Алексей Котигорошко - Украинский национализм: только для людей
Иерархические сообщества у других видов. Среди членистоногих иерархическая структура с доминированием обнаружена у некоторых крабов, раков и тараканов. Описана она также у рыбок-меченосцев и ящериц. Среди млекопитающих доминирование наблюдается у таких несходных животных, как грызуны, собачьи, крупный рогатый скот, северный олень и многие приматы»[75].
А также у националистов, добавим мы от себя. Так что иерархия и организация общества с позиций грубой силы — это животный атавизм. Кроме националистов стремление к установлению иерархии и доминирования есть только у одной группы лиц — уголовников сидящих на зоне. Там есть альфа-самец, называемый паханом, есть и своя омега — опущенный или петух. Вот этот порядок националисты и хотят распространить на всю Украину, сделать из нее одну большую зону, или проще говоря — паханат.
Вы обратили внимание, зачем у животных возникает иерархия? Она регулирует право доступа к ограниченным ресурсам. Больше всех достается тем, кто занимает в иерархии первое место. Между тем националисты открыто претендуют, что первое место в столь любимой ими иерархии должно принадлежать именно им. Так вот где собака порылась… Когда они проповедуют иерархию, они просто хотят сказать, что мечтают первыми забирать мясо из борща и трахать вне очереди. «Величие духа» и «христианские ценности» — ничего не скажешь!
Еще одно проявление зова предков наступает у националистов, когда они поднимаются на героическую борьбу во славу нации. Вот что об этом пишет знаменитый австрийский ученый Конрад Лоренц. Как участник второй мировой войны, он не раз видел соответствующее психологическое состояние:
«Осмыслив с позиции этологии опыт, приобретенный по обе стороны фронта, Лоренц написал также о «реакции воодушевления». Этот фрагмент полезно процитировать — актуальности он не потеряет никогда. «По спине и — как выясняется при более внимательном наблюдении — по наружной поверхности рук пробегает «священный трепет». Человек чувствует себя вышедшим из всех связей повседневного мира и поднявшимся над ними; он готов все бросить, чтобы повиноваться зову Священного Долга. Все препятствия, стоящие на пути к выполнению этого долга, теряют всякую важность; инстинктивные запреты калечить и убивать сородичей утрачивают, к сожалению, большую часть своей силы».
Специалист по «морфологии поведения», Лоренц отмечает сходство героической мимики и позы человека, одержимого Священным Долгом, с реакциями самца шимпанзе, защищающего семью, — вплоть до «мурашек», вздыбливающих шерсть, чтобы силуэт казался крупнее и грознее. «Если наше мужественное выступление за то, что нам кажется высочайшей ценностью, протекает по тем же нервным путям, что и социальные защитные реакции наших антропоидных предков, — я воспринимаю это не как отрезвляющее напоминание, а как чрезвычайно серьезный призыв к самопознанию. Человек, у которого такой реакции нет, — это калека в смысле инстинктов, и я не хотел бы иметь его своим другом; но тот, кого увлекает слепая рефлекторность этой реакции, представляет собой угрозу для человечества»[76].
«Свидомиты» из «реакции воодушевления» не выходят. А если и выходят, то весь идеологический багаж их движения призывает эту позу занимать вновь и вновь. В этом можно убедиться, понаблюдав их лица по телевизору. А кто не брезглив, может провести и полевые наблюдения, выйдя на улицы в места массовых скоплений этих приматов.
Вы слышали выражение «зоологические националисты»? Оно не так часто употребляется, и «свидомиты» возмущаются, когда их так называют. Когда мы еще не взялись за эту книжку, мы думали, что это выражение — просто пропагандистский ярлык. А оказывается, оно точно характеризует состояние души националиста.
Националисты потому и занимаются биологизаторством, что чувствуют себя животными в глубине души. Соответственно и весь мир они пытаются представить по аналогии с собой. А если мир в чем-то явно отличается от их мрачного идеала, они активно пытаются его изменить, выплескивая на окружающих свою неконтролируемую агрессию.
