Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
Ни одной посмертной фотографии Березовского не было опубликовано; в стране с развитым бизнесом папарацци это означает наличие мощной противодействующей воли, скорее всего, — на уровне государства.
Ряд источников указывает, что накануне смерти Березовский воспрял духом: он успешно завершил какие–то казавшиеся ему безнадежными дела, и он получил надежду вернуться к привычной жизни.
За несколько часов до смерти в интервью Forbes «не для публикации» (что не имело смысла в случае скорого самоубийства), он говорил не только об утрате смысла жизни, об «изменении своих оценок» Запада и России, но и о желании вернуться в нее и бросить политику.
В ноябре 2012 года, посовещавшись с матерью и женой (они расстались в январе 2013 года, хотя
потом он жил и умер в зарегистрированном на нее доме), отправил В. В. Пугину письмо, в котором признавал ошибки, просил прощения и разрешения вернуться. Письмо было передано адресату в феврале 2013 года, вероятно, Абрамовичем, — и уже после смерти Березовского некий иностранный бизнесмен передал его копию, отправленную независимо от оригинала.
Но еще во второй половине «нулевых», когда Березовский поносил В. В. Путина на всех углах, один из чиновников в частной беседе обмолвился, что у России нет более дисциплинированного, исполнительного и надежного сотрудника за рубежом, чем Березовский.
Нельзя исключить вероятность того, что он по шулерской привычке пытался играть за все стороны сразу, — и добился успехов, несовместимых с жизнью.
По одной из версий, Березовский по завершения скандала с Литвиненко взялся за деликатные поручения представителей российских властей, чтобы заслужить возвращение в Россию, — и собрал в качестве «обратного билета» пакет убедительного компромата на королевскую семью и саму королеву. Скандал о чудовищных массовых насилиях и убийствах детей из приютов английскими политиками (включая премьера) в 70‑е годы может быть операцией «на опережение» для отвлечения общества от разоблачений, возможных, если Березовский успел передать часть документов в Россию.
В рамках этой версии, Березовский не выдержал и похвастался своим успехом перед кем–то из окружения, — и эта информация, став достоянием английских спецслужб, убила его.
Жизнь, посвященная деньгам: пустота
Всю жизнь Березовский гнался за деньгами, бывшими для него олицетворением и источником власти; как вспоминали о нем, «все перемены в его поведении были связаны только с деньгами».
В этой погоне он не понимал многих нормальных человеческих чувств. В конце 80‑х он явился к своему тогдашнему компаньону, у которого только что умер при родах первый, долгожданный ребенок, и с порога стал обсуждать бизнес с убитым горем человеком. Когда тот попросил его уйти, Березовский не понял. «Ты что? — спросил он с искренним недоумением. — Он ведь уже умер. У-мер! Чего дергаться?»
Неспособность испытывать многие человеческие чувства порождала в нем пустоту, которую он, несмотря на свою патологическую трусость, пытался заполнить не только сексом, но и риском.
Поразительно, но этот «сверхчеловек, ощущающий свое исключительное превосходство над окружающими», по воспоминаниям хорошо знавших его, «боялся всех: начальства, парткома, КГБ, милиции, сидящих у подъезда старух, кривотолков и слухов. Заложенный с детства комплекс неполноценности постоянно угнетал его…», — но он же и гнал вперед, все в менее продуманные, все более суетливые авантюры.
Березовский не занимался бизнесом, передоверяя управление предприятиями порой первым попавшимся людям, ему чужда была любая упорядоченная деятельность как таковая. А кроме того, на бизнес ему не хватало времени (он и спал–то максимум 4 часа в сутки): он был всецело поглощен интригами и «разводками», не веря в существование устойчивых правил и интересов.
Не будучи полностью уверенным в собственном существовании из–за сжирающей его внутренней пустоты, выжженной алчностью, из–за неспособности испытывать самые простые, базовые, образующие человека чувства, он нуждался в том, чтобы постоянно чувствовать себя властелином жизни и демиургом все новых явлений, — а для этого надо было постоянно разрушать порядок, пусть даже совсем недавно созданный им самим, постоянно пробовать что–то новое.
