Арсений Яценюк - Банковская тайна времен Оранжевой революции
В сентябре 2004 года Совет НБУ утвердил предложенные правлением изменения в Основы денежнокредитной политики на 2004 год. Все прогнозные показатели были увеличены: монетарная база — с 26–32 % до 51–56 %, денежная масса — с 32–39 % до 53–59 %. Это был адекватный шаг, потому что за первые восемь месяцев плановые показатели были почти выполнены, и НБУ могли сделать крайним, обвинив в накачивании экономики деньгами сверх меры. Монетарная база за тот период выросла на 32 %, с 40,1 до 52,9 млрд. грн. Денежная масса — на 27,8 %, с 95 до 121,4 млрд. грн.
Утверждая новые прогнозы, Совет рассчитывал, что до конца года в Украину придут дополнительные объемы валюты и НБУ будет вынужден эмитировать еще больше гривны. Кроме того, ожидалось, что до конца года коммерческие банки увеличат денежную массу за счет активного кредитования. Однако эти прогнозы не сбылись.
Украину спасла несчастная случайность. С конца сентября население и предприятия начали ажиотажно скупать валюту, и объем гривны в обороте стал сокращаться. 10 декабря Совет Нацбанка вынужденно собрался во второй раз, чтобы утвердить новые ориентиры, соответствовавшие реальности. Увеличение монетарной базы теперь ожидалось на уровне 34–40 %, а не 51–56 %, денежной массы — 36–42 % вместо 53–59 %. Но даже эти ориентиры оказались чересчур смелыми. По итогам года монетарная база увеличилась всего на 34,1 %, а денежная масса — на 32,4 %. Все лишние деньги ушли на покупку валюты.
УДУШЕНИЕ ИНФЛЯЦИИ
Впрочем, до конца сентября еще никто не подозревал, что монетарные агрегаты начнут снижаться. Национальный банк с начала лета был занят изъятием излишних денег из экономики и борьбой с возможной инфляцией. Для этого регулятор прибег к традиционному набору методов, применяемому всеми центральными банками мира. Комплект включал повышение процентных ставок, ограничение доступа к рефинансированию, мобилизацию излишней гривны с помощью депозитных сертификатов и ужесточение резервных требований.
Самым мягким оружием в нашем арсенале стало увеличение индикативной стоимости денег. С 9 июня Нацбанк впервые с декабря 2002 года повысил учетную ставку. Новое значение индикатора было установлено на уровне 7,5 %. До этого, начиная с июля 1998 года, учетная ставка последовательно снижалась с 82 % до 7 % годовых.
Параллельно еще в июне НБУ увеличил стоимость всех видов рефинансирования. Стоимость денег увеличилась с 10,1 % в июле до 12,4 % в сентябре.
Получить кредит НБУ было нелегко. С января по октябрь предоставлялось только среднесрочное рефинансирование через тендер. С 10 июля 2004 года, согласно постановлению НБУ № 257, бланковый (без обеспечения) кредит «овернайт» предоставлялся лишь коммерческим банкам, имеющим оценку не ниже «1» по рейтинговой системе CAMELS. Причем деньги можно было взять лишь раз в месяц максимум на 5 % суммы обязательных резервов. До этого с 10 апреля бланковый кредит «овернайт» предоставлялся не более чем на 10 % от суммы сформированного банком объема обязательных резервов за предыдущий месяц, а еще раньше — максимум на 15 %. НБУ фактически отрезал коммерческие банки от ежедневного рефинансирования. Денег в финансовой системе было более чем достаточно, и мы заставляли банки активнее работать друг с другом.
В августе 2004 года правление утвердило положение «О процентной политике Нацбанка». Практическая ценность этого документа была во внедрении понятия индикативной процентной ставки. С середины 2004 года регулятор стал публиковать уровни процентов по депозитам и кредитам, которые рекомендовал использовать банкам.
Ставки по вкладам и займам в рекомендациях НБУ были заведомо занижены. Тем не менее, пока не начался кризис, этот инструмент работал. Системные банки понижали доходность по своим депозитам, а чтобы население не возмущалось, возле касс вывешивали наши рекомендации. С их стороны это выглядело как оправдание: дескать, мы бы никогда так не поступили, но ведь Национальный банк требует. Следом за крупными учреждениями меньшие проценты по депозитам начали устанавливать и мелкие банки. В итоге по всей банковской системе снижалась стоимость пассивов.
К сожалению, кризис свел на нет достигнутый эффект, хотя даже во время него Нацбанк рекомендовал повысить проценты по депозитам. Своими действиями мы хотели увеличить стоимость денег. В мировой науке этот метод считается традиционным инструментом преодоления инфляции. Из-за более высокой цены предприятия и население берут меньше кредитов, в итоге снижаются инвестиции и платежеспособный спрос — а значит, подавляется инфляция спроса и предложения.
