Ангус Роксборо - Железный Путин: взгляд с Запада
Вершиной новой вертикали власти стало не федеральное правительство, а, скорее, лично Путин. Ему удалось достичь этого назначением на ключевые посты надежных людей из органов безопасности или из его родного Санкт-Петербурга. Многим из них были предоставлены посты руководителей крупнейших государственных компаний. Тем самым политические и деловые структуры страны оказались опутаны огромной паутиной, в центре которой восседал Путин.
У Игоря Сечина — идеальная родословная. Он работал с Путиным в Санкт-Петербурге и, по некоторым сведениям, тоже был разведчиком, действовавшим под прикрытием в должности переводчика в португалоговорящих африканских странах. Сечин стал ближайшим советником Путина и в 1996 г. последовал за ним из Петербурга в Москву. Когда Путин стал и. о. президента, он оставил руководителя администрации Ельцина Александра Волошина на своем посту, но его заместителем немедленно назначил Сечина. Тот стал контролировать весь поток документов, проходивших через Волошина, и к тому же фактически руководил энергетической отраслью страны. В 2004 г. он возглавил еще и совет директоров государственной нефтяной компании «Сибнефть».
Виктор Иванов, сотрудник управления КГБ по Ленинградской области, стал заместителем руководителя администрации президента по кадровым вопросам, а также председателем совета директоров концерна ПВО «Алмаз-Антей» и компании «Аэрофлот». Сечин и Иванов считались наиболее влиятельными силовиками в окружении Путина.
Дмитрий Медведев, еще один коллега Путина по Санкт-Петербургу, переехал в Москву и стал третьим заместителем руководителя администрации президента, а также председателем совета директоров государственной газовой монополии «Газпром».
Путин позвал в Москву еще одного своего петербургского коллегу Алексея Миллера и назначил его заместителем министра энергетики, а позже — генеральным директором «Газпрома».
Два главных реформатора-экономиста, Герман Греф и Алексей Кудрин, тоже из Санкт-Петербурга. Греф работал в структуре «Газпрома». Кудрин стал председателем правления банка ВТБ и алмазодобывающей компании «Алроса».
Сергей Нарышкин, еще один ленинградец, закончивший в свое время Высшую школу КГБ, во второй срок президентства Путина назначен руководителем администрации президента, а также председателем совета директоров телевизионного «Первого канала» и заместителем председателя правления «Роснефти».
Еще один давний ленинградский коллега по КГБ Николай Патрушев стал директором ФСБ, унаследовав должность от Путина.
Рашид Нургалиев работал под началом Путина в ФСБ, после чего стал министром внутренних дел. Черкесов, упоминавшийся ранее, тоже был одним из подчиненных Путина в ФСБ.
Сергей Чемезов, разведчик, работавший с Путиным в Дрездене, был приглашен возглавить Рособоронэкспорт — единственную в стране компанию по экспорту вооружений. Еще один «чекист» Владимир Якунин был приглашен на работу в Министерство транспорта, а позже возглавил корпорацию «Российские железные дороги».
Якунина связывает с Путиным не только это. Они оба — члены-основатели дачного кооператива «Озеро» на Комсомольском озере под Петербургом. Все друзья Путина из «Озера» ныне занимают руководящие посты в правительстве, банковской сфере и средствах массовой информации.
Чеченская война и обратная реакция
В первые годы пребывания Путина на посту президента чеченские события бросали глубокую тень на его заявления о принятии России в «европейскую семью». Я провел несколько месяцев в Чечне во время первой войны (1994–1996 гг.) и своими глазами видел, как российские войска уничтожали республику. На мой взгляд, там было более чем достаточно доказательств серьезных военных преступлений и нарушений прав человека, которые были задокументированы мной и рядом других журналистов. Но международное сообщество — возможно, из-за чрезвычайной занятости войнами на Балканах — ничего не предпринимало по этому поводу. Полное разрушение столицы республики, города Грозного, гибель десятков тысяч гражданских лиц, чьи жилые дома были буквально стерты в порошок российской авиацией и артиллерией — все это никак нельзя было оправдать задачей уничтожения «бандитов», как стали называть местных повстанцев. Я брал интервью у выживших в российских «фильтрационных лагерях» — печально известных тюрьмах, где чеченцы подвергались пыткам. Я видел гигантские братские могилы, заполненные сотнями трупов. У некоторых из них руки были связаны за спиной. Я встречался с десятками скорбящих семей, видел убитых женщин и детей, сотни домов, уничтоженных в поселках по всей Чечне, потоки беженцев, спасавшихся от российских войск, людей, которые прятались в подвалах своих домов во время воздушных налетов. Я встречал беззащитных, лишенных крова стариков, замерзавших и умиравших от голода на руинах своих домов. Но это все было при президенте Ельцине, и Запад, одурманенный его заявленной глубокой приверженностью к демократии, выражал лишь слабое осуждение, предпочитая считать этот конфликт «внутренним делом» России.
