Бернард Луис - Ислам и Запад
Вопрос о мусульманине, отправляющемся, по доброй воле или невольно, на краткий или на продолжительный срок в земли неверных, имел большее практическое значение и потому требовал больше внимания. У пленников, захваченных во время войны или на море, выбора не было, и правоведы часто дают указания, как должен вести себя мусульманин, попавший в такую беду, пока его не выкупят, не обменяют или ему не удастся сбежать. Что до добровольных путешественников, прежде всего следовало решить, допустимы ли вообще подобные поездки с точки зрения закона, и если допустимы, то при каких обстоятельствах и при соблюдении каких условий. Малик, основатель маликитского мазхаба, разрешал мусульманам отправляться в земли неверных только с одной целью — выкупать пленных. Знаменательно, что почти все донесения марокканских послов при различных европейских дворах были озаглавлены «Донесение миссии по выкупу пленных» — без сомнения, чтобы не создавать юридических проблем ни себе, ни своему государю.
Среди маликитских правоведов велась оживленная дискуссия о том, позволительно ли отправляться в земли неверных для ведения торговли и, в частности, для закупки продовольствия, если в мусульманских странах неурожай. Юридические ответы на этот вопрос составляют три основные группы. Согласно первой, торговать с неверными запрещено при любых обстоятельствах, ибо барыши те потратят на ведение войны против ислама. Если в результате возникнет голод — что ж, придется потерпеть. Вторая группа, ссылаясь на принцип необходимости, даруры, разрешала торговлю с неверными и поездки к ним только для обеспечения поставок продовольствия при его нехватке. Третья группа склонялась к тому, чтобы распространить идею терпимости на путешествия и временное пребывание за границей, разрешить мусульманам принимать амап от немусульманского правительства и проживать в немусульманской стране на положении мустамииов. Предполагалось, что они будут при этом пользоваться теми же привилегиями и возлагать на себя те же обязательства, что и неверные мусшамины в мусульманской стране. Принятие мусульманином немусульманского амапа должно быть обставлено со стороны мусульманина рядом условий, самым важным из которых является возможность «выставлять на всеобщее обозрение символы ислама». Эту часто употребляемую по поводу мусульман in partibus[25] фразу стоит рассмотреть подробнее.
Присутствие мусульман, группами или в одиночку, в Доме войны поднимало вопрос о юрисдикции, на который различные школы давали разные ответы. Подлежат ли такие мусульмане мусульманскому праву? Рассуждая в более практическом ключе, вправе ли мусульманские судьи разбираться с лицами, живущими под властью неверных, и с совершенными там действиями? Шииты отвечают «да», ханафиты обычно говорят «нет», а прочие занимают ту или иную промежуточную позицию[26].
При обсуждении такого рода проблем мусульмане рассуждали почти исключительно о христианском мире, воспринимавшемся как Дом войны par excellence. Куда меньше волновали правоведов колонии мусульманских купцов, с давних пор обосновавшиеся в Индии, Китае и других уголках Азии и Африки, бывших, так сказать, ничейной землей и не представлявших ни религиозной, ни политической угрозы исламу. Напротив, считались, что их жители могут со временем принять истинную веру и тем расширить границы исламского мира. Исторически эти ожидания оправдались. Только в христианском мире мусульмане столкнулись с противоборствующей религиозно-политической силой, во многих отношениях схожей с их собственной, оспаривавшей их претензии на абсолютную истину и абсолютную власть.
Первое документально засвидетельствованное соглашение между мусульманским и христианским государствами было заключено арабами с христианской Нубией, царством на территории современного Судана. Современная наука ставит под сомнение как содержание, так и датировку соглашения в том виде, в каком его описывают хроники, но с точки зрения юристов традиционное повествование важнее воссоздаваемой реальности. Традиция же гласит, что в 31 году хиджры, что соответствует 652 году н. э., с нубийским царем был заключен договор, предусматривавший, в числе прочего, что царь будет «оказывать покровительство мусульманам… которые там пребывают или путешествуют до самого отъезда… содержать в порядке мечеть, которую мусульмане построили в центре города и не препятствовать никому там молиться… и следить, чтобы она была подметена и освещена и с нею обходились с уважением»[27]. Нубийский договор послужил отправной точкой некоторых позднейших юридических теорий — и соглашений, — по которым определенные территории считались промежуточными между Домом ислама и Домом войны и именовались либо Дар ас-Сулх, Дом перемирия, либо Дар ал-Ахд, Дом договора или соглашения. Подобные соглашения существовали и в Средние века, и в османское время, и соответствующие страны, даровавшие мусульманам воистину экстерриториальные привилегии с возможностью путешествовать и даже проживать в чуждых пределах, были обычно данниками или вассалами исламского государства. По отношению к тем христианским государствам, которые оставались полностью независимыми и оттого считались враждебными, такие договоренности были исключены.