Кстати, это очень опасно. Эти существа сбросили с себя по максимуму человеческое, но внешне выглядят как люди. Мы это не сразу видим и когда с ними сталкиваемся, сперва думаем, что имеем дело с людьми. А многие продолжают так думать и после первого контакта. Поэтому люди часто проигрывают в столкновении с националистами. Мы просто не ожидаем тех ходов и действий, которые они способны предпринять. Но они их предпринимают, и нередко успевают одержать верх, прежде чем успеешь осознать, с кем ты имеешь дело. Вот так, например, произошло 2 мая в Одессе. Независимое журналистское расследование уже установило, что лидеры противостоящих групп договорились имитировать столкновение, однако сторонники евромайдана перечеркнули соглашение и устроили бойню в Доме профсоюзов[77]. Националисты выступают перед людьми как оборотни: внешне люди — внутренне волки. Они сами это чувствуют на подсознательном уровне. Помните, в нацистской Германии в конце войны существовало ополчение, организованное СС под названием «Вервольф». Что с немецкого так и переводится — «оборотень». Интересно, что эти подразделение для обозначения использовали знак «Волчий крюк», который сейчас активно используют националисты из организации «Патриот Украины» и некоторые другие националистические формирования, называя этот знак «идея нации».
Но как быть с утверждениями некоторых ученых, которые говорят, что агрессия — врожденное свойство человека? Тот же Конрад Лоренц придерживался именно такого мнения. Мы не биологи и не этологи, как Лоренц, потому не будем вдаваться в дискуссию. Есть простой ответ, который не зависит от того, как мы ответим на заданный вопрос. Наука уже давно дала нам надежду на лучшее. Как мы уже указывали, поведение человека не сводится к животным инстинктам. Это заметил уже Фрейд, изучая половой инстинкт. Когда он сделал это открытие, он обнаружил явление сублимации. Согласно Фрейду, сублимация — это вытеснение животных инстинктов в другую сферу деятельности, или если угодно, это перенаправление активности. Так вытесняется неумный половой инстинкт, так же вытесняется и агрессия. Даже если она лежит в биологии человека и ее нельзя устранить путем переустройства общества, ее легко можно перенаправить с насилия над людьми на другие цели. Они могут быть самыми разнообразными. Например, писатель-фантаст А.Лазаревич предлагает вместо борьбы людей с себе подобными направить усилия на преобразование природы и сознательное участие в расширении разумной жизни во Вселенной с тем, чтобы люди стали сознательными участниками ее эволюции[78]. Согласитесь, это более захватывающая программа, чем создание какой-нибудь «Среднеевропейской империи». Так и будет снята проблема агрессии в здоровом обществе.
Все это хорошо, но откуда же произошел в сознании националистов прорыв животного начала? Почему они его так культивируют? Ответ найти несложно: посмотрите еще раз на их любимый паханат, точнее на активность инфузорий-туфелек… Пардон, наций! По Сциборсокму и Билецкому нации ведут борьбу за ресурсы и выживание, где побеждает сильнейший. Этот подход давно известен и появился он задолго до рождения Сциборского и других идеологов украинского национализма. Это социал-дарвинизм. Он возник в XIX и придумали его либералы. А если копнуть еще глубже, то эта мысль вообще родилась у английского философа Гоббса, жившего в XVII веке. Именно Гоббс предположил, что люди в «естественном состоянии» ведут войну всех против всех. А в XIX веке либералы, насмотревшись на капиталистические порядки, подхватили эту идею и стали утверждать, что эта война — благо. Потому что в ней выживают сильнейшие, самые способные и самые достойные. При этом они краем уха слышали, что Дарвин писал о борьбе видов за выживание и о естественном отборе, и решили, что именно об этом и идет речь. Но Дарвин писал о борьбе за выживание видов, а социал-дарвинисты писали, что речь идет о выживании каждого отдельного человека. Они были либералами и для них имел значение не коллектив, а отдельный человек. Для украинских националистов, как мы уже не раз видели, отдельный человек ничто. Для них имеет значение только надличностное объединение — нация. Это проявляется в том, что интересы нации они ставят выше общечеловеческих ценностей. Поэтому националисты немного переделали идеи социал-дарвинистов и на место борьбы индивидов за выживание поставили борьбу наций.
Тем не менее, основа этих теорий одна и та же. Это мировоззрение либералов, которые воспевают порядки дикого капитализма с его ничем не ограниченной конкуренцией, где словно в джунглях зазевавшегося немедленно съедают. Националисты просто переносят это с отношений между отдельными людьми на отношения между отдельными нациями. Сциборский так и пишет: «Відношення державних націй між собою слідує не за утопіями згоди, братерства и пацифізму, лише улягає неминучим законам змагань, боротьби та конкуренції, де перемагає лише зручність і сила». Это неожиданно, но тем не менее факт. Националисты открещиваются от либералов, плюются в них. Сциборский и Донцов изрыгают на них проклятия, для современного националиста обвинение в либерализме почти так же оскорбительно, как обвинение в коммунизме. А на самом деле националисты имеют с либералами глубокую общность взглядов.
