Павел Осипов - В НЕБЕ КАСПИЯ записки летчика
«Быть может, эти старики, – представляя их былую жизнь, думал Орлов, – были глубоко тронуты заботой советского правительства о живом человеке, о них, простых рыбаках. Быть может, в прошлом они не раз попадали в беду, спасались, кто как мог. Неоткуда было ждать помощи рыбакам, и они нередко гибли в море.
Тогда одна надежда на господа бога лелеяла души рыбаков, да порой представлялась гибнущим людям сказочная помощь в виде чудесного «ковра-самолёта». Ушло, как туман, рассеялось то мрачное время… Знают теперь и хорошо знают рыбаки, что ныне, в сталинскую эпоху, рыбака не оставят в беде. И в этом убеждать их не надо. Они своими глазами видят прилетающие к ним стальные птицы, своими руками поднимают сброшенное с них продовольствие, видят идущие к ним пароходы…»
…Впереди показался аэродром. Мотор приглушён. Самолёт, планируя, бесшумно скользит к земле. Орлов, как бы дополняя прерванные размышления, с восторгом крикнул в тишину:
– Да, в наше время не дадим погибнуть рыбаку!
СНОВА ЗИМА
Зима. Воды Северного Каспия покрылись толстым льдом.
Рыбаки не прекращали промысел. Пересев со своих парусников в низкие развалистые сани, они, как говорят каспийцы, «выбегали» в море. Далеко от берега устанавливали коши – жильё во время подлёдного лова.
От кошей рыбаки уходили всё дальше в море. Там прорубали во льду лунки, опускали в воду аханы[6] и к вечеру возвращались в свои станы.
Сотни кошей раскинулись от Гурьева до Кизлярских берегов. Тысячи бесстрашных ловцов рыбачили на зимнем Каспии.
От Мангишлакских глубоких незамерзающих вод приплыли к кромке льда зверобои. Пробираясь по разводинам в глубь ледяных полей, они искали скопления тюленя.
Из форта Шевченко вылетели самолёты, чтобы направить зверобоев к местам тюленьих залёжек.
Давно остались позади растаявшие в дымке возвышенные берега полуострова Мангишлак. Впереди, освещённые солнцем, ослепительно сверкали сплошные льды. Орлов, щурясь, смотрел на летящий справа самолёт Рожкова.
Машины плыли в небе, будто корабли по тихому озеру.
И вдруг – неожиданный упругий рывок. Ещё и ещё рывки, и самолёты, сдерживаемые ветром, повисли над разводиной. Они то кренились с крыла на крыло, то взмывали, то проваливались вниз.
Внизу тёмносиняя вода вздувалась пенистыми пузырями.
Стремительно, змейкой неслась по льду гонимая ветром снежная пыль. Из тёмных разводин на лёд выбрасывалась волна и, расползаясь, терялась на его поверхности. В воздухе ходила, словно в море, невидимая мёртвая зыбь. Самолёты повернули обратно и скоро снова приземлились в форте.
– Вот так морюшко! Здесь погода, как погода, а там, что творится, – возмущался Орлов, вылезая из самолёта.
– Гляди и тут засвистит, – спокойно отвечал Рожков. – Это же Каспий!
– Да, – сказал Орлов, – как видно, сегодня отработались. – И, направляясь к автомашине, добавил: – Штормяга в море наломает льдов…
– Наломает, так наломает, что же поделаешь, – следуя за Орловым, не унывал Рожков.
Всю ночь норд-вестовый ветер шумел на Северном Каспии. Волны с грохотом раскатывались по песчаной косе, вытянувшейся вблизи посёлка Баутино. Вихрями поднималась пыль. Песок, ракушка – всё бешено неслось, кружилось и барабанной дробью било в окна…
Тишина разбудила Орлова.
Он быстро поднялся и стал трясти спавшего напротив него Рожкова.
– Коля, вставай… Слышал, что было ночью?
– Нет, не слышал. Наверное, посвистывало, – сквозь дремоту отвечал Рожков.
Кто-то постучал в дверь. Орлов, сутулясь, вышел. Быстро вернувшись, он уткнулся в лист бумаги. Рожков видел, как его широкие брови плотно сошлись у переносицы. По набежавшей на высокий лоб товарища суровой морщинке Рожков понял: случилось что-то.
– Случилось что? – поднимаясь, спокойно спросил он.
– Я так и знал, – хмурясь, отвечал Орлов, и сбил рукой пробор в мягких, как пух, волосах. А Рожков уже вскочил и схватился за радиограмму.
– «Немедленно вылетайте поиски отнесённых рыбаков», – читал он вслух.
… Бортмеханики счищали с моторов нанесённый за ночь песок, готовили машины к полёту.
– Так вместе и полетим, – давал последние указания Орлов. – Будем видеть друг друга и полосу широкую просмотрим.
– Так не только рыбаков, даже иголку можно найти, – острил Рожков.
