Москва криминальная - Солдатенко Борис
Через полчаса продавцы вручили все требуемое «террористам». И стали ждать. Вскоре сотрудники милиции обнаружили похитителей в одном из подвалов, спящих мертвецким сном. Перебрали…
О Владимире во дворе никто не мог сказать плохого: добрый, исполнительный, спортивный, из нормальной полной семьи. Ни приводов в милицию, ни пьянок. Правда, в свои двадцать он еще не определился в жизни и полагал, что в наше время можно спокойно жить и получать деньги, даже не работая.
План похищения японца возник у него внезапно, когда он и друг его Сережа топтались в бистро на Белорусском вокзале. Молодой иностранец сидел напротив, потягивая из пластмассового стакана горячий кофе, и просматривал какие-то бумаги. Как решил Володя, готовился к очередным переговорам. А то, что вид у него непрезентабельный, так не это суть важно, а то, что иностранец, да, видно, богатый.
Сережа вначале пытался отказаться от этого «заманчивого» предложения своего друга. Мол, зачем нам это нужно, ведь не в Америке же живем, и заложника менять на валюту нам вряд ли в Москве позволят. Да и учится он в институте и в тюрьму садиться не собирается.
— Да какая, к черту, тюрьма, — горячо убеждал его Володя. — Я сам все сделаю. И письмо составлю, и деньги заберу. А ты только выделишь для нашей операции свою пустую родительскую квартиру да объяснишь, чего от него хотят.
Уже на улице иностранца оглушили куском трубы и погрузили в проезжавшее такси. В квартире японцу выделили место на кухне, пододвинув к нему пластиковое ведро из-под мусора для его естественных нужд.
— Ну что, узкоглазый, будут ли твои предки выплачивать нам деньги за тебя? — Володя еще раз перетряс его пустой бумажник и обнаружил там, вместо денег, лишь кусок бумажки в клеточку с адресом какого-то институтского общежития.
— На МГИМО такая общага не тянет, — со знанием дела посмотрев на адрес, заявил Сергей, — скорее всего, какой-то третьесортный институт. И на кой хрен там учиться японцу?
— Много ты чего понимаешь, — оборвал его Владимир. — Лучше объясни человеку, чего от него хотят. Да скажи, что мы не звери, бить не будем, но за гостиничное обслуживание сдерем еще баксов пятьсот.
Однако к удивлению похитителей, они в течение почти трех дней не могли объяснить испугавшемуся японцу, что от него хотят. На все разговоры о деньгах и обмене иностранец лишь отрицательно качал головой. Что-то говорил на своем языке и плакал.
— Совсем свихнулся, может, он думает, что не отдаст нам свои «зеленые», — с улыбкой проговорил Владимир. — Я письмо с его паспортом и нашими требованиями уже отнес в общагу. Ты оказался прав, это не МГИМО, а какой-то технический институт. Но ничего, там сейчас быстро зашевелятся. А эти узкоглазые в милицию не сунутся. Их в милиции не очень любят. А мы сегодня через переводчика все узнаем.
Одноклассник Сергея, обучающийся в инязе и согласившийся за сто баксов выступить переводчиком, с первого же взгляда понял, что связанный тщедушный желтокожий парень вовсе не японец. К тому же на заданный по-японски вопрос похищенный ответил на чистом китайском. Тогда переводчик тоже перешел на китайский. Услышав, что его расспрашивают на родном языке, китаец оживился: «Скажи им, что я ничего ни у кого не брал. Честный китаец. На рынке джинсами торгую. Могу и им подобрать. А еще где-то в Москве в институте учусь, чтобы официально торговать. Но у вас все жадные, плохо товар идет».
Подобные откровения стали буквально шоком для похитителей. В таком состоянии их и взяли оперативники РУОПа, практически день потратившие на поиск по заявлению китайцев их пропавшего друга…
Глава 3
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ИЗВОЗА
…Самолет из-за границы прибывал ровно в 1.35 ночи по московскому времени. Мой друг Олег позвонил мне накануне и сообщил номер рейса. По его взволнованному голосу чувствовалось, что он связывал со мной все свои надежды.
