С. Платонов - ПОСЛЕ КОММУНИЗМА. Книга, не предназначенная для печати
Сейчас мы уже в состоянии существенно конкретизировать ответ на первую половину главного вопроса современности: в чем состоит принципиальное (но покуда потенциальное) преимущество экономики социализма? Затем мы перейдем на этой основе к ответу на вторую половину вопроса: как практически это потенциальное преимущество безотлагательно превратить в реальное?
Вспомним, что исходный абстрактный ответ включал в себя три момента:
1) сознательность, лежащую в основе механизма общественного развития – сознательность действия партии, создающей новое общество;
2) научную основу, используемую как средство для этого сознательного действия и
3) его вполне определенную объективную цель.
Сравним реальное марксистское содержание каждого из этих моментов с "творческими" трактовками штатных интерпретаторов. Начнем с конца.
1. Цель. Формула, состоящая в том, что целью коммунистов является построение коммунизма, суть простая тавтология. Это ясно каждому нормальному человеку, однако он стесняется (или же опасается) в этом признаться. Но опасаться должны, прежде всего, авторы этой формулы: если подставить в нее классическое определение "Немецкой идеологии" (Коммунизм – это не некое идеальное состояние общества, которое должно быть установлено, а действительное движение, уничтожающее теперешнее состояние), то она немедленно превращается в печально известную формулу Бернштейна о средстве и цели...
Конечно, вполне допустимо, как это делается сейчас, объяснить целью коммунистов построение высшей фазы коммунизма. Но такое решение само порождает ряд недоуменных вопросов. Во-первых, существующее представление о высшей фазе страдает предельной абстрактностью и не содержит вследствие этого ни должного эмоционального заряда, ни, что еще важнее, какого-либо намека на конкретные пути ее достижения. Это и неудивительно, т.к. позже выяснится, что "высшая фаза" по своему содержанию равна целым трем способам производства. Во-вторых, совершенно неясно, что же тогда станет целью коммунистов после достижения исходного рубежа высшей фазы. В-третьих – и это самое главное – такой подход превращает все предшествующие этапы коммунистического строительства, включая развитой социализм, в темный и бесструктурный "предбанник". Такое представление о цели трудно назвать мобилизующим.
Но, может быть, не стоит изобретать велосипед? Знамя коммунистов сегодня, как и вчера (как и долгое время спустя) должны украшать три бессмертных слова из "Манифеста": уничтожение частной собственности. Невозможно короче и вместе с тем конструктивнее выразить суть коммунистической теории. Если кому-то угодно понимать это "уничтожение" как только лишь вооруженное изгнание помещиков и капиталистов, то, по той же логике, он должен разуметь под уничтожением безграмотности собственное самоубийство.
2. Научная основа. Никто не спорит с тем, что материалистическое понимание "предыстории" – гениальное открытие Маркса. Но суть дела, во-первых, в том, что оно охватывает лишь одну треть одной трети, т.е. 1/9 исторического материализма, и во-вторых, ту его часть, которая, будучи взята изолированно, абсолютно неприложима к делу строительства нового общества. Когда весь комплекс наук будет сведен к своей естественной методологической основе – диалектическому и историческому материализму, тогда станет ясна взаимосвязь (безусловно, существующая) между ветеринарией и теорией машин и механизмов; но даже тогда анатомию лошади вряд ли удастся непосредственно использовать в качестве методологической базы автомобилестроения... Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. "Ирония истории" (любимое Энгельсом гегелевское выражение) может стать убийственной, если при переходе к эпохе, в которой должно осуществляться сознательное историческое творчество, место науки, обеспечивающей такое творчество, будет занимать "собака на сене".
3. Наконец, сознательность. Свойство быть сознательным субъектом общественного развития часто трактуется чуть ли не как автоматически присущая нам добродетель, всосанная с молоком матери. Но здесь совершенно не случайно три содержательных момента нашего потенциального экономического превосходства перечислены в обратном порядке.
