Миле Белаяц - Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны
В 1960-е гг. в поле зрения исторической науки попадает организация «Смерть или жизнь», ставившая перед собой цель ликвидации престолонаследника Фердинанда. В уставе, который написал глава объединения Джуро Шарац, говорилось о семи членах Верховного правления – «Совета духов», а также о «мстителях за Косово» – исполнителях задуманного. Членами состояли только те сербы из Боснии (к ним относились и сербы-мусульмане), которые вели трезвый образ жизни. После «акции» ее исполнителям надлежало совершить самоубийство, чтобы никого не выдать и т. п. К наиболее преданным членам «Смерти или жизни» относились Неделько Чабринович и Гаврило Принцип. Поначалу Шарац хотел ехать в Скопье, чтобы попросить тамошних четников снабдить его бомбами. Однако от этой идеи пришлось отказаться по соображениям конспирации. Поэтому исполнители через Цигановича обратились к майору Танкосичу.
«Смерть или жизнь» упоминает автор биографии Джуро Шараца – один из заговорщиков герцеговинец Душан Славич, в то время владевший книжной лавкой в Белграде. Свои записи он еще в 1928 г. передал Матице Сербской в Нови Саде. И только после смерти автора они стали доступны исследователям. Как пишет Славич, в организации состояло 18 членов. В биографии говорится и о роли Ристы Миличевича – адвоката из Мостара, – которого в ходе следствия упоминал Неделько Чабринович. Описывается, как собирались средства. Таким образом, бывшие четники из Боснии, оставшиеся после войны в Белграде, боснийские учащиеся и рабочие образовывали тесный круг, местом встреч которого стал трактир «Златна моруна», расположенный в белградском районе Зелени венац[147].
Подобно тому, как антиосманские восстания албанцев 1911–1912 гг. послужили импульсом к заключению Балканского союза и началу Балканских войн за освобождение и раздел турецкого наследства, и сами Балканские войны пробудили у южных славян надежду на скорое освобождение от власти Австро-Венгрии. В Сербии в одном и том же направлении развивались самонадеянные амбиции буквально нескольких человек, составлявших «Черную руку», а также отдельных газет. Ни они, ни прочие югославянские движения не принимали в расчет тот факт, что ослабленная Сербия в тот момент более всего нуждалась в мире, восстановлении и нормализации обстановки в новоприсоединенных областях.
Столетняя годовщина Балканских войн послужила поводом для того, чтобы вспомнить, каким было положение в югославянских областях в период борьбы за освобождение. Обстановка достигла точки кипения, и австро-венгерские власти – император и престолонаследник – с тревогой ожидали, что принесет им завтрашний день. Незадолго до своей поездки в Боснию в июне 1914 г. эрцгерцог Франц Фердинанд уныло заметил, что «ситуация ухудшается не только в связи с сербами в Боснии, но и тамошними хорватами… Все югославяне стали неблагонадежными. Это в равной мере характеризует и Хорватию, и Боснию»[148]. Озабоченность транслировали и германоязычные австро-венгерские СМИ, воспроизводившие точку зрения видных государственных мужей, а также симпатизирующих Монархии иностранных наблюдателей. По мнению одной из газет, высказанному во время Балканской войны, «успех Османов означает быстрое восстановление мира, а победа Болгарии – полную утрату здравомыслия южными славянами». Другая еще более влиятельная газета полагала, что «на юго-восточных границах исчезает крупное государственное образование, которое не было национальным государством, и которое, в силу схожести национальных интересов с Австро-Венгрией, не претендовало на ее юго-восточные территории. Там, где раньше была турецкая граница, сегодня находятся разросшиеся национальные структуры, проявляющие очевидное стремление к дальнейшей экспансии». Третья газета – влиятельная «Нойе Фрайе Прессе» – в своей передовице от 18 октября 1912 г. делает следующий вывод: «Турция будет сражаться не только за себя, но и за Европу». 20 октября то же издание выражает опасение, что все закончится мировой войной[149]. Читателям также сообщали о неучастии 37 югославянских депутатов в осенней сессии Рейхсрата, который, помимо экономических вопросов, должен был сформулировать отношение к сторонам, участвующим в войне на Балканах. Официально отсутствие депутатов объяснялось введением чрезвычайного положения в Хорватии[150].
