Журнал Русская жизнь - Человек с рублем (ноябрь 2008)
Однокурсники, занимавшиеся турфирмой, уже гоняли грузовые рейсы в Китай. Однокурсники, занимавшиеся водкой, переключились на обмен валюты. Абстрактная реклама «Менатепа» или «Микродина» сменилась ролевыми играми, раскрывавшими новые грани бизнеса: оказывается, делать деньги можно, ничего не делая. Мы сидим, а денежки идут. Куплю жене сапоги. Ну, вот мы и в «Хопре». Я понял: будущее за медийным бизнесом. База медийной компании, куда я попал по чистой случайности, находилась в съемной двухкомнатной квартире в Тушино. Там выпускалась рекламная газета, у которой был единственный рекламодатель (он же инвестор и акционер) - компания, торговавшая бытовой техникой. В попытках соблазнить читателей недорогими пластиковыми чайниками, газету пытались насытить ярким запоминающимся контентом - мне, например, был заказан репортаж о «Лавке смешных ужасов», где продавались конфеты с запахом говна и сувенир «Зубы тещи» в виде громко клацающей механической челюсти, - кажется, именно в этом помещении на Большой Никитской сейчас находится Лавка студии Артемия Лебедева, что еще раз наводит на мысль об иллюзорности всех перемен.
Тем не менее, бизнес шел по нарастающей: появились новые клиенты, завязалась история с рекламой в метро, как-то незаметно выросло полноценное рекламное агентство, мне было поручено заниматься пиаром в прессе. Эта тонкая сфера интересовала единственного клиента и с единственной целью - акционерное общество «Гермес Финанс» пыталось убедить все еще сомневающихся сограждан в том, как просто делать деньги из ничего. У АО было несколько козырей - во-первых, слово «гермес», вызывавшее ассоциации со знакомым еще по перестроечным «Огонькам» тюменским биржевиком Неверовым (в то время людей, которых воспевал перестроечный «Огонек», по инерции уважали). Во-вторых, пластиковые акции, которые полагалось обналичивать через банкомат - этот агрегат был еще в диковину, и фирменный, почти голливудский способ получения дивидендов внушал согражданам уверенность: уж здесь-то не нае… ут.
Мои функции в сфере пиар-обслуживания были просты: я развозил по редакциям конверты с деньгами. Гермесовское начальство решило не жалеть патронов: от каждого уважаемого печатного органа требовалось три публикации подряд, за каждую журналисту платили по утвержденной таксе. Если честный труженик пера отправлял горе-пиарщика в рекламный отдел - «Гермес» оплачивал рекламные площади, а сверх того все равно выдавал журналисту конверт. Отказались от конвертов лишь в двух редакциях - то были «Московские новости» и «Сегодня»; к сожалению, честность не помогла выжить в новой реальности ни тем, ни другим. Впрочем, тех, кто брал конверты, я тоже не осуждаю - то были святые люди, еще из советских редакций; возможно, им просто казалось, что теперь деньги, которые недавно обрели свойство исчезать, будут зарабатываться именно таким образом. Впоследствии мне объясняли, что единственным идиотом в этой истории был я: нормальный пиарщик выудил бы из конвертов как минимум половину, а еще лучше присвоил бы все - и развел бы журналистов на интерес, поскольку журналисты, что тогда, что сейчас, все же не до конца верят, что деньги должны зарабатываться именно так.
Через несколько месяцев руководители «Гермес-Финанса» скрылись от правосудия в Праге. В рекламных блоках на ТВ появились стиральные порошки и зубная паста. Мои однокурсники покупали аэропорт «Домодедово», придумывали страховые схемы, позволяющие уйти от налогов, приобретали хлебокомбинаты, налаживали фармацевтическое производство в Китае. Каждому в конце концов воздалось по вере его: если процесс исчезновения денег в никуда знаком всякому, то чудо их появления из ниоткуда - лишь тем, кто настроил свое сознание на нужную волну, превратил его в экселевскую таблицу, где непрерывно ведется учет дебета-кредита; чтобы обладать деньгами, нужно их доставать, добывать, рыскать по городу в поисках.
Недавно мне рассказали про знакомого, который в 99-м, на самом дне предыдущего кризиса, купил на приличную сумму акций «Сбербанка»; с тех пор они подорожали в 250 раз, надеюсь, знакомый успел выйти в кэш. Но что толку завидовать, если в 99-м он думал об акциях «Сбербанка» - а я в лучшем случае о новой пластинке «Мумий Тролля»?
Автор - редакционный директор журнала «Афиша».
