Газета Завтра - Газета Завтра 210 (49 1997)
А.П. Господин посол, все мы помним Египет времен Гамаля Насера, который был удивительным мировым явлением, провозгласившим своеобразный египетский социализм. Египетское лидерство, рывок Насера в цивилизацию был подобен рывку России в послереволюционную цивилизацию. Потом этот рывок был остановлен в результате семидневной войны на Ближнем Востоке, поражением Египта, экспансией Израиля и кэмп-дэвидским процессом. Стал возникать другой Египет, Египет переходного типа времен Садата, который тоже исчез. И вот возник Египет президента Мубарака. Что за тип общества вы созидаете, и в чем заключается та египетская модель, которая может, в конечном счете, обогатить мировую цивилизацию своей уникальностью?
Р.А.Ш. Современная история Египта идет с начала XIX века, со встречи с европейской цивилизацией, которая произошла в 1798 году, в ходе экспедиции Наполеона. До тех пор строй нашего общества был средневековым. После экспедиции Наполеона начался качественно новый этап в жизни Египта, во всех областях проявилось, скажем так, стремление к новой, европейской модели. У египетского народа есть своего рода опыт современного мышления, потому что он был ознакомлен с европейской цивилизацией еще в XIX веке. Конечно, в 1952 году Гамаль Абдель Насер хотел покончить с английской оккупацией и достичь политической независимости. Одной из его целей было как раз завершение здания современного Египта, модернизация этого процесса. Поэтому есть две области движения Насера. Первое направление - это социальное направление, и второе - это патриотическое. Соответственно, есть два очень важных для Египта события того периода, а именно национализация Суэцкого канала и постройка Асуанской плотины. Советский Союз играл очень большую роль в этих событиях. Известна реакция СССР на вторжение войск Англии и Франции в 56-ом году. Что касается Асуанской плотины, то это был один из способов экономического социального развития общества. И события 67-го года привели как бы к аборту идеи арабского объединения, которую проводил Насер. Смерть Насера и то, что часть Египта попала под израильскую оккупацию, было очень сильным ударом по нашей политике. Но, тем не менее, у общества уже был серьез- ный потенциал развития: заложена база для современной промышленности, создана неплохая система образования, установилась независимая внешняя политика Египта в военных союзах. Перед Садатом тоже стояла двойная задача: патриотическая и социально-экономическая. Есть прямая аналогия между Насером и Садатом. Если перед Насером стояла задача освобождения Египта от оккупации Великобритании, то перед Садатом стояла задача освобождения Синая от израильской оккупации. Но работу они делали при разных обстоятельствах, и это необходимо учитывать, оценивая изменения во внешней политике. Мы не должны забывать, что Садат был назначен самим Гамалем Насером. Во времена Насера была "холодная война" между Западом и Востоком, Советским Союзом и США, и Насер сумел управлять народным движением в этой войне. Благодаря своим отношениям с Советским Союзом он смог получить очень большие выгоды для Египта: и в промышленности, и в сельском хозяйстве. Я бы сказал, что Садат тоже шел по этому пути в военном сотрудничестве с СССР, смог развивать армию, получить новую технику, и это потом очень помогло в войне 1973 года. А начало договорного процесса всегда трудно, и этот процесс был трудным даже во времена Насера, его первого визита в Москву, который был ответом на решение Совета Безопасности ООН N 242, поддержанного всеми крупными державами мира. Садат тоже шел по этому пути, но после вывода американских войск из Вьетнама напряженность в отношениях между СССР и США несколько снизилась, началась разрядка… Опыт Карибского кризиса, опыт Вьетнама, подписание Договоров о нераспространении ядерного оружия - все это свидетельствовало о том, что мировые державы не хотят противостояния. Садат в тех условиях сделал две важные для Египта и всего арабского мира вещи. Он очень хорошо использовал ту военную мощь, которую имел в начале боевых действий, направленных на освобождение Синая. Я, как патриот своей страны, должен сказать, что это было очень смелое, историческое решение, потому что баланс военных сил был не в пользу египетской и сирийской армии, но, тем не менее, Садат принял это смелое решение, которое изменило политическую формулу в регионе. Это был достойный ответ на теорию "длинной руки Израиля", который показал, что