Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи
Быстро темнело, и было на высоте холодно. Супруги Кох предложили спуститься в деревню и уже там обо всем как следует побеседовать.
Дом Кохов и лесопилка расположены рядом. Но производство не захламило усадьбы. Аккуратными штабелями лежали доски и брус, собранные из кольев звенья решетчатой изгороди, ящичная дощечка, рукоятки для инструмента, заготовки для метел, лопат, граблей, громадных катушек для кабеля. Аккуратно был сложен привезенный сегодня свежесрубленный лес.
– Со всей округи везут – только работай! А радости нет. Это ведь как на бойне в годы бескормицы…
Чайный стол накрыли в комнате с охотничьими трофеями и книжками по лесоводству. Тут и продолжен был разговор.
* * *Беда к германским лесам подкралась недавно. Семь лет назад одному из нас довелось познакомиться с этой проблемой в Норвегии. Речь там шла, правда, больше о рыбе, погибавшей в озерах от «кислых дождей». О лесах говорили предположительно, что они тоже чахнут, и искали механизм поврежденья деревьев.
Повреждали лес и озера дожди, приходившие в Норвегию с юга и юго-запада – из Англии и ФРГ. «Кислыми» дожди становились от газа SO2, выходящего из труб заводов и теплостанций при сжигании угля и нефти. Сернистый газ (SO2) плюс влага (H2O), и на землю выпадает уже кислота. У рыб в воде она нарушает солевой баланс, и они погибают. («Из 150 обследованных озер 145 оказались уже без рыбы», – сокрушались норвежцы.) Что делает кислота с лесом, тогда еще было не ясно. Но голова болела от этого главным образом у норвежцев. Немцы и англичане, желая как можно дальше отправить свой SO2, построили очень высокие трубы (до четырехсот с лишним метров!). Но в космос эти выбросы не уходят, где-то выпасть они должны. Норвегия, таким образом, оказалась жертвой экспорта загрязнений.
Но теперь вот и немцы у себя дома узнали эту проблему. К своему SO2 тут прибавляется также и «импортный» – Франция тоже построила очень высокие трубы. И вдруг обнаружилось: лес в ФРГ повсеместно болеет. Причем лиственные породы деревьев оказались более стойкими к загрязнению. Умирают леса наиболее ценные – хвойные. В наихудшем положении – ель, в иных местах ФРГ на пять деревьев одно больное, а тут, в Шварцвальде (близость французского газа), из двух елей одна умирает.
Теперь известен и механизм разрушения дерева кислотой. Георг Кох хорошо его знает:
– У каждой еловой иголки полтысячи мелких дыхательных пор, испаряющих воду. Кислота тончайший процесс нарушает – дерево начинает терять много воды. Чтобы восстановить равновесие, оно сбрасывает иглы. И все – прекращается прирост древесины, слабеют защитные силы… Гляньте на цифры – это убытки уже немалые, а сколько их впереди! И дело не в экономике только. Лес – это кислород. Это наше убежище от нечистого воздуха, это здоровье воды. И мы, германцы, ведь люди лесные. Треть территории ФРГ – лес. Лес – это наша история, наши предания, наша поэзия. Само представленье о жизни у немца связано с лесом. Вот вам ответ, почему так много повсюду страшноватых плакатов. Вот почему горячатся «зеленые», вот почему я сегодня поехал во Фрайбург.
– А выход?
– Признаться, пока лишь только шумим и бьем себя в грудь. Но что-то делать придется. Предупреждение: «Лес умирает сегодня! Мы умрем завтра?» – может быть, слишком уж драматично, но звуки набата всегда резковаты. И этот колокол, я думаю, звучит не только для немцев. История с «кислыми дождями» – свидетельство очень наглядное: земля не такая громадная, как казалось еще недавно. Все на ней взаимосвязано и уязвимо.
* * *У Кохов, в деревеньке Фольфак, мы просидели весь вечер. Много было вопросов, расспросов, взаимного интереса. Хозяйка принесла на стол банки с вареньями из лесных ягод. Отведали гости местных грибов.
Поднялись, когда кукушка на резных шварцвальдских часах прокуковала десять. Фрау Кох и Георг вышли нас проводить.
– Минуточку… – вспомнил что-то хозяин. – Загляните сюда…
В гараже рядом с осанистым «Мерседесом» стояла вишневого цвета «Нива».
– Узнаете?.. Да, я доволен машиной. Но что за название, объясните?..
Светила луна. Дорога с часок покрутила нас в молчаливых темных горах и вывела к автобану. Скоростная дорога в памяти мало что оставляет. Но где-то около Хайдельберга, помним, навстречу долго тянулась колонна черных военных грузовиков. На боку одного белел дерзко приклеенный кем-то знакомый плакат: «Лес умирает сегодня! Мы умрем завтра?»