Мало сформулировать конкретную и объективную цель исторического творчества (хотя мы уже здесь ухитрились безбожно запутать себя и других).
Мало подвести под движение к ней надежную методологическую и научную основу (хотя мы, вместо того, чтобы развивать необходимые для этого разделы исторического материализма в соответствии с их теоретическими основами и логическим каркасом, завещанными нам классиками, все твердим школьную формулу материалистического понимания "предыстории" в качестве универсального заклинания от всех злых духов).
Чтобы стать сознательным субъектом, этого недостаточно. Необходимо главное – "действительное коммунистическое действие". А его не совершишь голыми руками или же с помощью тяжеловесных фолиантов "научных основ".
Казалось бы – простое дело: бери идеи и превращай их в материальную силу. Но принципы аэродинамики, как это уже отмечалось, упорно не желают материализовываться в самолет только по желанию теоретика, возомнившего себя "субъектом". Они нуждаются для этого превращения в таком громоздком посреднике, как конструкторское бюро и опытное производство.
Не потому ли мы так основательно застряли на месте с превращением наших идей в реальную силу, что дело это поручено таким "специалистам", которые – при всех их субъективно-благих побуждениях – по самому узко-цеховому характеру своей подготовки и своего стерильного социального бытия ничего не умеют и не хотят делать руками?
Только сознание, определяемое такого сорта социальным бытием, могло породить грандиозную затею: создадим-де хорошие условия, простор для действия неких "объективных экономических законов социализма", а дальше они сами, аки самобеглая коляска, помчат по тракту наших экономических преимуществ, да так, что только этапные версты замелькают...
Увы, все обстоит ровно наоборот. Не субъект устанавливает хорошие или же плохие рамки, после чего заботливые законы немедля расписывают ограниченный ими холст идиллическими пейзажами образцового общества. Это типичный гибрид "предысторического" представления о характере действия законов с идеалистическими иллюзиями. Как раз законы определяют объективные границы, условия деятельности субъекта на каждом этапе коммунистического строительства, который, познав эти условия, затем сам, засучив рукава, вооружившись мощным комплексом специальных средств, должен осуществить в этих границах движение, уничтожающее очередной слой частной собственности. И ежели кому-то удастся обнаружить или же создать в нашей экономике некую часть, которая "катится сама", то будьте уверены, что катится она отнюдь не в гору.
На лице Проницательного читателя проступает загадочная улыбка...
(Конец главы 1)
18-25.06.85
г. Москва
Часть 3
Конспекты, фрагменты, черновики, письма
83.12.06
"Ответ наших славных обществоведов"
"Нельзя вполне понять "Капитала" Маркса и особенно его 1 главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!"
Из предисловия доктора философских наук З.М.Оруджева к книге В.А.Вазюлина "Логика "Капитала" К.Маркса"(Издательство МГУ, 1968г.):
"Автор поставил перед собой задачу во всех аспектах сопоставить логику "Капитала" К.Маркса с гегелевской "Наукой Логики", с целью показать как соответствие логики "Капитала" гегелевской, так и ее превосходство над последней. В целом это весьма актуальная и трудная задача, за которую пока, можно сказать, еще никто не брался, автором выполнена.
Однако автор недооценил другой стороны дела и не довел выполнение своей задачи до самого конца. По большей части он излагает Логику "Капитала" в терминах "Науки логики" Гегеля, по-видимому, для того, чтобы показать их известное совпадение. Он вводит в оборот непривычные для современного читателя слова и выражения, в которых когда-то заявила о себе гегелевская философия.И хотя мы уже усвоили довольно много рациональных терминов и выражений немецкой классической философии (например, "вещь в себе", "антиномия", "бытие в чистом виде", "априоризм", "переход количества в качество и обратно", "отрицание отрицания" и т.д.) нам все еще довольно трудно уловить содержание положений, изложенных на языке великого предшественника марксистской философии".
