Борис Акунин - Настоящая принцесса и другие сюжеты
Современный французский, насколько я понимаю, — это на 90 процентов язык Мольера. Дети в школе читают его пьесы, всё в них понимают и даже, говорят, смеются.
Японский язык приобрел свой нынешний вид в произведениях первого классика «западнической» литературы Сосэки Нацумэ (1867–1916), а всё написанное ранее требует знания бунго, старояпонского.
Во Львове специалисты мне говорили, что исходной точкой живого украинского языка является «Энеида» Котляревского (1798).
А что с испанским языком? Всё устаканилось, начиная с «Дон Кихота»? Что у итальянцев? Они говорят на языке Данте или все-таки тот язык сильно отличается от современного?
Кто знает, расскажите. И про другие языки тоже.
Очень приятно было бы узнать, что я изобрел велосипед, вломился в открытую дверь и что моя «гипотеза» давным-давно известна. Может быть, у нее даже есть какое-нибудь научное название.
Если же я не прав и несу ересь, то пусть лингвисты и историки литературы, которые обильно представлены в наших рядах, меня изничтожат.
Из комментариев к посту:
Все правильно! Но интересно другое: с какого момента язык Пушкина станет архаизмом и кто его сковырнет? Судя по происходящему, это будет Твиттер с его СПС, ПЖЛСТ и ЧМОКЕ. Еще лет 10, и Пушкина будут читать со словарем
dewaldМожно выразиться иначе — великие писатели создают язык, но нормой его делает система образования. Это как с килограммом и метром — национальному государству нужен эталон, языковой стандарт. Естественным образом место такого эталона занимает гений, создавший корпус текстов, где объединено все лучшее, что есть в языке на этот момент. А дальше в работу вступает школа, раздербанивающая гения на диктанты, хрестоматии и фрагменты для заучивания наизусть — и в итоге страна со всеобщим образованием неизбежно говорит на том языке, который протаскала все детство в своих ранцах.
Сейчас, разумеется, под эту классическую модель уже изрядно подкопались масскульт и интернет, оттого изменения в языке идут гораздо быстрее, но она все еще работает.
По ходу чтения
24.01.2012
У меня давняя и, в общем, довольно бесполезная привычка: при чтении выписывать всякие примечательные или просто забавные мелочи — сам не знаю зачем. Ясно, что в работе они мне не пригодятся. Из них даже мало-мальски осмысленного поста не соорудишь. Но время от времени все же буду предлагать их вашему вниманию. Сегодня расскажу три маленькие истории: две примечательные и одну забавную. Если кому-то эти факты уже знакомы — не взыщите.
1. Диктатор в пробкеВсе знают, чем закончилась связь Муссолини и его верной любовницы Кларетты Петаччи.
Бедная Кларетта…
Трупы Муссолини и Клары Петаччи, фото (1945).
Но любопытно, как началось их знакомство. Однажды в 1932 году, недалеко от Остии, Кларетта с женихом и ее сестра застряли в жуткой автомобильной пробке. И вдруг увидели в соседней машине самого Дуче, сидевшего в «альфа-ромео». Два автомобиля какое-то время тащились бок о бок, «…но затор сделался плотнее, и на 19-ом километре мы окончательно встали, — вспоминает сестра. — Кларетта вышла и, ведя за руку своего жениха, подошла к машине Дуче…». Ну, про то, о чем они разговаривали и как со сцены исчез жених, уже не столь интересно. Впечатляют сами обстоятельства. К этому времени Муссолини диктаторствует уже целое десятилетие, он — вождь и кумир миллионов. Однако тащится вместе со всеми в пробке, и девушка может подойти к нему, чтобы излить восторженные чувства.
Представим себе на минутку подобную ситуацию где-нибудь на Рублево-Успенском шоссе. «Владимир Владимирович, я ваша давняя поклонница! Раз уж мы всё равно тут застряли, давайте познакомимся!»
2. Другая войнаМногие, наверное, смотрели классический батальный фильм «A bridge too far» — про самую крупную в истории воздушно-десантную операцию под голландским городом Арнгеймом. В сентябре 1944 года союзники высадили в немецком тылу 35 тысяч парашютистов, чтобы захватить мосты через Рейн. Не буду здесь пересказывать военные подробности. Операция закончилась катастрофой, потери были огромными. 22-я английская бригада оказалась в полном окружении, вела упорные бои.