Однако мы опасались, что система не воспримет поданные ей сигналы. В условиях денежного изобилия учетная ставка, стоимость рефинансирования и индикативные ставки никак не могли напрямую повысить проценты по кредитам экономике. На удивление, банки отреагировали на наши инициативы. После достижения годичного минимума 17,1 % годовых в июне, средневзвешенная ставка по займам экономике в июле выросла до 17,5 % и два месяца держалась на этом уровне.
Сравнительно мягким инструментом монетарного регулирования стала мобилизация излишков безналичных денег у банков. Этот, безусловно, рыночный метод подразумевает, что учреждения добровольно продают ресурсы, которые в обозримом будущем им не потребуются.
Еще с мая 2004 года НБУ начал абсорбировать излишнюю гривну, предлагая банкам купить наши депозитные сертификаты. Параллельно регулятор проводил операции обратного репо и привлекал средства на депозит.
За первые девять месяцев путем использования различных инструментов нам удалось собрать почти 9,1 млрд. грн. Основным инструментом мобилизации стали сертификаты — за год состоялись 545 аукционов по их продаже, а общий оборот достиг 5,57 млрд. грн. Немного уступали по эффективности операции обратного репо. По ним НБУ продавал ценные бумаги из своего портфеля, обещая выкупить их по оговоренной цене позже. За год благодаря этому инструменту удалось связать 3,6 млрд. лишних гривен. Еще 2,1 млрд. мы собрали путем привлечения денег на депозитные счета в Национальном банке.
Поначалу мы столкнулись с апатией банков. Они уже изрядно позабыли, что такое депозитные сертификаты. Со времен кризиса 1998 года этот инструмент не использовался. За шесть лет в банках поменялись казначеи, и никто не знал, что делать с сертификатами. Первые размещения приходилось проводить буквально при участии правления НБУ Я лично просил банки покупать сертификаты. В июне путем продажи бумаг удалось собрать 70 млн. грн., в июле — 93 млн., в августе — 49 млн.
Банки не хотели покупать предлагаемые регулятором инструменты, потому что считали заниженной их доходность. Мы учли их замечания, и в сентябре собрали полмиллиарда, а в октябре — 1,1 млрд. грн. Доходность по бумагам в сентябре выросла с 2,7 % до 6 % годовых, а в октябре — до 9,1 % в среднем и до 12 % по максимуму. Кроме того, с осени средняя «длина» сертификата увеличилась с 30 до 180 дней. Крупнейшие банки получали за свои ресурсы цену, сопоставимую с их себестоимостью, и не колеблясь покупали сертификаты «длиной» в несколько месяцев. Они рассчитывали, что даже в октябре-ноябре денег будет более чем достаточно и средства, вложенные в бумаги НБУ, не понадобятся.
К тому же, в канун выборов банки не решались выдавать слишком много кредитов, даже если это позволяли возможности. Тезис о том, что экономика живет отдельно от политики, в этом случае не действовал, словно это была аксиома для другой части Вселенной. Дело в том, что заемщик мог разориться, если поддерживавшая его политическая сила проигрывала. Поэтому банки предпочитали получать почти вдвое меньший процент по сертификатам НБУ, но не рисковать, выдавая займы. Это позволило Нацбанку мобилизовать 50 и 29 млн. грн. даже в кризисных ноябре и декабре. Чтобы банки охотнее отдавали нам свои деньги, с конца октября регулятор существенно снизил сроки привлечения по мобилизационным инструментам, а с 30 ноября постановил привлекать ресурсы не меньше, чем под 15 % годовых.
Класть деньги на депозитные счета в НБУ и заключать с нами сделки обратного репо банки не хотели. Был лишь небольшой одномоментный успех: в августе через сделки репо регулятору удалось сконцентрировать 890 млн. грн., хотя процентная ставка по операции составляла всего 2,3 %. Банки пользовались обратным репо, потому что деньги «связывались» на меньший срок, чем при покупке сертификатов.
Несмотря на борьбу с инфляцией, в июле 2004 года НБУ принял постановление № 337, которым отсек часть банков от мобилизационных операций. С 26 июля мы перестали привлекать средства учреждений, у которых было слишком много депозитов до востребования. Эта мера преследовала цель отсечь банки, которые могли легко зарабатывать на подобных операциях. Остатки на текущих счетах традиционно считаются условно бесплатными. Переложив их на депозит в НБУ, можно было ничего не делать и получать приличный доход. Однако при этом всегда существовал риск, что клиент внезапно заберет свои средства и банк окажется в сложном положении. А это уже грозило дестабилизацией работы всей системы.