Именно в этом (равно как и во всеобъемлющем презрении к людям) лежит корень его неорганизованности, постоянного срыва графиков (при жестком планировании жизни по часам на недели вперед) и договоренностей, о котором плачут его партнеры. Буковский назвал его «несерьезным, очень необязательным», добавив: «я вообще не понимаю, как он мог бизнесом заниматься, ведь у него семь пятниц на неделе. С ним нельзя ни о чем договориться».
В этой же необходимости постоянно подтверждать себе свое существование, — похоже, причина его сексуальной активности. Coito ergo sum было, по–видимому, сказано про него.
Авантюризм Березовского проявился и в его семейной жизни. Начав жить со второй женой, он не спешил расставаться с первой и почти 9 лет умудрился жить на две семьи, в том числе два года — после рождения сына от второй жены. В сентябре 1991 года он разводится с первой (прожив с ней 20 лет) и женится на второй, — уже больше года живя с третьей будущей женой, моложе его на 24 года. С конца 1993 года вторая жена жила отдельно; в 1996 году сообщалось, что Березовский женился третьим браком. В 2000 году он собирался развестись, но передумал, когда третья жена пригрозила скандалом. В 2008 году вторая жена объявила, что либо свадьбы в 1996 году не было, либо Березовский — двоеженец, и развелась с ним со скандалом и колоссальными отступными. Он приучил своих жен и детей рассматривать его просто как источник денег.
Именно с его вкусами связывали наблюдатели снижение «возраста согласия» с советских 18 сразу до 14 лет, осуществленное Госдумой в 1998 году и подписанное Ельциным.
Пресыщенность жизнью, жажда адреналина, необходимость постоянно доказывать себе действительность своего существования, по рассказам, породили привычку, которую он сам называл «русской рулеткой»: охрана собирала ему первых попавшихся уличных проституток, и он пользовал их без презерватива, несмотря на вполне понятные последствия. Вероятно, гепатит С, в бреду от которого он придумал партию «Мужики», затем ставшую «Единством», а потом и «Единой Россией», был приобретен им именно таким образом.
Неуемность и отчаянное стремление доказать свою состоятельность в этой и иных сферах, по слухам, являлись результатом в том числе и глубокой психологической травмы, вызванной крайне незначительными размерами его мужского достоинства. Если это так, гениталии Березовского пробороздили потрясающе глубокий след в русской истории, не заросший полностью до сих пор.
Березовский любил эпатировать (достаточно сказать, что одна из его машин имела номер «666»), но тщательно приспосабливался к обстоятельствам.
Скрывая маленький рост, носил ботинки на огромной платформе, — закрытой кожей со всех сторон, так что нужно было приглядываться, чтобы осознать необычность фасона.
Его классическим способом втирания в доверие было жалобное разъяснение, что он за весь день еще совсем ничего не ел, — и просьба «дать бутербродиков». Собиравшийся вышвырнуть наглеца из кабинета начальник скрепя сердце поручал накормить страдальца, и, пока бутербродики готовились и суетливо поглощались (Коржаков вспоминал, что Березовский часто просто давился — в него уже не лезла еда), он успевал пленить свою очередную жертву головокружительными перспективами райской жизни в случае согласия с его предложением.
Его постоянной манерой, пока он обладал влиянием, было звонить людям, даже если он узнавал об их назначении случайно, и рассказывать, что именно он добился для них должности.
В эмиграции это трансформировалось в назойливые и навязчивые рассказы журналистам, что оплатил любое оппозиционное шевеление в России, что порой создавало проблемы оппозиционерам (не получавшим от него ни копейки в том числе из–за его жадности) и возбуждало к нему дополнительную ненависть.
Приучившись быстро надевать на себя маску, востребованную именно в данный момент, Березовский со временем, похоже, утерял ощущение своей идентичности.
Березовский старался не владеть в явном виде контрольным пакетом — как из трусости и стремления к маскировке, так и из жадности. Знаменитая фраза «зачем покупать завод, когда можно купить директора — и дешевле» отражала и временный, спекулятивный характер его бизнеса, и скупость, и непонимание сути цивилизованного, прозрачного рынка. Хоть он и говорил на страшном в своей однообразности опыте, что «бизнес на доверии кончается большой кровью», его хаотическая натура не принимала цивилизованных отношений, определяемых общими правилами и институтами, а не произвольными личными договоренностями.
