Александр Минкин - Президенты RU
Боюсь, меня запишут в «партию войны». В точности как при Брежневе записывали в пацифисты.
Называть человека, пишущего об угрозе войны, поджигателем войны, – всё равно что физика, говорящего об опасности АЭС, называть диверсантом, планирующим подрыв АЭС. (Именно это говорили о Сахарове: «поджигатель войны».) Почему власти так ненавидят подобных «поджигателей»? Потому что мы лишаем их возможности всё валить потом на внезапное, вероломное и т. п.
Если внезапное – то есть никем не ожидаемое, – тогда понятны поражения и катастрофы. Но если вас русским языком предупреждали: «22 июня, ровно в 4 часа…», тогда кричать о внезапности немножко стыдно и лучше всего убить предупреждавшего. Чтоб не ходил, не вякал: мол, я же говорил…
На прессу шикают: «Тише! Молчите! Одно неосторожное слово в газетах или по ТВ – и кровь!»
Уважаемые читатели (зрители)! Приятно, что вы к штыку приравняли перо. И даже к установке «Град». Но стрелять люди начали раньше, чем писать, – вот какая штука. Газет не было, а люди воевали. Никто не может доказать, что с увеличением числа газет выросло число войн.
Но найти виноватого хочется не в царе, а в поэте. Так удобнее.
Войны не хочу. Но угроза войны нам сейчас поможет. И ничто другое.
И не междоусобная (кавказская), а большая, общая – с внешним врагом.
По русской привычке искать ответа в великой литературе обращаюсь к Пушкину (более великого нет).
Вспомните «Скупого рыцаря». Старый барон на приеме у молодого герцога. Все разделяет их: и возраст, и неприятие стариком нравов, царящих при дворе молодого, – разгул, пиры, турниры… И невозможность (внутренняя) подчиняться тому, кого ребенком качал на коленях.
Хоть и неприлично отказывать властителю, но вассал дипломатично отказывает сюзерену, ссылаясь, конечно, только на возраст:
БАРОНСтар, государь, я нынче: при дворе
Что делать мне? Вы молоды: вам любы
Турниры, праздники. А я на них
Уж не гожусь.
Старый рыцарь признает лишь одно условие своего возвращения, как теперь сказали бы, к активной общественной жизни:
…Бог даст войну, так я
Готов, кряхтя, влезть снова на коня…
Обратите внимание, как выражается жадный ростовщик. И не забудьте: сочиняет Пушкин, точный в чувствах и мыслях, как математик в цифрах. Пушкин, которому язык подчинялся, как позже, может быть, лишь Набокову.
Пушкину ничего не стоило вложить в уста старику такую (по смыслу) реплику: Не дай Бог – война, тогда…
«Не дай» – вот как он должен говорить. Ведь он ростовщик. Ему нужна стабильность, а не мятежи и грабежи.
Но он спокойно произносит зловещее «даст Бог».
Как ни странно, наши властители успешно готовят России внешнего врага.
Огромный мусульманский регион – вот он.
Бывшие братские (я бы сказал: младшебратские) республики: Узбекистан, Киргизия, Туркмения, Таджикистан, Казахстан, Азербайджан.
Рядом их кровные братья: изнасилованный нами Афганистан, оскорбленный и брошенный нами Ирак, Иран, Пакистан, Турция.
Еще ближе «суверенные автономии» – мусульмане Северного Кавказа.
Россия делает всё, чтоб оттолкнуть от себя бывшие республики Средней Азии. Всё, чтобы их сплотить.
Вместо единственно умной внешней политики – окружать себя друзьями и ссорить их между собой – мы сделали прямо противоположное.
Сперва в Беловежской Пуще создали славянский союз.
Узнав, что Россия, Украина и Белоруссия объединились и упразднили СССР, все в тот же вечер ждали известий о возникновении – в противовес – исламского союза.
Как удержался от этого обманутый и оскорбленный Назарбаев – Аллах ведает.
Через полтора года мы повторили акцию по созданию внешнего врага.
Опять Россия, Украина и Белоруссия создали экономический союз и опять «бортанули» Казахстан, опять обманули Назарбаева.
Всякий раз славяне вспоминают о Туркестане[55] как бы спохватившись. Будто о бедном родственнике: как?! разве тебе не налили?!
МИД Козырева полностью провалился в среднеазиатской политике. Все вредное, глупое, оскорбительное – всё было сделано, чтоб оттолкнуть Туркестан.
Опыт последних лет заставляет категорически отказывать нашим властям (всем ветвям) в стратегическом мышлении. Приходится считать, что все катастрофические ошибки совершены по простоте душевной. Просто так.
