Ефим Черняк - Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки
В бумагах д'Антрега имеется важный ключ для определения действительной фамилии Булара - указывается, что он родился в Ардеше и был до поступления на военную службу адвокатом. Среди генералов французской армии, действовавшей в Италии, из Ардеша родом был только Байяр де Боревуар. Он, однако, никогда не был адвокатом и, кроме того, оставаясь в Италии до 1799 г., не мог, следовательно, отправиться с Бонапартом в Египет. Генерал Сервье родился неподалеку от Ардеша и приУ держивался (по характеристике Кларка) взглядов, не очень благоприятных в отношении республики. Но он не служил в армии после марта 1797 г. Адвокатом до поступления в армию был генерал Сервони. Он родился на Корсике. Вполне возможно, что до революции Сервони мог быть адвокатом в Ардеше, где его в таком случае, вероятно, знал д'Антрег. Но об этом нет никаких документальных свидетельств. Военная карьера Сервони в общем совпадает с карьерой "Булара". Сервони в 1798 г. был переведен в армию, сосредоточенную на севере Франции для действий против Англии. 15 февраля 1798 г. Сервони был назначен дивизионным генералом. Всего этого, однако, еще мало, чтобы превратить догадку в уверенность, гипотезу в точно установленный факт.
В связи с действиями роялистских и иностранных агентов в штабе армии генерала Бонапарта надо рассмотреть обстоятельства ареста их шефа графа д'Антрега. Обстоятельства эти таковы. Д'Антрег с семьей находился в Венеции, когда она была осаждена французскими войсками. Ц Граф попытался, спешно приняв русское подданство, выехать из города в свите царского посла Мордвинова. Французские власти знали и о том, что д'Антрег находится в Венеции, и о том, каким образом он собирался ускользнуть из города. Тем не менее д'Антрегу удалось в составе сотрудников посольства благополучно проехать через расположение французских войск. Однако в Триесте 27 мая 1797 г. он был опознан и арестован французскими жандармами. При нем находился только один портфель, очевидно, содержавший особо важные бумаги.
Из Триеста д'Антрега под сильной охраной доставили в Милан, где держали в строгом заключении. В Милан же прибыли жена и сын д'Антрега. В своих воспоминаниях Наполеон Бонапарт так описывает дальнейшие события (о себе он пишет в третьем лице): "Генералы Бертье и Кларк произвели проверку всего найденного у него (т. е. д'Антрега. - Е.Ч.) в портфеле, составили об этом протокол, разобрали все документы и отослали все в Париж. В ответ французское правительство приказало, чтобы д'Антрег был предан суду военной комиссии для обвинения по законам республики. Но тем временем он заинтересовал Наполеона, который виделся с ним несколько раз. Сознавая всю опасность своего положения, он постарался понравиться тому, от кого зависела его судьба, говорил с ним без утайки, раскрыл все тогдашние интриги и выдал секреты своей партии. Понравиться ему удалось. Он добился разрешения проживать в городе под честное слово, без охраны. Через некоторое время ему дали бежать в Швейцарию. Наполеон, как это часто случалось с ним при писании мемуаров, сообщая формально все обстоятельства дела (особенно если они были и так известны), о многом умалчивал. Нет сомнения, что он так поступил и в данном случае.
Незадолго до ареста д'Антрег имел встречу с другим организатором , роялистского подполья - Монгайяром. В ходе беседы Монгайяр ознакомил д'Антрега со всеми деталями организации роялистов во Франции. Протокол беседы находился в портфеле д'Антрега и был прочтен Наполеоном. Однако этого протокола не оказалось среди бумаг, пересланных в Париж! Взамен сохранилась лишь копия, составленная д'Антрегом по требованию Бонапарта во время их долгого свидания без свидетелей. Впоследствии д'Антрег, рассказывая об этом эпизоде Мордвинову, сообщил, что протокол имел 33 страницы. В "копии", которая сохранилась в архивах, всего 16 страниц. Д'Антрег, чтобы успокоить встревоженных роялистов, уверял, что копия содержала лишь фальшивые сведения и была написана под диктовку Бонапарта. (Весьма вероятно, что Бонапарт, помимо всего прочего, пытался скомпрометировать д'Антрега в глазах роялистов и таким путем перетянуть опытного заговорщика на свою сторону.) Это заверение д'Антрега опровергается, однако, тем, что данные копии протокола совпадают с другими материалами о деятельности роялистов агентуры. Словом, обе стороны - и Наполеон, и д'Антрег - в своих объяснениях о чем-то умалчивают и хитрят. Можно лишь догадываться о том, что счел нужным изъять Наполеон из текста протокола - вероятно, что-то компрометирующее его офицеров или других лиц, падения которых он не хотел допустить. Бумаги, которые были пересланы в Париж, сообщали лишь об измене генерала Пишегрю.
