Марк Алданов - Земли, люди
Бранить политическаго дѣятеля за перемѣну взглядовъ занятіе весьма праздное, явно требующее избытка свободнаго времени. Обычно перемѣна взглядовъ почти не останавливаетъ и вниманія. Вотъ, напримѣръ, если бы Ганди сталъ биржевикомъ или Ллойдъ- Джорджъ генераломъ ордена іезуитовъ, это еще могло бы поразить лѣнивое человѣческое воображеніе. Кинематографическаго пріема au ralenti политическая мысль не пріемлетъ.
Думаю, что біографія Альфонса XIII можетъ быть понята такъ. Человѣкъ, по природѣ умный, энергичный и страстный, отъ рожденія поставленъ въ такія условія, при которыхъ желать ему для себя нечего: въ своей судьбѣ онъ ничего измѣнить не можетъ. Личная жизнь его связана строжайшимъ этикетомъ, и, вдобавокъ, открыта улицѣ. Божескія почести — и грубѣйшія каррикатуры. Ритуалъ временъ Карла V — и кровавыя покушенія. Въ пеленкахъ, на золотомъ блюдѣ, открылъ Кортесы, — и такъ открывай ихъ до смерти. Подписывай бумаги, не входя въ ихъ обсужденіе. Произноси рѣчи, составленныя другими. При консервативномъ правительствѣ, — «я принялъ рѣшеніе», при либеральномъ правительствѣ, тоже — «я принялъ рѣшеніе» (прямо противоположное). Гастонъ Думергъ, гораздо менѣе скованный этикетомъ и, вдобавокъ, ни разу не подвергавшійся террористическимъ покушеніямъ, черезъ семь лѣтъ поблагодарилъ депутатовъ, обѣщавшихъ ему вторичное избраніе, — довольно и семи лѣтъ выставокъ по куроводству и банкетовъ муниципальной гвардіи. Я не хочу сказать, что это выше человѣческихъ силъ. Есть люди, которые всю жизнь такъ живутъ, — тихо, скромно, съ достоинствомъ. Достаточно назвать хотя бы нынѣшняго англійскаго короля. Его бабка еще не мирилась съ этой жизнью{29}. Король Альфонсъ XIII терпѣлъ ее тридцать лѣтъ, потомъ другой міръ прорвался. Въ психологическомъ отношеніи, испанская диктатура — бунтъ человѣка, изъ котораго жизнь дѣлала «роботъ». Усложненіе политической обстановки, война въ Марокко, неудачные военные приказы короля, мелочная борьба партій, все это могло ускорить дѣло. Вдобавокъ, результаты двадцатилѣтней политики примиренія оказывались не очень утѣшительными: король говорилъ, что разсматриваетъ себя, какъ президента республики, а на улицѣ въ него палили изъ револьвера, и угроза бомбы всегда висѣла надъ нимъ, надъ его женой, надъ его дѣтьми. Могли сказаться и настроенія Пушкинскаго Бориса: «Грабь и казни, — тебѣ не будетъ хуже».
VII.
Политическія дѣла Испаніи не были катастрофическими въ 1923 году, однако, и блестящими ихъ назвать было бы весьма трудно. Историкъ, очень враждебный диктатурѣ, такъ опредѣляетъ положеніе дѣлъ передъ переворотомъ: «Правители безъ идеала и народъ безъ вѣры стояли передъ пятью важнѣйшими проблемами: Мароккская война, терроризмъ, сепаратизмъ, бюджетный дефицитъ и паденіе дисциплины въ арміи». Во главѣ правительства находился маркизъ Альхусемасъ, о политическихъ способностяхъ котораго и друзья были не слишкомъ высокаго мнѣнія.
Въ это время и появился новый человѣкъ. Большая публика еще мало его знала въ ту пору, хотя о немъ давно говорили и въ политическихъ и, особенно, въ военныхъ кругахъ. Донъ Мигуель Примо де Ривера-и-Орбанеха уже былъ далеко не молодой человѣкъ: ему шелъ пятьдесятъ третій годъ. Въ прошломъ за нимъ значилась блестящая военная карьера: онъ былъ капитаномъ двадцати трехъ лѣтъ отроду, а полковникомъ двадцати восьми. Недоброжелатели утверждали, что столь быструю карьеру ему обезпечила протекція его дяди-фельдмаршала. Однако, вся молодость Примо де Ривера прошла на войнѣ, въ Ме- лиллѣ, на Кубѣ, опять въ Африкѣ. Онъ былъ раненъ въ битвѣ при Кертѣ и произведенъ въ генералы на полѣ сраженія. Имѣлъ онъ и много боевыхъ отличій, въ томъ числѣ особенно цѣнимый въ Испаніи, связанный съ пенсіей, красный крестъ Ордена Военной Заслуги.
Генералъ давно позволялъ себѣ разныя вторженія въ политику. У гражданской власти, какъ консервативной, такъ и либеральной, онъ былъ на дурномъ счету. Его считали очень безпокойнымъ человѣкомъ. Обладая даромъ слова и бойкимъ перомъ, онъ выступалъ съ рѣчами оппозиціоннаго характера, писалъ статьи въ газетахъ, полемизировалъ съ Унамуно и ругалъ правительственную политику. Несмотря на его большія связи въ аристократическомъ кругу, Примо де Ривера два раза увольняли отъ должностей — военнаго губернатора Кадикса и военнаго губернатора Мадрида. Въ 1921 году онъ унаслѣдовалъ отъ дяди титулъ маркиза д-Эстелла и званіе гранда Испаніи, а въ слѣдующемъ году былъ назначенъ главнокомандующимъ четвертаго военнаго округа и генералъ-капитаномъ Каталоніи. Въ Барселонѣ онъ немедленно разсорился съ гражданскимъ губернаторомъ по вопросу о способахъ управленія областью. Недовольное правительство вызвало обоихъ сановниковъ въ Мадридъ и, по разсмотрѣніи дѣла, не согласилось съ
Примо де Ривера, который предлагалъ ввести во всей Каталоніи военное положеніе. Генералъ уѣхалъ изъ Мадрида въ очень раздраженномъ настроеніи. Повидимому , онъ тогда въ столицѣ и подготовилъ почву для государственного переворота.
