Николай Носов - Иронические юморески
Это правда, конечно, что воспитывать уважение к женщине надо с младенческих лет, но самая правильная система воспитания уважения к женщине на данном этапе заключается, в основном, в том, чтобы не воспитывать неуважения к ней. А мы, в сущности, только этим и занимаемся, когда, например, отказываем девочке в игрушках, предназначенных (по давно установившейся негодной традиции) для мальчиков, или, наоборот, внушая мальчику, что ему стыдно играть в девчоночьи игры.
Какая мать не говорит своей маленькой дочке:
— Эта игрушка не для девочки. Тебе не автомобильчик надо, не паровозик, не саблю или солдатики, а куплю я тебе лучше игрушечную посуду, куклу или заводную стиральную машину.
Нужно знать этот возраст (а его нужно знать), чтобы понимать, с каким доверием относится он ко всему, сказанному взрослыми, и с каким усердием стремится он выполнять предписываемые обществом правила. Мне лично трудно представить девочку, которая не посмеялась бы над своей подружкой, взявшей в руки так называемую мальчишечью игрушку.
Взрослая женщина уже давно обходится запросто с автомобилем, трактором, самолетом и даже с космическим кораблем, а маленькой девочке мы отказываем в удовольствии поиграть игрушечным автомобильчиком, ограничивая ее жажду познания, угнетая ее познавательный инстинкт как раз в тот период, когда он нуждается во всемерной активизации и поощрении. Уже в детском саду можно наблюдать это постыдное размежевание, когда мальчики играют между собой с машинками, самолетиками, возводят посреди комнаты крепости и с пренебрежением поглядывают на девочек, которые, пристроившись где-нибудь под стеночкой или в углу, потихоньку возятся со своими куклами. Такое размежевание не может не внушать мальчикам идею о какой-то ограниченности, неполноценности девочек, интересы которых не выходят за пределы кухонной утвари и кукольных гарнитуров. Откуда мальчишке четырех-пяти лет знать, что эти чисто девчоночьи интересы, в основном, навязаны девочке взрослыми, а вовсе не являются ее, так сказать, «расовой» принадлежностью.
Пусть мальчики и девочки (по крайней мере в дошкольном возрасте) будут равноправными гражданами, пусть они играют в общие игры, а они могут и будут это делать, если взрослые не станут им мешать, а, наоборот, будут разумно направлять их. Тогда никому из детей не станут приходить в голову мысли о каком-то преимуществе или неполноценности того или иного пола. Не воспитав предварительно пренебрежительного отношения к девочке (следовательно, вообще к женщине), легче будет воспитать уважение к ней в тот период, когда это уважение уже в какой-то мере может испытываться.
Надо понимать, что в деле воспитания требуется вообще больше ума, чем рвения, и не следует забывать, что здесь, как и в лечебной практике, большую роль играет не только само лекарство, но и правильная дозировка. Заставить малыша носить помимо своей сумки еще и сумку сверстницы — это все равно, что вкатить котенку дозу лекарства, рассчитанную на слона. Лечебный эффект может оказаться совершенно противоположным ожидаемому. На первое время, я думаю, будет достаточно, если мы сообщим малышу, к примеру, правило, что если ребят двое — мальчик и девочка, а место одно, то принято, чтоб мальчик уступил место девочке. Такое правило можно преподать уже младшему школьнику и даже дошкольнику, а мы до сих пор не внушили его даже десятикласснику, иначе он не сидел бы в вагоне, как пень, когда рядом стоит девушка, его ровесница, или, что еще непригляднее, женщина не первой молодости.
Положа руку на сердце, никто не скажет, будто не знает, что к женщине вообще следует быть внимательным. Путешествуя на городском транспорте (и даже на пригородном), ожидая в фойе театра, кино и прочих местах, мы всегда предоставим право сидеть жене, родственнице или знакомой девушке, а не усядемся сами. В этом, однако ж, никакой нашей заслуги нет, так как, оказывая услугу человеку близкому, мы оказываем ее как бы самим себе, в силу чего такое деяние никак не влияет на нашу психику, никакой пользы не приносит нашей нравственности. А вот оказать услугу человеку совсем чужому — это деяние уже воспитывающее, развивающее наши добрые чувства к человеку вообще, к человеку как таковому.
Тацит сказал: «Человеку свойственно ненавидеть того, кому он причинил зло». Подумаем все же, какой человек способен причинить зло? Злой человек, конечно! Перевернем пословицу — и получим: «Человеку свойственно любить того, кому он сделал добро». Древнегреческая мудрость гласит: «Доброта, встречая благодарность, увеличивается, а претерпев поругание, гневом разражается». И верно, конечно! Доброта как бы поощряется благодарностью. Пусть сделанное нами человеку добро — невелико, но, уловив в человеческих глазах выражение благодарности, мы словно заглянем на секундочку ему в душу (глаза-то ведь — зеркало человеческой души), и увидим в нем уже нечто родственное нам самим, то есть истинно человеческое, духовное, а не сугубо механическое, без толку толкущееся, куда-то прущее и мешающее нам на каждом шагу.