египетские войска не только способны форсировать Суэцкий канал, но и с успехом вести боевые действия против израильской армии. Тогда мы наглядно продемонстрировали Израилю, что он должен покинуть все оккупированные им арабские территории, иначе не будет ни мира, ни совместного проживания арабов с евреями. И после прекращения огня практически сразу начались переговоры, в процессе которых стороны вышли на множество новых решений, необходимых для удовлетворения взаимных интересов. О правоте этого политического шага свидетельствует и тот факт, что бывшие противники инициатив Садата сегодня стали самыми активными участниками переговоров с Израилем. Можно считать, что история подтвердила правоту сделанного нашей страной и президентом Садатом выбора мирных переговоров как метода урегулирования противоречий с Израилем. Не случайно именно в Египте в 1994 году было подписано заявление о намерениях между Израилем и Палестиной, в котором предусматривалось создание органов палестинского самоуправления. Не скрою, что сегодня этот мирный процесс не только заморожен, но и налицо попытки со стороны израильского правительства повернуть его вспять путем строительства еврейских поселений на палестинских территориях, что противоречит всем подписанным Израилем договорам с палестинцами. Этим договорам в Израиле хотят дать новое толкование, ссылаясь на историческое и религиозное право еврейского народа жить на этих землях. Но такие же права существуют и у палестинцев, и у арабов, однако мы не прибегаем к подобным аргументам, поскольку ищем политическое решение, на которое не должны влиять ссылки на исторические или религиозные факторы. Иерусалим - очень важный город и для мусульман, и для христиан. Почему они хотят сделать его достоянием только евреев? Восточный Иерусалим имеет тот же статус оккупированной территории, что и Западный берег реки Иордан. Все эти территории находятся под положениями женевских договоров, и там не может быть никаких новых строек. А когда Израиль повторяет, что Иерусалим - столица Израиля, то этим самым он закладывает такую политическую бомбу, которая может взорваться в любой момент, ибо вселяет в людей чувство безысходности, которое проявляется, в том числе, и во вспышках терроризма. Мы пытаемся на всеарабском уровне спасти мирный процесс, но здесь необходима и международная поддержка. Потому президент Мубарак во время последнего визита в Москву открыто призвал Россию играть большую роль в нашем регионе. Вместе со странами Европейского Союза, США и другими государствами, заинтересованными в мире на Ближнем Востоке, Россия может донести голос мудрости и разума до нынешнего руководства Израиля, которое под громкими словами о "национальной безопасности Израиля" и о "борьбе с терроризмом" каждый день ставит препятствия осуществлению мирного процесса. Почему мы не говорим о безопасности Палестины и о террористических израильских группировках? Потому что ни того, ни другого не существует? Но кто же тогда убил Рабина?
Я хочу еще раз подчеркнуть, что роль Египта в мирном процессе на Ближнем Востоке - чрезвычайно важная роль. У нас не только самое большое население среди всех арабских стран - у нас и самый большой опыт в процессе боевых действий, в процессе мирных переговоров с израильтянами. Мы - первое арабское государство, которое имело нормальные отношения с Израилем, у нас есть надежные каналы переговоров со всеми странами, поскольку Египет выполняет свои обязательства честно: и при Насере, и при Садате, и сейчас.
А.П. После разрушения Советского Союза внешняя политика России пережила катастрофу, утратив при Козыреве самостоятельность и полностью идя в фарватере США. Даже сегодня она выглядит вялой, противоречивой и в мировом контексте - третьестепенной. Однако совсем недавно, во время очередного обострения иракской ситуации, внешняя политика России каким-то странным образом дернулась - и мы увидели, что это не совсем труп. Инициатива Примакова, блиц-визит сюда Тарика Азиза и - в какой-то мере - удивленные глаза Мадлен Олбрайт показали нам, что у России есть политические традиции, далекие от предательства друзей и дипломатической импотенции. Как вы полагаете, господин посол, является ли это недавнее проявление российской политики на Ближнем Востоке эпизодом, случайностью - или же мы выступаем свидетелями оживления российской внешнеполитической инициативы в вашем регионе? Каким образом вы чувствуете российское присутствие у себя в стране, в вашем политическом поле?