В X веке христиане оправились и перешли в контрнаступление, приведшее со временем к тому, что мусульмане были вынуждены — иногда на время, иногда окончательно — отступиться от многих ранее завоеванных христианских земель, которыми они управляли. В том же X веке византийцы сумели на время возвратить под свой контроль значительную часть Северной Сирии. В XI веке норманнское завоевание вернуло в лоно христианского мира Сицилию, а вскоре после этого крестоносцы основали в Леванте, между Тавром и Синаем, на землях, где с VII века господствовал ислам, четыре христианских королевства. Наконец, самым важным было то, что начиная с XI века в долгой борьбе за отвоевание Пиренейского полуострова наступил перелом и после нескольких столетий побед реконкиста закончилась падением в 1492 году Гранады — последнего мусульманского государства в Западной Европе.
Еще более тяжелые удары мусульманам пришлось испытать на востоке, где монгольские завоевания XIII века поставили Среднюю Азию, Иран и Ирак под власть язычников. Та же угроза на некоторое время нависла над Сирией и даже над Египтом. Мусульманские историки не преминули заметить, что в рядах завоевателей встречались христиане, пользовавшиеся определенной благосклонностью монголов. В частности, сохранились описания того, как монгольские войска в 1260 году вступали в Дамаск. Командовал ими христианин, несторианин с Востока, а по обе стороны от него гарцевали двое других христианских военачальников — армянин и крестоносец.
В Новое время, с упадком мусульманской мощи и подъемом Европы, все усложнилось тысячекратно, ибо провинцию за провинцией, страну за страной завоевывали и аннексировали европейские империи — сначала Австрия и Россия, потом западноевропейские морские державы. Наступление христианского мира, после которого множество мусульман оказалось христианскими подданными, поставило перед ними новую мучительную проблему.
В юридических трудах она обычно формулируется следующим образом: «Если страну завоевали христиане, могут ли мусульмане остаться или должны переселиться в какую-нибудь мусульманскую землю?»
Употребляющийся при этом термин «переселение», по-арабски хиджра, красноречиво свидетельствует, под каким углом зрения рассматривает этот вопрос исламская юриспруденция. Согласно мусульманскому учению, Пророк был образцом, которому мусульмане должны следовать почти во всех отношениях. Пророк лично подал пример переселения, оставив языческую Мекку и повелев соратникам заранее отправиться или сопровождать его в Медину, где они смогут вести жизнь мусульман. Вменение в обязанность мусульманину перебираться туда, где можно свободно исповедовать свою религию, основывается на цитате из Корана (4:97–100), поддержанной многими хадисами. В характерном и часто приводимом изречении Пророк обличает и отвергает любого мусульманина, предпочитающего жить среди приверженцев многобожия.
В первые столетия ислама вопрос хиджры был сугубо теоретическим и некоторые правоведы, особенно ханафитской школы, утверждали, что обязанность хиджры утратила силу после мусульманского завоевания Мекки, ссылаясь в связи с этим на хадис «Нет хиджры после завоевания [Мекки]». Волна христианской реконкисты вновь сделала проблему переселения важной и насущной, и маликитские правоведы на западе исламского мира, столкнувшись с подчинением христианам обширных мусульманских территорий в Сицилии, Испании и Португалии, дали на вопрос о переселении другой ответ. Они провозгласили, что обязанность хиджры не только не утратила силу, но будет действовать до Судного дня, спорить же можно только о том, при каких обстоятельствах она вступает в действие и когда и для кого может быть сделано послабление.
