Александр Шуваев - Украинский скальпель
Пятеро на одного. Десять. Двадцать пять, потому что наших становится только больше, а им взять неоткуда. Наконец, мы все (а нас стало только больше, и намного) — а против нас никого, наконец-то очищенное Небо над каменным крошевом, что было когда-то Англией, а теперь только разит падалью либо же стылой помойкой, в зависимости от времени года. Экстаз! Без шуток! А после того, как на опустошенный под Голгофу остров высадятся победители, спустя считанные годы, — сотня авианосцев, тысячи эсминцев, сотни вооруженных транспортов, рванувшихся через Атлантику.
На смену Последнему Морю — Дальний Берег. Люди — лемминги отличаются от леммингов просто тем, что у них случается того, — переплыть море. Либо потонут, как лемминги, либо доплывут все-таки, чтобы и на Дальнем Берегу, на Заокраинном Западе устроить точно такое же счастье, как тут. В общем, как в нашей деревне. Да и не важна цель, воистину движение — все, другое дело, что эта, многократно осмеянная убогими, теми, кому не дано, истина есть истина не для всех и не для всякого времени. В самом деле: ну что такое, по сравнению с ЭТИМ — жизнь?
А Вождь — что Вождь? Политика — что политика? Набравшая силу стихия не зависит от частностей. Она в виде них реализуется и проявляется. Стоящий передо мной в другое время окончил бы военное училище, офицерскими дрожжами канув в опару стремительно распухающей армии, — а сейчас вынужден заниматься всякой ерундой по причине того, что времена, видите ли, не те. То есть он до сих пор не знал, что ерундой, до той поры не знал, пока «не те» времена вдруг не сорвались со стопора, подарив Ему и таким, как он, верную возможность превратить их в очень даже те.
Я поневоле вздрогнул и, встряхнув головой, прогнал секундное наваждение. Или лучше было бы назвать это «прозрением»? Видите ли, довольно долго их было не видно — не слышно, а вот теперь они, кажется, вновь появляются в заметном числе. <
