Газета Завтра Газета - Газета Завтра 513 (38 2003)
Это были стерильные, без теней, помещения, озаренные негаснущим млечным светом, казалось бы, не имевшим источника. Все было светом. Светом разума, оснастившего ФСБ изумительными открытиями и изделиями.
Здесь были уникальные подслушивающие и подглядывающие устройства, к числу которых принадлежала натуральная блоха, оснащенная в тульском конструкторском бюро миниатюрным микрофоном. Такая блоха запускалась в волосы или одежду подозреваемого, и агенту оставалось только следовать по пятам "объекта" и записывать его тайные разговоры, включая бормотания во сне, среди которых временами раздавались "охи" и скрежет ногтей по коже, — в момент, когда утомленная слежкой блоха больно кусала "объект".
Тут же были представлены различные экземпляры лобковых вшей с микротелеобъективом. Такая живая камера слежения позволяла снимать самые интимные ситуации в жизни подозреваемого, в моменты, когда "объект" расслаблялся и становился предельно откровенен.
— Между прочим, — Крокодилов протягивал указку к одному из представленных, слабо шевелящихся биороботов, — именно с помощью этой камеры были добыты уникальные съемки голого Генерального прокурора с барышнями из "Метрополя". А также — Министра юстиции, развлекавшегося в бане с девушками. Биоробот устойчив к самым высоким банным температурам, а также к толчкам и встряскам...
Соседнее помещение было секретным отделом "Института русского языка". Здесь разрабатывались методики, позволявшие добиваться колоссального воздействия текстов, когда в русское написание слов незаметным образом добавлялись значки, иероглифы, символы из древних магических рукописей. Они придавали обычной речи колдовскую убедительность или неумолимую разрушительность. Именно так, с добавлением клинописных значков из "Кодекса Хаммурапи", создает свои статьи журналист "МК" Марк Немец, описывающий козни "русских фашистов". Так же, но с включением в кириллицу двух-трех иероглифов из "Книги мертвых", пишет свои обличения журналист Пожаркин, он же — Минкин.
— Эти методики, — любезно пояснял Крокодилов, — мы используем для написания ваших ежегодных посланий, господин Президент. Например, ваше недавнее обращение к Федеральному собранию, вызвавшее всеобщий восторг, включало в себя значки, скопированные с могилы последнего царя майя, а также некоторые символы Каббалы, встроенные в ваше обещание сделать Россию великой...
"Счастливчик" вспомнил, как недавно зачитывал в Кремле свое ежегодное послание, и во время чтения вдруг ощутил во рту трупный запах. А также другой момент, когда внезапно его охватило безумие, и захотелось запустить туфлей в чванливую физиономию лидера ЛДПР.
— В этой лаборатории мы реализуем новейшие открытия в области психологии толпы, — любезный Крокодилов вел посетителей в следующее помещение, своей чистотой и изолированностью напоминавшее инфекционный бокс. Демонстрировал миниатюрный переносной передатчик направленного действия, куда вставлялся лазерный диск с записями Аллы Пугачевой. Облучатель направлял песню Аллы Борисовны на скопление людей — на агрессивную толпу или антиправительственную манифестацию, при этом незаметно кодируя песню ревом бегемота, кашлем туберкулезного больного или выступлением в Думе Жириновского. Толпу, еще минуту назад наглую и агрессивную, охватывал необъяснимый ужас. Роняя транспаранты, бутылки с зажигательной смесью и партбилеты, она начинала разбегаться, освобождая милицию и ОМОН от применения водометов и резиновых дубинок. Такое исполнение известной певицы действовало на психику протестно настроенной толпы необратимо. До конца дней демонстрантам снились кошмары, рев динозавра в реликтовых папоротниках и хвощах.
— Именно таким способом удалось погасить недавние беспорядки, затеянные на стадионе "красными ватагами" и "скинхедами". Под песню Аллы Борисовны "Мадам Брошкина" были ликвидированы "Предводитель" и "Фюрер", — докладывал Крокодилов.
Он показывал стенд с баночками красок и специальным смесителем, позволявшим добиваться тончайших оттенков цвета. Такими, тонко подобранными красками, добытыми из хитина насекомых, раскрашивались заборы, общественные туалеты, киоски, фасады домов, основания фонарных столбов, а также лица и мысли жителей небольших среднерусских городков, где давно отключили газ, электричество, не работали канализация и отопление, а жилищно-коммунальное хозяйство находилось в безнадежно-аварийном состоянии. Раскрасив определенные места в городе примерно за неделю до выборов, власти добивались того, что жителей охватывало тихое помешательство. Погибая от недоедания, утопая в нечистотах, с сосульками на носах, все, как один, шли к избирательным урнам и голосовали за "партию власти", что не укладывалось ни в какие законы психиатрии.