Понятно, что д'Антрег после своего ареста и освобождения стал подозрительной фигурой в кругах роялистов и их главы Людовика XVIII, хотя и не потерял доверия своих иностранных заказчиков. Интереснее отметить, что и отношения Наполеона с д'Антрегом, как мы убедимся, отнюдь не отличались сердечностью. Вероятно, обе стороны при торге основательно надули друг друга. Наполеон в своих мемуарах особенно негодует на д'Антрега за памфлет, который тот опубликовал, расписывая темницы, а также пытки, которым он якобы подвергался, с достойной скромностью знакомя вдобавок человечество с проявленной им при этом отвагой. Наполеон опять-таки умалчивает о том, как он попытался отомстить. Но об этом потом, прежде - об измене Пишегрю.
Потасовка на рассвете
Граф Морис де Монгайяр был одним из наиболее важных агентов-двойников, действовавших в период Великой французской революции. Настоящее имя этого уродливого, горбатого человека с длинным носом было Роке. Он происходил из обедневшей дворянской фамилии и до революции служил офицером в полку, сражавшемся с англичанами на острове Мартиника. После возвращения во Францию он по расчету женился и сумел втереться в доверие к министру финансов Неккеру, что в большой мере способствовало его карьере. После начала революции Монгайяр поступил на секретную службу короля и был в числе организаторов безуспешного бегства Людовика XVI в Варенн. В годы якобинской диктатуры Монгайяр остался во Франции, причем не подвергся ни аресту, ни преследованиям. Это было явно результатом того, что хитрому авантюристу удалось поступить на тайную службу революционного правительства.
Когда в 1794 г. Монгайяр прибыл в расположение австрийской армии, а потом переехал в Лондон, одни считали его тайным эмиссаром Робеспьера, другие - французским аристократом, сумевшим спастись от санкюлотов. Монгайяра принимали в Лондоне представители придворной знати и сам премьер-министр Питт, который предложил ему поступить на английскую секретную службу. Француз согласился на это предложение, так как знал, что англичане щедро оплачивают ценных агентов. Вернувшись на континент, Монгайяр быстро проник в число приближенных руководителя 5-тысячнои эмигрантской армии принца Конде. Тот послал его в Лондон с просьбой о финансовой помощи, поскольку роялисты испытывали острый недостаток в средствах. Авантюрист возвратился с обещанием большой английской субсидии и дополнительного ассигнования на секретную службу, главой которой его немедля назначил принц Конде.
Монгайяр стремился сразу же добиться какого-либо крупного успеха и с этой целью решил попытаться переманить на сторону эмигрантов одного из самых известных в то время, в 1795 и 1796 гг., республиканских генералов Пишегрю, который втайне сочувствовал роялистам. Трудность заключалась в том, как завязать связь с Пишегрю, за которым наблюдали три специальных представителя французской Директории. Монгайяр прибег к услугам некоего Луи Фош-Бореля, книготорговца из небольшого швейцарского городка Невшателя. Монгайяр обещал ему золотые горы в случае реставрации монархии: 1 млн. луидоров, место главного инспектора французских библиотек, высшие ордена и другие блага. В случае же неудачи Фош-Борель должен был получить все же солидную сумму - 1000 луидоров.
В июле 1795 г. Фош-Борель, которому был придан в качестве помощника старый прусский шпион Куран, отправился в дорогу. В конце концов Фош-Борель добрался до Пишегрю и, щедро расходуя английские деньги, сумел завязать с ним переговоры. Но книготорговец чем-то вызвал ненависть к себе генерала; тот даже сказал своему адъютанту: "Вы очень обяжете меня, если пристрелите этого господина, когда он еще раз явится ко мне".
Сведения о переговорах Пишегрю с иностранными агентами не ускользнули от внимания французской секретной службы в Швейцарии, которую возглавляли секретарь французского посольства Баше и бывший член Конвента Бассаль. Французское правительство отдало приказ об аресте Фош-Бореля. 21 декабря он был захвачен в Страсбурге. Фош-Борель сжег все опасные бумаги, кроме одной. (Возможно, что сам Пишегрю и местный начальник полиции Фишер дали роялистскому лазутчику время уничтожить компрометирующие документы, заранее уведомив его о предстоящем аресте.) Это была записка от принца Конде, которую он получил незадолго до ареста и спрятал в потайном отделении своего портфеля. Полицейские Фишера, видимо, не очень внимательно осмотрели портфель записка осталась необнаруженной. Фош-Борелю удалось подкупить тюремщика и обеспечить себе поддержку влиятельных лиц. Вскоре его выпустили за недостатком улик.
