Патрик Гардинер - Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма
98
Но прежде чем перейти к рассмотрению доводов, которые выдвигает Шопенгауэр, я считаю необходимым хотя бы вкратце рассмотреть следующую трудность, которая может возникнуть из вышесказанного. Из замечаний Шопенгауэра ясно видно, что он хотел представить свой основной закон так, чтобы его понимали в самом широком смысле, то есть как имеющий отношение, наряду с другими вещами, к доказательствам и подтверждениям своих утверждений и тезисов. И таким образом, можно ошибочно предположить, что он ссылается на свой закон (а он действительно часто на него ссылается), как на закон tout court, то есть "все объясняющий закон". Указание причины какого-либо природного явления естественно является объяснением или путем к объяснению этого явления.
С другой стороны, указание причин или оснований какого-либо утверждения вряд ли можно считать его объяснением, скорее его можно считать чем-то вроде доказательства или подтверждения.
Таким образом, могут возникнуть возражения по поводу того, что поскольку мы рассматриваем понятия, которые, как может показаться, принадлежат к различным областям нашей темы, то попытка объединить их с другими понятиями, подпадающими под действие этого закона, или предположение, что они все имеют один общий источник или корень, может в конце концов только привести к путанице, которую Шопенгауэр всеми силами пытался избежать.
Но тем не менее, хотя выбор терминологии и то, как Шопенгауэр выражает свои мысли, может быть не всегда удачным, я считаю, что на это не стоит обращать особое внимание. Несомненно, Шопенгауэр полагал, что характерной особенностью нашего здравого смысла и наших научных знаний является настойчивое требование причин, что находит свое выражение в вопросах, начинающихся с "почему", и
99
постоянное стремление представить наши знания в различных областях исследования в систематизированной, последовательной и ясной форме. Но лишь немногие философы увидели необходимость различать вопросы, начинающиеся с "почему", в зависимости от того, каким образом их задают, и, как мы вскоре увидим, Шопенгауэр фактически приложил немало усилий, чтобы провести четкое различие между формулировкой и доказательством высказываний и суждений, с одной стороны, и объяснением фактов реальной действительности - с другой.
На самом деле он полагал, что даже непосредственно при объяснении чего-либо, например, как это практикуется в эмпирических науках, можно не обращать внимания на важные различия. Существует постоянное искушение утверждать, что объяснительная процедура всегда неизбежно должна соответствовать единому и неизменному образу, вне зависимости от специфики темы и объекта исследования.
Шопенгауэр оспаривает это утверждение: способы понимания значительно отличаются в зависимости от области исследования, так же как отличаются и основные категории, которыми пользуются, а следовательно, и способы объяснения, которые применяются в различных областях, могут существенно отличаться. Это становится очевидным, если мы рассмотрим ту роль, которую играют понятия стимул и реакция в биологии и понятие мотивации в изучении физиологии и истории.
100
Шопенгауэр рассматривает эти понятия с точки зрения причинности и наводит на мысль, что они отличаются не только друг от друга способом их использования и применения, но также и от их аналогов в области физики или химии. При этом он замечает, что, ссылаясь непосредственно на эти различия, известные всем, кто хоть немного знаком с теми науками, о которых идет речь, можно наиболее ясно объяснить и понять различия в содержании этих предметов. Хотя по современным понятиям это объяснение может показаться довольно грубым, тем не менее оно имеет определенный методологический интерес.
Познающий субъект и феноменальный мир
Далее мы постараемся восстановить последовательность тех доводов, с помощью которых Шопенгауэр пытается показать, как закон достаточного основания, принимая различные формы, действует на процесс нашего познания и проникает в наши мысли и, таким образом, вносит значительный вклад в понятие мира как представления. Это отнюдь не легкая задача; несмотря на то что в работе Шопенгауэра содержится много пояснений и замечаний, тем не менее его рассуждения не имеют четкой структуры и их особенностью является слишком общее и пространное выражение мыслей, что может быть весьма обескураживающим. Тем не менее, я замечу, что общие черты и основные направления его размышлений достаточно разумны и понятны.