Вторая война, развязанная Путиным в 1999 г., оказалась, по общему мнению, еще более жестокой. Но западные журналисты освещали ее слабо — просто потому, что это было слишком опасно. По крайней мере, во время первой войны чеченцы в целом были хорошо расположены к журналистам; с тех пор республика превратилась в преступную трясину, где бесследно исчезали люди. Был слишком высок риск быть похищенным или убитым. Вооруженные повстанцы превратились в варваров. Донести правду миру могли только такие мужественные журналисты, как Анна Политковская. (Но даже при этом ни один западный лидер не потребовал призвать к ответу ни одного российского командира или политика за военные преступления.)
В первую войну журналистам было относительно просто передвигаться по территории Чечни. Следствием этого стали крайне резкие критические репортажи — не только на Западе, но и в самой России, особенно на НТВ. Власти хорошо усвоили урок, и во время второй кампании постарались перекрыть им доступ в зоны боевых действий. Российский журналист Андрей Бабицкий, работавший для радио «Свобода», был даже похищен федералами в начале 2000 г. за свои критические репортажи. Затем его передали чеченским повстанцам в обмен на российских военнопленных, словно он был участником боевых действий. Этот обмен, очевидно, был поддержан Путиным, который дал понять, что не видит в нем ничего особенного, потому что Бабицкий-журналист оказался предателем. «Это было его собственное решение, — ответил Путин на вопрос журналиста «Комсомольской правды». — Он отправился к людям, в чьих интересах, фактически, работал»2.
Если Путин полагал, что критические репортажи равносильны работе на врага, то не может быть никаких сомнений о том, как он относился к Политковской. После приручения НТВ она стала самым главным летописцем российского варварства в Чечне, терпеливым слушателем криков боли, которые Кремль желал бы заглушить.
Власти утверждали, что чеченская кампания является «операцией по обеспечению безопасности», единственной целью которой является уничтожение террористов. А Политковская разговаривала с очевидцами российских «зачисток», в частности с 45-летним Султаном Шуаиповым, беженцем из поселка Новая Катаяма в пригороде Грозного. Он рассказал Политковской, как сам подобрал на улице 51 труп и похоронил их. Вот часть его рассказа.
«Когда из дома № 36 на 5-ю Линию навстречу федералам вдруг вышел 74-летний Саид Зубаев, солдаты заставили его “плясать” — палили из автоматов под ноги, чтобы он подпрыгивал от пуль. Старик устал — его застрелили… И слава Аллаху! Саид не узнал, что сделали с его семьей.
Около девяти вечера, снеся ворота, во двор Зубаевых вперлась БМП. Оперативно и без лишних слов солдаты вывели из дома и поставили в ряд у лестницы 64-летнюю Зайнаб, жену старика, их дочь, 45-летнюю Малику, жену полковника российской милиции, маленькую дочку Малики Амину, 8 лет. 40-летнюю дочь Саида и Зайнаб Мариет, 44-летнего племянника Саида Саидахмеда Забаева, 35-летнего Руслана, сына Саида и Зайнаб, его беременную жену Луизу. Их 8-летнюю дочку Элизу… Было несколько пулеметных очередей, и, мертвые, все они остались лежать у отчего дома. Так Зубаевых на свете не осталось никого, кроме Инессы — 14-летней дочки Руслана. Ее, девушку очень красивую, перед расстрелом военные предусмотрительно отвели в сторонку, а потом утащили с собой.
— Мы искали Инессу. Но она как будто испарилась, — говорит Султан. — Думаем, ее изнасиловали и зарыли где-то. Иначе бы пришла хоронить своих. В одну ночь с Зубаевыми погиб директор школы № 55 Идрис — его сначала долго били об стенку, всего переломали, а потом сделали контрольный выстрел в голову… В другом доме мы нашли, рядышком лежащих, русскую бабушку 84 лет и ее 35-летнюю дочь Ларису, известного в Грозном адвоката, — обе изнасилованные и расстрелянные… Труп 42-летнего профессора-физика Чеченского госуниверситета Адлана Акаева валялся во дворе дома со следами пыток… У обезглавленного тела 47-летнего Демилхана Ахмадова не было еще и рук… Примета карательной акции на Новой Катаяме — многим отрубали головы. Я видел несколько окровавленных чурок для колки дров. Например, на Шефской улице стояла такая чурка, в нее был воткнут топор, на чурке — женская голова в красном платке, а рядом, на земле, тоже безголовое, но тело мужчины <…> Еще — нашел обезглавленный труп неизвестной мне женщины с разрезанным животом, куда была засунута голова… Ее голова? Чужая?»3