Давайте попробуем быть подобрей с женщиной только за то, что она женщина — наша мать, сестра, жена, просто подруга, которая делит с нами все наши тяготы, беря на себя из жизненной ноши подчас наиболее тяжелую часть. Давайте, на первое время, попробуем уступать ей при случае место — и увидим, как сами станем от этого совсем другими: сделаемся сразу лучше, и мягче, и ласковей, и добрей; и не только по отношению к ней самой, но даже друг к другу. И тогда убедимся, что невозможны станут случаи, подобные описанному недавно в «Вечерней Москве», когда сын отказался встречаться с матерью только потому, что этого потребовала от него жена Ведь если мы станем добрей к женщине, то и она станет добрей к нам, и тогда уже невозможна будет такая жена.
Давайте попробуем, ведь это нам совсем ничего и стоить не будет, а выиграть мы можем многое. Только не будем забывать, что и тут надо не без ума, не без размышления; что и тут нужен индивидуальный, нешаблонный, неавтоматический, некибернетическнй подход; что негоже будет, если мы станем ждать, чтоб молоденькой девушке уступал место старик и даже не совсем еще старый мужчина, годящийся ей в отцы; а что, наоборот, будет прекрасно, если девушка и даже молодая женщина уступит место старику, что, кстати сказать, многие из них и теперь делают, причем с присущей им мягкостью и добросердечностью.
Пусть юноша не чувствует неловкости, уступая место девушке, своей ровеснице. Пусть он относится к этому как к норме, как к своему человеческому долгу, выполнение которого внушает чувство удовлетворения; пусть он понимает, что это не пижонство, не галантность, не соблюдение правил хорошего тона, не рыцарство, не телячьи нежности, не средневековое учтивство, не селадонство, не колбасятина, не этикет, а вполне нормальное, вполне достойное человеческое поведение.
Знание этого правила даст молодому человеку неизмеримо больше знания того, что уступать место надо старикам и старухам. Молодому человеку приходится иметь дело в основном не со старухами, а с девушками его возраста, во мнении которых он заинтересован и в общении с которыми складываются его характер и нравственные понятия, его мировоззрение.
Об употреблении спиртных напитков
А теперь погс^ворим о пьянстве, или, выражаясь так, чтоб культурней было, об употреблении спиртных напитков: о том, значит, что пить, где пить, как пить и в каких примерно количествах. На этот счет в нашей периодической печати содержатся самые разнообразные сведения, и подчас настолько противоречивые, что человеку, даже вполне освоившемуся в этой обширной акватории, бывает не разобрать без поллитра, в каком направлении плыть и каких берегов держаться. Так, в вопросе, что именно надлежит нам пить, одни печатные органы ратуют за пиво, другие, не менее уважаемые, подают свой голос за сухое вино, третьи, столь же уважаемые, — за «столичную» или коньяк и т. д.
Такой весьма популярный орган, как, например, «Неделя», в статье «Кружка пива» свидетельствует: «Пиво не алкоголь, — говорят врачи, — оно даже полезно». (Какие врачи это говорят, заметим в скобках, еженедельник не сообщает, но мы и без врачей знаем, что пиво не алкоголь, и с таким же успехом могли бы ответить этим «врачам», что и водка не алкоголь. Как пиво, так и водка лишь содержат алкоголь, то есть винный спирт, но в различных пропорциях, и именовать их алкоголем было бы не совсем точным.) Сообщив ряд интересных подробностей о пиве, автор статьи спрашивает: «А можно ли опьянеть от пива?» И отвечает на этот вопрос утвердительно: все в конечном счете зависит от количества выпитого. Выходит — сплошная выгода: и не алкоголь — и опьянеть можно, и пьян ходишь — и алкоголиком никто не назовет.
Другой, не менее авторитетный печатный орган, а именно газета «Культура и жизнь», в статье «Солнце против „Змия“ приводит высказывание одного профессора виноделия о том, как он лично, будучи на Кавказе в 1918 году, излечился от „самой настоящей чахотки“ путем употребления сухого вина марки „Каберне“. (Сколько именно надо выпить вина этой марки, чтоб исцелиться от самой настоящей чахотки, профессор не сообщает.) Остается лишь пожалеть, что этот случай чудесного исцеления от чахотки (если, конечно, ее не прикончил целебный кавказский воздух) не был использован в медицинской практике. Трудно даже вообразить, сколько десятков тысяч несчастных были бы возвращены к жизни за те тридцать лет, которые прошли с 1918 года до того, как этой ужасной болезни был наконец нанесен сокрушительный удар с помощью стрептомицина!.. В общем, профессор всячески рекомендует к употреблению сухие вина и уверяет, что водки и крепленой гадости в рот не берет (что именно в данном случае подразумевается под крепленой гадостью — не совсем ясно).