Вопрос соотношения человеческой мысли и знаний реальности является одним из самых старых вопросов философии. Что позволяет нам заявлять, что мы знаем мир, который находится вне нас? При каких условиях возникает эта уверенность? Насколько реальность соответствует нашему представлению о ней и пониманию ее? Какая существует связь между нами, как познающими индивидуумами, и реальностью, когда мы заявляем, что
101
знаем ее? Эти и подобные им вопросы являются началом нашего исследования, которое относится к той области философии, которую называют "эпистемологией", и именно такие вопросы имел в виду Шопенгауэр, когда на первом этапе работы над своим главным произведением ввел понятия "субъекта" и "объекта" в качестве основных понятий, которые характеризуют его понимание мира как представления: субъект-объектное отношение описывается им как "единственно возможная форма любой мыслимой идеи" (том I) и далее "как мыслимая структура явления" (том II).
Он полагал, что с помощью этих утверждений и настаивая на том, что эта взаимосвязь является единственной основой, в которой можно создать приемлемую теорию познания, он привлекает внимание к той истине, которую всегда неправильно понимали на протяжении всей истории философии. Как известно, философы прошлого широко и вольно пользовались понятиями "мыслящее сознание, или интеллект" и "внешний мир, или реальность", и можно предположить, что Шопенгауэр тоже подразумевал их, говоря о "субъекте" и "объекте".
Но он с самого начала уточняет, что мы не должны путать те понятия, которые он применяет, с теми, которые использовались до него, так как его предшественники не учитывали очень важных и существенных условий и ограничений, которые связаны с истинным применением этих понятий. Например, о познающем субъекте часто говорили как о некой отделимой сущности, самодостаточной мыслящей субстанции, которую можно понять и описать без всяких ссылок на что-либо (включая тело человека, в котором она существует каким-то таинственным образом), кроме нее самой.
102
Такой способ постижения природы познающим субъектом является вновь и вновь возникающим источником известного философского затруднения, так как он предполагает существование непреодолимой пропасти между самим субъектом и реальностью, в которой он существует и которая может определенным образом на него воздействовать. Так как в том случае, если постулированный нематериальный субъект и материальная реальность, которую он способен понять, противопоставляются друг другу, как описано выше, то возникает труднорешаемая проблема: как охарактеризовать и внятно и точно объяснить отношение между тем, кто познает, и тем, что познано. Шопенгауэр считает, что эта проблема особенно четко обозначилась в картезианской философии, которая обратила особое внимание на различие между внутренним субъективным сознанием и объективным материальным существованием, что явилось "той осью, вокруг которой вращается вся философия нового времени" ("Parerga", I).
Шопенгауэр утверждает, что проблема, о которой здесь идет речь, формулируется, по крайней мере в традиционных обсуждениях ее, в значительной степени в неверных терминах, и, следовательно, решения, которые предлагались в различные времена, вызывают неизбежные возражения. Все решения можно разделить на три основные группы. Первую группу составляют те решения, которые тем или иным образом просто молча соглашались с утверждением, что "субъект и объект, в том смысле, как мы их объяснили, существуют независимо друг от друга. Таким образом, можно утверждать, что взаимосвязь, которая существует между ними, должна быть принята как неоспоримый факт или нечто данное, которое не под
103
лежит дальнейшему объяснению; или же эту взаимосвязь можно рассматривать как причинно-следственную, например, Локк признал, что познающий разум подвергается некоему физическому влиянию извне, которое является причиной возникновения осознаваемых разумных "идей" или "представлений". Ко второй группе относятся те теории, которые рассматривают объект как основной фактор, с помощью которого они пытаются выявить и объяснить природу и статус субъекта. К этим теориям относятся те, которые основываются на предположении, что структуру реальности можно охарактеризовать, не обращаясь к помощи субъекта, так как его место в общей схеме можно определить из понимания реальности в целом.