Балканские войны пробуждают надежды на скорое освобождение
По прошествии более чем ста лет почти невероятными выглядят как свидетельства современников и участников омладинского движения, так и дополняющие их официальные полицейские материалы. И хотя содержащиеся в них факты ни раньше, ни в настоящее время не находят должного отражения в школьных программах, именно сейчас стоит о них напомнить, дабы не остались без ответа утверждения, будто движение против Австро-Венгрии лишь выполняло волю его закулисных организаторов, находившихся на территории Сербии. Данные оценки звучат в унисон со старыми австро-венгерскими обвинениями, из которых состоял пресловутый ультиматум Сербии, а также с пропагандистской истерией, приступы которой неоднократно имели место как в 1913 г., так и после Сараевского покушения.
Йосип Хорват – представитель загребской общественности и заслуживающий доверия свидетель событий того времени – написал о них работу, которая долго шла к своему читателю (2006). Приведем лишь некоторые фрагменты: «Куманово – Кирк-Килиссе – Люле-Бургас. Названия маленьких балканских городков. Новым поколениям о них, наверное, ничего не известно. Или очень немного. В октябре 1912 г. эти названия, написанные жирным шрифтом, фигурировали в заголовках всех основных европейских газет. В возбужденном состоянии пребывало даже трусливо покорное мещанское сословие хорватских земель. Ну а молодое поколение охватил экстаз. Как будто оно пробудилось, и все его сны стали явью. Метафизика исповедуемого ею национализма превратилась в реальность… 23–24 октября сербская армия наголову разбила т. н. османскую Вардарскую армию… Все это похоже было на чудо. Во всяком случае, в Вене и Будапеште поначалу вообще не хотели верить репортажам с фронтов. Реальное положение вещей оказалось выше их понимания. Общественность всех югославянских земель габсбургской монархии переживала состояние делирия. Косовский миф здесь никогда не забывался. Иллиризм придал ему жизненные силы, а в полный голос в Хорватии и Славонии он зазвучал при бане Мажураниче и в период сатрапского правления, когда его стали преподавать как часть народной литературы. И вот сегодня мечта сбылась: Косово отомщено. Свершилось возмездие за поражение, которое, благодаря песням гусляров, оставалось в народной памяти незажившей раной, требующей исцеления. Современники воспринимали это как единственное в своем роде чудо, случившееся в истории. Мечты молодого поколения, казавшиеся безумными во времена сатрапии, оказались не столь далекими от реальности. Исторические процессы показали, что утопии могут стать витаминными добавками в рационе народов»[151].
В процессе повествования Хорват приводит массу интересных деталей. Описывает, например, как народные депутаты «Богослав Мажуранич и Буде Будисавлевич, пребывающие в состоянии душевного трепета, собираются в паломничество на отмщенное и освященное Косово. А. Г. Матош печатает в газете “Обзор” очерк “Песнь победителей” – шедевральное произведение, воспроизводящее этос героической народной песни – подлинного автора победы… Один юноша-омладинец написал: “До Косово мы не знали, сколько силы и стойкости в нашем народе… После Косова мы пойдем другим путем”. Нет больше уныния и малодушия – продуктов политической системы, сложившейся в последние десятилетия». И недели не прошло после победы сербов при Куманово, как 30 октября студент-правовед Степан Планиншак совершил в Загребе покушение на бана-комиссара Славко Цувая[152].
23 октября венская газета «Нойе Фрайе Прессе» опубликовала заявление одного из депутатов хорватского сабора: «Ненависть к туркам мы впитали с молоком матери»[153].
В монографии «Создание Югославии» и других работах М. Экмечич проанализировал как воздействие Балканских войн на все слои боснийского общества, так и реакцию власти. Он проследил процесс поляризации мнений, а также то, как Монархии, придерживавшейся официальной протурецкой позиции, удалось склонить на свою сторону значительную часть мусульманского населения. Единодушия не было и среди хорватов. Одна из группировок поборников хорватского государственного права составила карту Великой Хорватии до Дрины. Во время Мировой войны петицию о создании Великой Хорватии двору направил архиепископ Штадлер[154].
Молодые историки Игор Деспот и Милан Гулич расширяют наши представления о настроениях, царивших Хорватии и Далмации во время Балканских войн[155]. Остановимся на нескольких указанных ими фактах, которые не всем и не везде сегодня могут показаться правдоподобными. Например, уже за первые несколько недель для сербского Красного креста в Загребе было собрано 100 000 крон. Многие отдали дань «патетической поэзии, воспевавшей косовский миф и Марка Кралевича»[156].
