Газета День Литературы - Газета День Литературы # 156 (2009 8)
(Да, конечно, уж больно плотный монолитный орех грозил, сорвавшись, уж больно больно стукнуть в лоб весь земной шар. Просто насмерть. Но не Мише Айзенбергу, не Гусинскому с Пархоменко, не Архангельскому, не Зорину с Ромером-Пановым, не Рубинштейну с Приговым, не Эпштейну с Бакштейном и не Кате Дёготь рассказывать об этом лианозовцам или Эрику Булатову с Олегом Васильевым – да хоть и Вс.Некрасову лично. Вс.Некрасов сам старался об этом рассказывать как умел аж с 1959 года. См. мои сборники сам- и тамиздата СПРАВКА, ПАКЕТ, СТИХИ ИЗ ЖУРНАЛА. См. ЛИАНОЗОВО – как старались мы не прогрызать-трепать-крушить напропалую материю русской речи, а обращать тупую советскую аморфность и монолитность в осмысленное что-то. И прочное, и годное для жизни.)
(Где купить эти книжки? А не хочется Вам спросить об этом струкотуры? Струкотуры и центры. Где связей больше. Где подвешено на них и висит всё такое, что зависит... Ближе к Мише. Моё дело телячье – предложить. Я и предлагал в два-три места. Углядел в магазине "#120" портрет писателя Ерофеева Виктора, и бросил это дело.
И хватило же борзости у Губайловского глумиться над книжкой, изданной помимо Кублановского-Губайловского и всей тусовки, как над печатным самиздатом... Это он охаял, он думает... Книжкой Живу вижУ.)
Как бы ни было, ходы-связи были просто неизбежны, а может, и необходимы – покуда был тот самый смертоносный монолит. Но его больше нет, а ходы и связи, а привычки жучка – грызть и грызть и тут же гадить и гадить – остались. И они не только гадостней и гадостней, не только зловредней и зловредней, но и опять пахнут смертью. Нагаженное говно готово обвалиться и обвалить всё. Рутина готова отомстить приготе – и сделать это ей легче легкого, повернувшись на оси. Рутина с приготой, радикалистскими швыдкоплясками – просто одно и то же с разных сторон. Дурдомострой = домострой наизнанку. Провокация. Особенно для тех, чей навык – по-любому, но выскочить...
Конечно, за скобки выносится всё то же возражение: Так что же – одни что ли евреи – жучки?.. Нет, конечно. Кедров мета-метафорист ничем не хуже Эпштейна, если не лучше; наглости Рассадина, обратившего ко всему другому, неофициальному искусству цитату "Тень, знай своё место" никто не переплюнул, а ерофейское сообщество не зря же так и названо: ерофейское сообщество. И вполне обходится без какого-либо иноязычия. Да и все готовы приветствовать иноязычие, и первой – русская речь... Разве в иноязычии дело? Да и не в иноверии, если оно и есть. Дело по сути бытовое = самое нелёгкое...
Вообще ведь не такой уж и парадокс, если легче сознаться в злодействе-убийстве, скажем, царской фамилии, чем в паршивом нахальстве, почти трамвайном, – зато так, что не отвертишься... Тем не менее с нахальства всё и начинается, и едва ли не в нахальстве всё дело.
Конечно, конечно, никто не лучше, никто не хуже, но зачем же быть настолько бойчей? Так неразборчиво... Абы первее... Собственно, это и есть радикалистские хвори, и от них-то, как известно, все качества и всё провокаторство... Уж кому и знать это, как не нам тут... Всем, за исключением, очевидно, Лимонова...
Сейчас так принято: извиняться, раскаиваться, каяться, приносить покаяния... У нас в классе был такой Игорь Фриденбург. Игорь Фриденбург был исключительно красивый и умный – по крайней мере, Игорь Фриденбург был в этом уверен, и это было очень заметно. Ходил Игорь Фриденбург в очках и галстуке – красном, потом чёрном – и весь год учёбы в седьмом классе торжественно почти ежедневно просил извинения у преподавателя. Какого-нибудь. За что-нибудь, за что – не так важно. Какое-нибудь умеренное нарушение Игорь Фриденбург или предпринимал, или придумывал. Дело не в этом, а в том, как торжественно становился Игорь Фриденбург у парты руки по швам и как произносил, выговаривал своё извинительное обращение к педагогу. Как по радио. Вроде гимназической молитвы или рапорта дежурного. Розыгрышем и не пахло. Только самоутверждением через самоистязание и истязание присутствующих. Класс вообще-то был так себе. Из педагогов этот театр ценила, кажется, только завуч. Другие терпели. Обычай есть обычай. А мы сперва ржали, потом злобились, поколачивали достойного юношу и в итоге увяли. Надоело. Тут надоело и Игорю Фриденбургу. Но прошёл он, насколько помню, по всей лесенке пионерско-комсомольской карьеры. Хотя бы лесенке школьной.