Дмитрий Данилов
Вразнос
Моя торговля
У меня в жизни был один интересный период. В этот период мой стандартный рабочий день выглядел так. Я вставал часов в пять утра, брал две большие пустые сумки - черную спортивную, через плечо, и красно-синюю «челночную», с ручками, ехал на чайный склад, расположенный у метро «Сухаревская», там наполнял свои сумки картонными пачками и жестяными банками с чаем и ехал этот чай продавать. Торговля обычно производилась мной в отдаленных подмосковных городах и городках (ближнее Подмосковье, не говоря уже о Москве, было оккупировано торговцами, пришедшими в этот бизнес раньше). Процесс заключался в методичном обходе тамошних контор и редких уцелевших предприятий (дело было в середине 90-х) и озвучивании коммерческого предложения. Здравствуйте, чай цейлонский, индийский, китайский, черный, зеленый, очень хороший чай, в магазинах такой не продается, элитные сорта, недорого. Примерно каждое третье предложение встречало благосклонную реакцию - чай, какой у вас чай, ну-ка, давайте, вот тут ставьте, вот тут на столе, это что, зеленый, почем он у вас, и так далее, и обычно эти «презентации» заканчивались некоторым количеством продаж. Потом я возвращался в Москву, сдавал на складе нераспроданный товар (довольно часто возвращать было нечего), отчитывался по накладной и привозил домой примерно сто двадцать - сто пятьдесят тогдашних тысяч тогдашних рублей. Это было примерно двадцать пять - тридцать тогдашних долларов.
Стоит ли говорить, что раньше мне и в кошмарном сне не могло присниться, что я буду бродячим торговцем-офеней, мешочником, впаривателем товара населению. А вот, поди ж ты, пришлось. Сработало правило не зарекаться от сумы - в данном случае не от нищенской сумы, а от спортивной черной сумки, наполненной пачками чая, правда, обе эти сумы - дальние родственницы. Все было очень банально: информационное агентство, в котором я работал, закрылось, поиски работы затянулись, в семье стало элементарно нечего есть, здравствуй, сума, зря я от тебя зарекался.
Будем называть вещи своими именами: профессия бродячего торговца - ужасная, жалкая, презираемая, ничтожная. На ней лежит несмываемая черная печать глубочайшего неудачничества. Кроме того, она очень тяжелая - и физически, и, так сказать, психически. Если человек хочет понять, что такое быть гонимым, ему надо денек-другой поторговать чем-нибудь вразнос. Гонимым не в возвышенном, а в самом прямом смысле слова - человеком, которого отовсюду гонят. Даже самый успешный офеня (а я как раз был офеней довольно успешным) постоянно слышит - нет, нет, нет, нам не нужно, нет, не хотим, нет, нельзя, нам не интересно, у нас уже есть, спасибо, не надо, идите, идите, идите, идите, идите. В общем, ужас. Не ужас-ужас-ужас, конечно, а просто такой обычный, каждодневный, монотонный ужас.
И вот как-то так получилось, что я очень полюбил эту дурацкую работу. Оказалось, что в ней есть немало плюсов. По крайней мере, в моем случае они были.
Начну с самого простого и очевидного. Торговля вразнос - это способ заработать прожиточный минимум здесь и сейчас. Мы уже давно забыли дивное словосочетание из 90-х - «живые деньги». А тогда оно было очень актуально. Потому что было очень много денег мертвых. Имеются в виду всякого рода тогдашние неплатежи (еще одно чудное словцо), прежде всего, задерживаемые, иногда на целые годы, зарплаты. Это очень разные ощущения - безнадежно ждать, что, может быть, когда-нибудь начальство выплатит хотя бы часть зарплаты, в декабре грезить о половине зарплаты за июнь, - и знать, что сегодня, завтра и в любой день ты можешь взвалить на плечо свою черную суму и вернуться вечером с «живыми деньгами». Это дорогого стоит.
Но полюбил я эту работу не из-за денег - за деньги ведь не любят, по крайней мере, по-настоящему. Самый, пожалуй, кайфовый момент во всем этом - очень специфический спортивно-охотничий азарт, который охватывал меня каждый раз, когда я выходил из электрички или из автобуса в очередном подмосковном городке. Этот азарт возник, конечно, не сразу, а тогда, когда я понял, что торговать я умею, что у меня получается и что если сегодня торговля пойдет плохо, то завтра я обязательно наверстаю упущенное. Это было действительно похоже на спорт. У меня были удачные и неудачные города. Когда я ехал в удачный город (Талдом, Шатуру или, например, Егорьевск), я прикидывал, смогу ли я побить рекорд предыдущей поездки. В неудачные города (Коломну, Чехов, Ногинск) я тоже ехал в настроении игрока - интересно, опять ни фига не выйдет или на сей раз прорвет? Неудачи только подхлестывали этот азарт. А уж если начинало, как некоторые выражаются, «переть», когда побывал всего в четырех конторах и нет еще полудня, а сумки уже пустые и купюры не умещаются в кошельке, - это просто кайф, настоящий кайф, какая-то даже эйфория наступала, и, повторюсь, не из-за заработанных денег (хотя и из-за них тоже), а от ощущения победы, блистательного решения трудной задачи.