— Очень тебя прошу, приезжай сам. Не хочу связываться с частниками, — сказал он мне напоследок и повесил трубку.
Я выехал из дома еще задолго до полуночи. Во-первых, хотелось добраться туда безо всяких хлопот, ибо началась снежная метель и машины еле-еле плелись по шоссе, ну а во-вторых, легче было скоротать время прямо в аэропорту. В местном буфете. За чашкой горячего чая с булочкой.
Мокрый снег буквально залепил лобовое стекло, и автомобильные дворники едва успевали счищать его, давая возможность смотреть вперед. С магнитофонной ленты неслась жалобная песня Алены Апиной. Если на все это не обращать внимания, то в моей жизни, как и в машине, все было довольно-таки тепло и уютно. Да и особо за устойчивость и проходимость машины я не беспокоился — заранее поставил на все колеса шипованную резину с глубоким протектором.
Дальний свет фар выхватывал из темноты снежную стену и пробивался вперед на восемь — десять метров. Не более. И вновь терялся в снегу.
Я еще раз посмотрел на часы. Без пятнадцати час. Можно ехать еще медленнее. И так буду вовремя. И если при этом еще добавить время на паспортный и таможенный контроль, потом получение багажа, то у меня еще около часа в запасе. А уж если задержат прилет самолета, то я вообще могу смело до утра топтаться в аэропорту.
Мимо меня, разрезая снежную пелену, промчались с включенными проблескивающими маячками на крышах несколько черных «мерседесов» и два джипа с охраной. Видимо, «слуги народа» опять собирались в какое-то зарубежное турне, или же их тоже ехали встречать.
Впереди из темноты появилось здание аэропорта. Еще около полукилометра, и буквально в центре небольшой площади увидел несколько въездов со шлагбаумами. Я подъехал к одному из них и, опустив стекло, поинтересовался:
— Теперь за эту парковку вы берете деньги?
— А ты извозчик или встречать? — по-евреиски, вопросом на вопрос, поинтересовался бугай в тулупе из будки контролера.
— Друга встречаю, — начал я свой рассказ, но потом одумался и решительно произнес: — А твое какое дело? Сидишь здесь и деньги сшибаешь за продажу воздуха. Или, может быть, мне пассажиров подберешь?
— Если больше грубить не будешь, то попробовать можно, — улыбнулся он. — В районе двух ночи подойдешь ко мне. Возьму с тебя по сотне с носа. Потом, если подружимся, буду брать меньше. А сейчас бери бумажку и заезжай. Расплатишься на выезде.
Я воткнул машину на освещенное немногими лампами место и, захлопнув двери, зашагал к аэровокзалу. Многочисленные извозчики, стоявшие у входа в зал прилета, еще раз внимательно окинули меня взглядом с ног до головы, как бы оценивая, что я за птица и в какой роли выступаю.
Отряхнув с непокрытой головы снег, я тихонько вошел в здание и поплелся в правое крыло зала прилета. К электронному расписанию.
Как я и думал, мои худшие предположения оправдались. Самолет Олега задерживали по метеоусловиям почти на пять часов. Табло радостно помигало мне лампочками и замерло.
Уж поистине облом и есть облом.
В местном аэрофлотовском буфете было тихо и ужасно скучно. Почти все столики были свободными, а пассажиры чуть в стороне сладко чавкали, поедая свои запасы еды.
Я взял чашку горячего чая с лимоном и два пока еще теплых пирожка. Чтобы чуть получше был виден зал прилета (в душе я надеялся на возможную перемену погоды), расположился за крайним столиком, подальше от прохода.
Горячий крепкий чай взбодрил. Пытаясь растянуть удовольствие, я пил небольшими глотками и смотрел в зал.
Через час, когда я допивал третью чашку чая, ко мне внезапно подошел один из тех «извозчиков», что встретили меня на входе. Толстенький, в спортивных костюме и шапке, в расстегнутом настежь овчинном тулупе.
— Парень, там тебя Михалыч кличет, — сказал он, даже не представившись и не объяснив, кто это такой Михалыч. — Сказал, чтобы ты приходил в зал прилета. Есть дело.