• Фото В. Пескова. В. Песков, В. Соколов. 18 марта 1984 г.
Ожидают скворцов в Елабуге…
Много лет я коллекционирую снимки скворечников. И люблю их разглядывать. Они удивительно напоминают человеческие лица. У нас с приятелем есть на прогулках даже игра. «Это кто!» И надо ответить… Это – разиня, это – старушка, солдат-новобранец, некто себе на уме, романтик, бобыль, два близнеца, юродивый, хохотушка, мальчик-подросток… Присмотритесь, и вы увидите: у каждого из скворечников свой характер. Образы эти разрушаются, как только обычный скворечник сделают необычным. Всякие теремки, замки, дома с крылечками из нашей игры выпадают, хотя разглядывать их тоже интересно.
В Московском музее «Коломенское» наряду с сундуками, замками, посудой и рублеными постройками хранится старинный скворечник – горизонтальный дощатый короб с двумя летками. В Новгородской области я наблюдал скворечники двухэтажные. Занятный скворечник сохранился в Мелихове. Очень возможно, что пернатых жильцов его слушал и наблюдал Чехов. В Америке я видел скворечники, напоминающие громадный многоэтажный дом на сотню жильцов. На Украине птичьи домики делают из жесткой тыквенной оболочки. Есть птичьи дома из глины. Но настоящие фантазеры по этой части живут в Елабуге, в старинном городке близ Камы. Вот полюбуйтесь: под скворечник приспособленный самовар, вот дом с мезонином, домик с резьбой, вот скворечник, напоминающий братьев-разбойников… Скворцы это буйство фантазии оценить не умеют. Им подавай что попроще. Нарасхват такое жилье только у воробьев. Но это не смущает нисколько елабужан.
– Что же, мода такая?
– А шут ее знает, мода или не мода. Ставят вроде как для потехи. Ну вот и я тоже самовар приспособил, – отозвался мне со скамейки у дома рыжебородый дед. – У человека в жизни должна иметься какая-нибудь забава. Вот и стараемся друг перед другом.
В зеленой Елабуге много, конечно, и самых обычных скворечников. В нынешней, скоротекущей жизни городок не утратил что-то милое, деревенское. С приходом тепла звенит он множеством голосов птиц.
…А скворцы между тем вот-вот уже прилетят. Самое время отыскать пару досок, взять в руки пилку, молоток, гвозди и, лукаво не мудрствуя, сколотить простой птичий домик. Сама работа – приятная! И хороша минута, когда у дома защелкает, засвистит птица, привыкшая делить с человеком радость прихода весны.
• Фото автора. 24 марта 1984 г.
Мюнхгаузен и другие
В долине Неандерталь
Надпись у въезда в маленький городок ошарашивала: «Неандертальцы приветствуют дисциплинированных водителей!» Мы почтительно сбавили скорость и, глянув на карту, уверились: да, едем долиной Неандерталь. Именно тут в 1856 году откопаны были останки давнего нашего предка, уже ушедшего от обезьяны, но до облика Аполлона недотянувшего, – неандертальца!
Дорожная надпись предполагала, что здешние потомки общего нашего предка – люди, юмора не лишенные, и мы решили это проверить. А как? Неандертальцы еще не спали, но музейчик и все заведения, кроме ресторана «Неандертальский двор» и парикмахерской, были закрыты. Мы стали поджидать жертву. К ресторану подъехал черный, как ночь, «Мерседес». Из него вышли дама в шуршащем платье до пят и почтенный мужчина раза в два старше своей подруги. Эти шутку могли не понять.
Но вот появился индивидуум попроще и стал поправлять меню, висевшее на двери.
– Скажите, не могли бы мы здесь увидеть кого-нибудь из неандертальцев?
– Он перед вами. Чем могу служить?
Мы посмеялись вместе и познакомились.
– Заходите, – сказал Манфред Штайнебах, – сегодня отличная заячья спинка.
Украдкой взглянув на цены в меню, мы честно сказали неандертальцу, что сегодня на ужин предпочитаем скушать не заячью спинку, а сосиски или яичницу. Неандерталец оценил откровенность и задержался с нами минут на десять, объяснив, что местечко живет туризмом, что все тут действительно дорого, рассказал, где именно были отрыты знаменитые кости, и что мы могли бы увидеть в музее.
Перед музеем стояла скульптура из алебастра, окрашенная серебристой краской. Невысокого роста дебил держал в правой руке дубинку, а в левой – камень.