Просто так? Сто раз подряд маслом вниз – случайность?
Или это Бог – пути Его неисповедимы, – используя липкие руки и пустые головы наших владык, создает для России лекарство от Смуты?
У мусульман демографический взрыв.
У нас демографический коллапс.
У них презрение к смерти.
У нас рабское цепляние за жизнь.
У них энтузиазм и упоение обретенной свободой.
У нас уныние и растерянность от утраты империи, от утраты роли старшего брата.
У них миллионы русских заложников.
У нас многомиллионная диаспора сынов Аллаха. Которых – начнись война – тут же назовут пятой колонной. И они, законные граждане России, почувствуют на себе точно те же выразительные взгляды, что русские немцы в 1914-м, в 1941-м.
По воле Божьей у нас есть очень серьезный противник. И он заставит Россию объединиться.
Следует учесть одно странное совпадение. Такое совпадение, что, осознав его, придется либо восхищаться Божьим промыслом, либо ужасаться коварству темных сил.
В настоящий момент внешний враг только-только начал оформляться. Но образ врага уже готов. Ждет.
Образ врага сформировался до распада СССР.
В 1991 году американские эксперты опросили граждан многих стран: какая нация вызывает наибольшую антипатию? какая нация наиболее враждебна?
Результаты были опубликованы и ошеломили многих. У поляков на первом месте оказались немцы. У французов – арабы… У русских и украинцев ответы полностью совпали: первое место – азербайджанцы.
Следует, конечно, учесть, что «простой народ» склонен записывать в «азеры» всю Среднюю Азию и мусульманский Кавказ. В провинциальных русских городах мало кто отличит чеченца от ингуша, азербайджанца от узбека[56].
Чрезвычайно характерно, что уже были случаи (и попали в печать): обнаружив, что в изнасиловании девочки-ребенка виновен кавказец, жители города, угрожая всеобщей забастовкой, требовали от властей убрать из города «всех черных».
Невозможно представить, чтоб в той же Костроме, поймав русского (украинца, белоруса) на совращении малолетней, жители потребовали бы убрать всех славян.
Что провинция, когда даже в Москве не так давно таксисты (проявив невиданную сплоченность), перестали возить кавказцев.
Поводом послужили несколько разбойных нападений на водителей. Но важно понять: ответственность за конкретные преступления народное сознание возложило не на бандитов, а на нацию.
Это бывает только в том случае, когда существует образ врага.
Во время Великой Отечественной и несколько после это, естественно, был немец. Фриц.
Потом первое место долго занимал жид, Абрам.
Когда человеческое имя превращается в грубое ругательство – значит, процесс зашел глубоко в подсознание. Там бессильны мораль и доводы разума. Там инстинкты. Там страх и ярость. Они рождают ненависть, а послушное сознание находит объяснение (они все рынки захватили, они все на иномарках и т. п.).
Жизнь не стоит на месте. Евреи убывали, а кавказцы и азиаты прибывали. Динамика национального состава Москвы обнажает проблему догола.
Это данные из эпохи мирной жизни СССР. Очевидно, в последние годы свободы динамика изменений стала еще выразительнее. Но данных нет. Паспортный режим – слава богу – в прошлом[57]. На вопрос «Сколько азербайджанцев живет в Москве?» посольство Азербайджана (мужским голосом по тел. 229-28-36) ответило: «Справок не даем!»
На рынках, в ресторанах, в палатках и около палаток – всюду эти.
Никого не интересует, что многие из «этих» – беженцы – оказались здесь, спасая свою жизнь. Никого не интересуют древняя культура этих народов, их искусство, их философия.
Их воспринимают как врага. Возмутительный приказ Хасбулатова выселить всех чеченцев из московских гостиниц – приказ откровенно расистский – был, возможно, продиктован желанием Хасбулатова перестать быть чеченцем. Стать более русским, чем русские. (Сталинская мечта.) А решимость любым способом держаться у власти объясняется еще и тем, что он понимает: на следующих выборах чеченец не пройдет в председатели парламента России.
Не надо доводить до войны.
Не надо разжигать рознь.
Надо всего лишь осознать ситуацию.
Ведь не исключено, что и война нам не поможет. Зловредный Гегель спрашивает: «Можно ли помочь демократическому народу с его своекорыстными гражданами – легкомысленными, надутыми, сварливыми, лишенными веры и здравого рассуждения, болтливыми, суетными, хвастливыми?» И сам отвечает: «Такому народу ничем нельзя помочь: он гибнет от собственной глупости».
