковы, но если перейти на темы человеческого общежития, мировосприятия, то возникает непонимание гораздо большее, чем при оценке погод 1812 года победителями и побеждёнными. При этом не только они нас не понимают, но и мы их тоже понимаем не вполне (что и отразилось в статье Селиной), хотя и лучше, чем они нас. Широко известна фраза: "Что русскому хорошо, то немцу — смерть". Пусть не дословно, но это — так. Пожалуй, только у нас поэт может написать: "Мороз и солнце — день чудесный!" Это непонимание приводит западных завоевателей к таким ошибкам, которые они потом стараются объяснить чем угодно — морозом, распутицей, войной русских "не по правилам", большими зазорами в деталях оружия, поломкой танков при разгрузке и т. п.
Дело в том, что вся эта западная ср…ь каждый раз пёрлась в Россию с блицкригом. Вступив в Москву, Наполеон всерьёз полагал, что война закончена, а она только начиналась. Неудивительно, что при таких мыслях французов "Старый Лис" Кутузов сумел увести у них из-под носа целую армию, а потом, по прибытии в Тарутино Лоринстона, «удвоить» её численность, просто увеличив число бивачных костров. Вопреки восхищению Р.Б. Ждановича предусмотрительностью нашего врага ("Д", N14/563), Наполеон не обеспечил свою армию продовольствием, надеясь, что, как и в европах, селяне оккупированного края сами повезут продовольствие его воинству, а русские крепостные мужички, слыхом не слышавшие ни о каких liberte, egalite, fraternite, брали в руки вилы и вспарывали животы наполеоновским фуражирам. Отступая, русская армия бросала многое, но провиантские склады были предусмотрительно эвакуированы в Тверскую губернию, и это тоже был подвиг, не меньший, чем эвакуация промышленности по железным дорогам на восток в 1941 году: в крепостной стране собрать в кратчайшие сроки такие огромные конные обозы было необычайно трудно. Селина пишет: "Кутузов понимал войну, а Наполеон — нет". Да не войну он не понимал, не стратегию, как предположила Селина, а русских! Остальное производно от этого.
