Газета День Литературы - Газета День Литературы # 94 (2004 6)
Балашов всей душою, как наставление по всей жизни, воспринял грустную проповедь Николая Гоголя: "Нет, вы еще не любите России. А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам..."
Гоголь выстроил спасительный мосток через пропасть забвения, и коренным берегом, от которого перекинута незыблемая переправа к Богу, есть святая Россия — наша радость.
И Балашов бестрепетно вступил на него.
Эдуард Балашов “Я НЕ УЧИЛ И НЕ ПРОРОЧИЛ...”
ПОХОРОНЫ АНАТОЛИЯ ПЕРЕДРЕЕВА
Лежал он молодо в гробу.
К нему со Словом обращались
И те, кто сердцем восхищались,
И те, кто прежде отвращались,
Но все кивали на судьбу.
Как будто из последних сил
Лежал он, обликом прекрасен,
Витиям и чинам опасен,
Бездарностям невыносим.
Скорбел недвижный хоровод.
Деревья наклонялись слепо.
Душа его глядела с неба,
Как мерз и горбился нелепо
Друзей разрозненный оплот.
Вот гроб прибрали кое-как.
Невидимо за суетою
Ко лбу его рукой простою
Прижато было "Трисвятое",
Молитва сунута в кулак.
Лежал он, как жених, светло.
И снег слетал пугливый, редкий,
На "Святый Боже, Святый Крепкий..."
И на бесмертное чело.
ЭТО СЛОВО
Одно отвергнутое Слово!
И эта малость — аки червь.
И вот изъедена основа.
И на гробах пирует чернь.
И по заходам и заулкам
Гуляет холод кистеня.
И на потеху межеумкам
Ведут к распятию меня.
Я не учил и не пророчил,
Лихих из храма не гонял.
Мне говорят: "Ты не из прочих,
Ты совести не потерял.
Ты не такой, как мы. Не так ли?
И в этом больше виноват,
Чем все мы, что в земном спектакле
Одну играем сцену — Ад".
Одно отвергнутое Слово —
И мир безумьем изнемог.
У Бога было это Слово.
И это Слово было Бог.
ЛУЧШАЯ ДОЛЯ
Принесший лучшую долю
Побит камнями страданий...
Толпы упорствуют в лени.
Им подарили дорогу,
К свету идти наказали:
Там, впереди, вершина!
Чу! — тут как тут — ехидна:
"Умный пойдет в гору?
Сердцу зачем надрываться?
До Бога, ох, как далёко!
Раскинем палаты уюта.
Дождемся, как сказано в Книге:
Сам ведь прийти обещался!"
Они затоптали травы,
Свалили наземь дорогу
И закатали в камень.
Её, как слепца, отныне
От города к городу водят.
Принесший лучшую долю
Воззвал к подступившим толпам:
"Люди, если вы — люди!
Куда вы, за кем идете?
Нежить водит вас за нос.
Может ли зваться дорогой
Та, что пути не знает!"
Но возмутились толпы,
Разграбили камень дороги
И по злобе забросали
Принесшего лучшую долю.
Содеяли, оторопели
И разом заговорили:
"Нету у нас дороги.
Куда мы и что мы сами?!"
Некто, стоящий с камнем,
Уперся глазами в землю.
Многие озирались.
Иные завидели небо.
Кто не расстался с камнем —
Остался камнем дороги.
Иные, кто небо узрели,
Духом ушли в деревья.
Деревья растут землею.
В небо несут сердцевину.
У них дороги иные.
Сами они — дороги,
Те, что в пути едином.
ПРИБЕЖИЩЕ
Сначала ямили ее
И холмили потом...
Земля — прибежище мое,
Для этой жизни дом.
И, как уж там ни говори,
Ни смейся и ни плачь,—
На ней родись, на ней умри,
Умяв родной калач.
По ней вела меня во храм
Попутная клюка,
Где Сын изрек мне: "Аз воздам!",
Раздвинув облака.
И что же, крылышки во мгле
и гробовой уют?
Но предают меня земле
И небу предают.
Пока взлетал на небеса,
Пока скользил в забой,
Мне сумрак вылизал глаза
И занозил звездой.
Всей сутью там я — весь как есть,
А здесь — червям ломоть.
И птах, и прах. И дух, и персть.
И ты таков, Господь?
КОВЧЕЖНАЯ КНИГА
Господь восседал над потопом.
Сие псалмопевец пропел.
Но гиперборейский потомок
Иную картину прозрел.
Он видел, как Ной из России
Ковчежную Книгу сплотил,
Как пламенной птицей стихии
Господь всё и вся посетил,
Как волны огня воздымались,
Пылали страницы в сердцах,
И пламенем тем омывались
Последний поправшие страх.
Искавшим прощенья — простилось.
Безвредный избегнул вреда.
И всё навсегда поглотилось
Огнем, что пришел навсегда.
И гиперборейский потомок
Лишь в том и уверил меня:
Господь простирался потопом
Воскресшего в сердце огня.
ОЧЕРЕДЬ
Хлеб по карточкам. Война.
Утомительно длинна,
Вьется очередь под небом.
В ней и я стою за хлебом.
Стоя досыпаю сон.
Ту же очередь я вижу
В облаках и голос слышу:
"Это — он!"
Голос этот про меня:
"Подойди сюда! Встань рядом!"
Чашу белого огня
Омрачают черным ядом.
"С белым пламенем в груди
С миром по миру иди!
Капля черная — приправа —
Вся твоя земная слава.
Будешь славу добывать —
Неба в очи не видать.
Дух обрящешь прежде хлеба.
Духом тем взойдешь на небо!.."
Вот бреду я из ларька.
Тяжело ступают ноги.
Пайку хлебного пайка
Уминаю по дороге.
Брат голодный дома ждет.
Мать больная слезы льет.
Не успел и оглянуться —
Съел. Хватился: вот беда!
Мне без пайки никуда.
Или в очередь вернуться?
Или... всё-таки проснуться!..
Вьется очередь под небом.
В ней и я стою за хлебом.
ИВАН КУПАЛА
Из глуби урочной,
Из вечных хором
Звездою проточной
Оплыл окоём.
Светило по хлебу
Смолой проползло.