А я всего только хочу сказать – если всё-таки есть обычай, может, есть и смысл им воспользоваться? Не то что там надрываться-каяться, а просто признаться: – Да. Дали-таки маху в 17 году. И дураки же были... – Как глупы эти умники – говорит Шарлота в "Вишнёвом саде". Вот-вот. Чем больше умник, тем он и глупей... Такая была эпоха. А сейчас – какая она?..
Что, нет совсем желания признаваться?.. Да что ж так?.. Дело же видимое, как говорят купцы у Островского. Опять же, конечно уж, одни евреи революцию бы не сделали. Но вот была бы она без них? Кто скажет... И вот хоть в рамках этих допущений и вероятий, но сказать кому-то своему: дураки, дураки... С этими психозами непременного доминирования, научения-просвещения... Чем с другими умом делиться, впихивать в них, привести бы самим свой в порядок толком. Додоминировались. Уняться бы, посидеть тихо. Другие не лезут же вон доминировать во что бы то ни стало, и ничего, живут. Чего ж не принять такую еврейскую идею?..
Или в том и дело, что тут уже не идея никакая, а самая натура, органика... Что тысячелетняя избранность очень мешала за тысячи лет, попросту говоря, повзрослеть и принять простую идею – не обязательно еврейскую – еврей не обязательно умней нееврея и совсем не обязан научить нееврея, как жить правильно во всех случаях... А то и заставить... Как это ни странно.
Николай КОНЯЕВ ВЫХОД ИЗ ПУСТЫНИ
Назначенческому капитализму, который либералы-демократы породили в таком счастливом для себя (и таком несчастном для России!) браке с партноменклатурой, этому дитю, которое они так заботливо пестовали за счёт ограбления пенсионеров, уничтожения культуры и здравоохранения, исполнилось нынче два десятилетия.
И мировой кризис явился словно затем, чтобы проэкзаменовать взрощенное в ельцинское и путинское правления чудовище.
Экзамен наш назначенческий капитализм провалил по всем пунктам.
Все мы знали и раньше, что капиталисты-назначенцы не зарабатывали своих капиталов. Мы догадывались, что они не сумеют приумножить собственным "капиталистическим" трудом полученные на халяву богатства.
И тем ни менее наглость этих назначенцев превзошла самые пессимистические предчувствия. Теперь, когда бывшая общенародная собственность оказалась заложенной ими в иностранных банках, а вырученные средства промотаны на скупку заграничной недвижимости и яхт, приобретение иностранных футбольных команд и устройство бесстыдно разорительных корпора- тивов, они требуют, чтобы их бездарность и мотовство снова были покрыты за счёт государственных, общенародных ресурсов.
Ещё на X Всемирном Русском Народном Соборе нынешний патриарх Кирилл говорил, что декларация прав человека, которой так гордятся западные демократии, уже не способна сейчас осуществить подлинную защиту личности, если она не обеспечена нравственной и духовной поддержкой, что права и свободы человека действенны лишь в той мере, в какой они помогают восхождению личности к добру, охраняют её от внутреннего и внешнего зла, позволяют ей положительно реализоваться в обществе...
К сожалению, принятую тогда Декларацию не восприняла бесчисленная армия чиновников, продолжавшая жиреть за счёт ограбления народов России. И мы видим сейчас, как эти чиновники, демонстрируя свою полнейшую беспомощность, предлагают самые нелепые рецепты выхода из разразившегося кризиса.
Между тем есть и настоящий выход. Он очень трудный, но он единственный.
Надо вернуть нашу жизнь в нравственные координаты, надо воспитывать в наших гражданах нетерпимость к тому бесстыдству, которым обливают нашу страну с экранов телевизоров.
И совершенно очевидно, что бессмысленно говорить о каком-либо (экономическом, политическом, государственном) возрождении нашей страны, пока мы не возродим духовность, пока не найдём выход из той нравственной пустыни, в которую завели нас лукавые и корыстные поводыри.
Разумеется, эти пожелания останутся лишь декларацией, пока не найден механизм претворения их в жизнь. Ведь и чиновники, и армия прикормленных писателей, политологов и журналистов будут делать всё, чтобы помешать восстановлению в нашей жизни нравственных координат.
Но тут на нашей стороне сама перенасыщенная ожиданием справедливости современная русская жизнь. В ней, как в перенасыщенном растворе, достаточно самой малой структуры, чтобы вокруг началась кристаллизация нравственного порядка.