В какой-то момент старший врач с белым флагом отправился к немцам и сказал, что у него сотни раненых, которым не оказывается помощь. С этим надо что-то делать, нельзя ли устроить двухчасовое перемирие.
Самое поразительное, что немцы не только согласились прекратить огонь, но еще и выделили санитаров, которые вынесли в безопасное место 500 человек…
Британские парашютисты сдаются в плен
Британские парашютисты под Арнгеймом, фото (1944).
Все-таки у них там была какая-то другая война. Совсем не похожая на ту, про которую мы читали в наших книгах или про которую рассказывал мне отец.
3. Беда от нежного сердцаЧудесная, прямо хармсовская история про Чайковского.
Как известно, великий композитор был человеком трепетным, легко ранимым. Любил поплакать, сторонился неприятных людей и конфликтных ситуаций, не умел отказывать. Кое-кто этой слабостью характера беззастенчиво пользовался.
Некий Корсов, оперный певец, долго приставал к Чайковскому, чтобы тот написал для него специальную вводную арию. Петр Ильич всячески увиливал, но сказать решительное «нет» не хватало духу.
Однажды Корсов заявился с нежданным визитом, чтобы «дожать» гения. Слуга, следуя полученному указанию, сказал, что барина нет дома. Ничего, отвечал настырный баритон, я подожду — и прошел прямиком в кабинет.
Б. Корсов. Попробуй такому откажи
Богомир Корсов, фото.
Услышав шаги, хозяин пришел в ужас: сейчас он окажется в невозможном положении — его уличат во лжи!
И залез под диван.
Корсов уселся на этот самый диван и торчал там до тех пор, пока у него не закончилось терпение. А терпения у этого человека было много.
Понятно, что в таких условиях вылезать из-под дивана было совсем уж невозможно, и бедный Чайковский целых 3 (три) часа дышал пылью, боясь пошевелиться.
Самое занятное, что арию для Корсова он все-таки написал.
Ах, трудно жить на свете человеку с нежной душой!
Из комментариев к посту:
Не знаю, как там мое сердце, но поступаю я достаточно часто не по-чайковски: возмущаюсь — с какой стати я должна это делать, долго объясняю — почему я ни за что не буду делать это. А потом уже, умиротворенная, спокойно делаю.
eneryВ свое время Шварц замечательно писал о том, как Шостакович сбегал в Комарово от друзей.
Только завидит, как к его даче по дорожке идут, быстренько убегал: «А я на станцию!»
Самого Шварца это, впрочем, не касалось.:)
По ходу чтения (вдогонку)
27.01.2012
Добавлю еще три историйки в том же духе. Одна из них хулиганская, две остальные (для равновесия) похоронные, про поэтов.
Флэш-моб двухсотлетней давностиОшибаются те, кто думает, что флэш-мобы — современное изобретение. Зимой 1818 года Париж оказался охвачен озорным (если не сказать «дурным») поветрием — «эпидемией уколов».
Полагалось где-нибудь в людном месте — на Риволи или в саду Пале-Рояль — подойти сзади к гуляющей даме или барышне (непременно молодой, из «приличного общества») и уколоть ее в ягодицу чем-нибудь острым: длинной иглой, заостренным кончиком зонта, тонким ножиком. После этого «укалыватель» немедленно пускался наутек. Уколотая, натурально, начинала кричать или падала в обморок (во времена тугих корсетов женщины лишались чувств при всяком внезапном стрессе), а если особенно повезет, бедняжка в шоке задирала юбку и начинала осматривать ранку — при полном восторге публики.
Не установлено, что за идиот первым ввел в моду этот жестокий аттракцион, но вскоре о новой забаве говорил уже весь город. В аптеках с успехом продавали специальный бальзам «для мгновенного заживления ран на нежных частях тела». Предприимчивые ремесленники стали предлагать специальные «напопные панцири», изготавливаемые «по индивидуальным контурам» и незаметные под платьем.
Даме примеряют панцирь
«Патент на изобретение», иллюстрация XIX века.