Примо де Ривера былъ очень способный человѣкъ. У него и въ Испаніи, и въ Европѣ были горячіе поклонники. Такъ, восторженную статью о немъ мы находимъ въ послѣднемъ изданіи «Британской Энциклопедіи», — радикализмъ этого изданія распространяется, главнымъ образомъ, на Россію. Авторъ статьи отмѣчаетъ «исключительные военные таланты», «рыцарскій характеръ» и «провербіальную честность» генерала. Выдающагося политическаго дарованія у Примо де Ривера не было. Въ этой области онъ былъ чистымъ импровизаторомъ. Весьма нерасположенный къ нему новѣйшій испанскій историкъ, подчеркивая полную его неподготовленность къ государственной дѣятельности, недостатокъ политической культуры, его предразсудки, легкомысліе, упрямство и непослѣдовательность въ дѣлахъ, признаетъ, однако, за бывшимъ диктаторомъ, кромѣ патріотизма и исключительной энергіи, также огромную интуицію, помогавшую ему выходить съ честью изъ самыхъ трудныхъ положеній. «Скорѣе смѣлый, чѣмъ геніальный, больше авантюристъ, чѣмъ государственный дѣятель, — онъ оставилъ печальное наслѣдство всѣхъ диктатуръ: разбитыя политическія партіи, вождей безъ престижа, поколебленные финансы, разгорѣвшіяся страсти, потрясенный до основанія общественный порядокъ, монархію въ опасности и раздоры въ войскахъ».
Взгляды Примо де Ривера были довольно неопредѣленные. Въ политикѣ онъ, естественно, былъ реакціонеромъ, хоть самъ неизмѣнно это отрицалъ: каждый диктаторъ обычно считаетъ реакціонными всѣ диктатуры, кромѣ своей собственной, — его диктатура, напротивъ, открываетъ міру новые пути. Однако, въ области соціальнаго законодательства Примо де Ривера во многомъ опередилъ республиканскихъ дѣятелей другихъ странъ; въ созданныхъ имъ хозяйственныхъ учрежденіяхъ работали соціалисты, чѣмъ генералъ очень гордился. Человѣкъ онъ былъ отнюдь не жестокій и для диктатора не отличался нетерпимостью. Второстепенный испанскій журналистъ, сотрудникъ небольшой газеты, показывалъ мнѣ личное письмо, которое ему прислалъ Примо де Ривера по слѣдующему поводу: цензура какъ-то запретила статью этого журналиста; онъ написалъ гнѣвное протестующее письмо самому диктатору и тотчасъ получилъ отвѣтъ, въ которомъ Примо де Ривера, защищая дѣйствія цензуры, подробно доказывалъ, почему статья не могла быть пропущена. Защищать дѣйствія цензуры — очень неблагодарное дѣло. Однако, ни одинъ другой диктаторъ, вѣроятно, не счелъ бы совмѣстимымъ со своимъ достоинствомъ давать какія-то объясненія какому-то журналисту по поводу какой-то статьи! Этотъ случай характеренъ для всего строя: Примо де Ривера установилъ въ Испаніи полудиктатуру. Опытъ его показываетъ, что полудиктатура существо- вать долго нс можетъ. Какъ человѣкъ же, этотъ политическій импровизаторъ былъ интереснѣе, способнѣе и привлекательнѣе, чѣмъ другіе, болѣе прочно держащіеся, диктаторы (не «полу»). По натурѣ, это былъ игрокъ, — и въ жизни, и въ политикѣ, — игрокъ отважный, оптимистическій и, до поры до времени, счастливый. Въ одной испанской работѣ мнѣ попались такія слова о немъ: «un triumfador de lа vida». Это должно быть близко къ истинѣ.
Зналъ ли король о подготовлявшемся переворотѣ? По всей вѣроятности, не могъ не знать, хоть доказательствъ этому нѣтъ. Взаимоотношенія короля и диктатора, какъ въ періодъ диктатуры, такъ и послѣ нея, не очень ясны. Ихъ какъ будто связывала дружба; кажется, они были на ты (по крайней мѣрѣ, въ своихъ письмахъ Альфонсъ XIII обращается на ты къ генералу). Въ Испаніи долгое время держался взглядъ, что король былъ чуть только не пѣшкой въ рукахъ диктатора. Но впослѣдствіи въ 1929 году, когда Примо де Ривера безпрекословно ушелъ въ отставку по первому требованію Альфонса XIII, стали говорить, что, напротивъ, диктаторъ былъ чуть только не пѣшкой въ рукахъ короля. Вѣроятно, истина лежитъ посрединѣ: Испаніей правили два человѣка, объединившіеся для опредѣленныхъ цѣлей, или, скорѣе, по опредѣленнымъ настроеніямъ. Сомнѣваюсь, однако, чтобы атмосфера дуумвирата была очень дружественной, — дружественныхъ дуумвиратовъ исторія почти не знаетъ. По словамъ недоброжелателей, Примо де Ривера на вершинѣ власти не разъ говорилъ въ тѣсномъ пріятель- сномъ кругу: «Ну, меня онъ (король) не пробурбонитъ!» (Намекъ на маккіавелизмъ, приписываемый династіи Бурбоновъ).