– Внимательней следи и найдём, – твёрдо ответил Орлов.
Самолёты, тяжело набирая высоту, удалялись на Север Каспия.
…Не узнать сегодня море. Сменило оно свой наряд. Там, где были ровные ледяные поля, где садились самолёты, – нынче всё было в трещинах, разводинах. Всюду плавали мелкобитые льдины и высились нагромождённые за ночь ледяные бугры.
Всё чаще встречались обломки льдин с выбитыми «порядками» сетей. Проплывали оторванные ледовые поля с наезженной санной бороздой и брошенными кошами. Около них – разбросанное сено, торчащие шесты, свёрнутые паруса, чернеющие, погасшие жарники. Всюду следы жизни, но рыбаков не видно. Где же они?
Впереди, среди ледяного хаоса, желтела полоса воды. То была большая разводина, порвавшая связь рыбаков с берегом.
Вдали, на горизонте, Орлов увидел белую с изломами кромку льда, соединённую с берегом. «Там делать нечего, это «стоячая утора», – подумал он и сменил курс.
Теперь самолёты летели над битыми льдами. Лётчики тщательно всматривались в каждую точку.
Вдруг Орлов резко повернул влево. За ним и Рожков. Оба самолёта приближались к темнеющим предметам, и вскоре пилоты увидели на дрейфующей льдине лошадей, запряжённых в сани, и людей, толпившихся вокруг них.
Низко пролетев над рыбаками, самолёты костылями зачертили по гладкому льду, как бы расписавшись в своём прилёте.
Рыбаки бежали к самолётам. По их оживлённым лицам можно было определить, что настроение у всех бодрое. Видимо, им не раз приходилось быть в беде й не раз выручали их лётчики. Сорок три рыбака, окружив своих воздушных друзей, горячо расспрашивали их.
Рыбаки были из разных сёл – из Володаровки, Макова, Ямного, но общая беда сроднила их.
Зимние дни коротки. Орлов спешил. Кто знает, сколько ещё таких рыбаков бедствует в море. Оставив ловцам продуктовые посылки, специально приготовленные для них, самолёты снялись со льдины.
Вскоре лётчики заметили ещё пару метавшихся по льдине лошадок. Тотчас сели.
– Чьи будете? – спросил Орлов расположившихся на санях пятерых рыбаков.
– Цветновские, – хором отвечали ловцы.
Орлов рассказал им о том, как пройти к только что найденной большой группе и соединиться с ней.
Пилоты взлетели и, показывая путь манёврами самолёта, свели цветновцев в один лагерь.
Вечером они были в Астрахани, в кругу друзей-пилотов, которые также обнаружили не одну группу рыбаков, попавших в ледовый «относ».
Спасением рыбаков руководил созданный в Астрахани штаб. На другой день штаб приказал лётчикам проверить положение льдин, где находились рыбаки. Была надежда, что течением и ветром оторванные льдины будут прижаты к неподвижному льду. Лётчики, выполняя приказ, непрерывно следили за льдинами, доставляя в ледовые лагери продукты, одежду, фураж, дрова и даже сено.
Орлов и Рожков нашли «свою» льдину с рыбаками, несколько отнесённую южнее. За ночь она уменьшилась, в ней появились две извилистых трещины.
Самолёты опустились. И тут же они оказались в кольце знакомых рыбаков.
– Ну, товарищи, и стрельба у нас ночью была, – запыхавшись, рассказывал пилотам первым подбежавший, худощавый, с приплюснутым лицом молодой рыбак. Запахивая ватник и кивая головой на трещину во льду, он продолжал: – Бабахнуло, как из орудий…
– Лёд-то так и напирает на нас, – говорили другие рыбаки. – Перевозить бы нас на берег надо…
С востока течение всё несло большую массу льдов. С треском ломались ледяные поля, с грохотом громоздились бугры.
Оставлять рыбаков на льдине было опасно. Орлов доложил в штаб и получил приказ: вывезти рыбаков на «стоячую утору».
Орлов и Рожков садились на пловучей льдине, забирали людей и на кромке у кошей высаживали их.
В лагере оставалось всё меньше и меньше людей. И вот уже там только два рыбака и бортмеханик, принимавший самолёты на пловучий аэродром.
Подбросив корм лошадям и повесив на шесты фонари, чтобы льдина была приметной ночью, люди покинули её.
Двенадцать рейсов совершили Орлов и Рожков, двенадцать раз они «сажали» свои самолёты на пловучей льдине, и затем у кошей.
– Ну, всё, – облегчённо сказал Орлов, вылезая из самолёта.
Навстречу ему шёл Рожков. Обоим было легко, будто они сбросили с себя тяжёлую ношу.
– Устал, Коленька? – снимая шлем, спросил Орлов.
– Что ты, нисколько, – вытирая платком лоб, ответил Рожков.
К ним подошли бортмеханики.
– Ну, славно машины поработали сегодня, – улыбаясь, говорил им Орлов.