— Мы уже подобрали расцветку для "Колосса Московского", согласовали ее со скульптором Свиристели, и можно не сомневаться во всеобщем народном ликовании, — скромно сообщил Крокодилов.
Все это не поражало воображение "Счастливчика". Об этом он знал или догадывался, участвуя в спектаклях неутомимого "Модельера", каждый из которых являл чудо режиссуры, магии и научного манипулирования зомбированными массами. Тайна, на которую намекал "Модельер", отсутствовала. Не стоило отвлекаться от утренних водных процедур и встречи с духовником-стеклодувом Тихоном ради этих, вполне банальных безделиц. Он хотел, было, сказать об этом "Модельеру", но набрался терпения и промолчал.
— Здесь вы узнаете секрет так называемых "нераскрытых общественно-значимых убийств", — Крокодилов сопроводил их в помещение, своей прохладой, рядами столов и легким запахом формалина напоминавшее анатомический театр.
На столах, чуть белых от инея, лежали жертвы известных на всю страну "заказных убийств".
Здесь был телеведущий с эффектными усами и изящными очками, застреленный в подъезде своего богатого дома. Щуплый, милый на вид журналист, разорванный на клочки заминированным кейсом. Известный банкир, сожженный радиацией, которая все еще пребывала в его желтом, окостенелом теле, о чем свидетельствовал тикающий "счетчик Гейгера". Молодой и благородный, как лорд, с законсервированным румянцем, вытянулся на столе вице-мэр Петербурга. Оппозиционный генерал, герой Чеченской войны нехорошо оскалил стиснутые в последней муке зубы. Словно спала, вздымая высокую грудь и наивно разведя ноги в стоптанных туфлях, женщина-демократка, которую все еще оплакивала Дума, и чей красноватый, индюшачий нос долгие годы символизировал прогрессивные преобразования общества. Рядом, чем-то похожий на мертвого дельфина, навек затих другой депутат-либерал, бросивший когда-то перчатку брутальному Министру обороны, на которую тот просто наехал танком.
Все они, "жертвы нераскрытых убийств", озаренные мертвенным белом светом, напоминали посетителей солярия, дремлющих под прозрачными колпаками. И тут же, рядом с каждым, стояли фотографии в рамках, на которых были запечатлены исполнители "нераскрытых убийств". Симпатичные молодые люди с открытыми лицами, какие изображались на советских молодежных плакатах. Некоторые с офицерскими погонами. Некоторые в камуфляже без знаков различия. И у всех были правительственные награды. У того же, кто застрелил из снайперской винтовки женщину-демократку, на груди красовалась Звезда "Героя России".
— У вас может возникнуть законный вопрос, — тонко улыбнулся Крокодилов, — над кем рыдали в многолюдных погребальных процессиях? Над кем установлены надгробия с трогательными эпитафиями? Отвечу. Над точными восковыми копиями покойных. В этом профессионализм нашей системы...
— Послушай, — обратился "Счастливчик" к "Модельеру", который, созерцая экспонаты, был исполнен тихого ликования, — и за этим ты меня сюда звал? Все это мне известно. Все твои жуткие и великолепные спектакли, каждому из которых мог бы позавидовать Нерон или Калигула. Но с этим теперь покончено. Больше не будет крови. Не будет "нераскрытых заказных убийств". Ты должен уйти в отставку.
— Наберись еще немного терпения, — ответил "Модельер", лицо которого вдруг стало беспощадным. — Мы осмотрели отделы "А" и "Б", которые, как ты знаешь, сидели на трубе. Теперь же мы попадем в "святая святых", — в отсеки "Альфа" и "Бета". Там ждет тебя Тайна...
Они оставили Крокодилова. Прошли сквозь несколько стальных дверей с электронными замками, откликавшимися на звуки шаманских камланий, которые искусно издавал "Модельер". Миновали преграду из лазерных лучей, среди которых трепетал хрустальный шарик, погасший, как только "Модельер" прочитал стих из Торы. И оказались в огромном кубическом пространстве, где повсюду переливался бело-голубой мрамор и по стенам блуждали едва различимые письмена, напоминавшие прозрачные водяные знаки. Помещение было похоже на древний саркофаг, где они вдруг очутились, произнеся волшебное ключевое слово.
