В. Чаплыгин - Всемирный следопыт, 1930 № 06
— Да, он тоже искал кяриз! — заговорил снова Мухамед. — Отец Арки, кочевник-чарвадар (скотовод), много лет тому назад случайно провалился в кяризный колодец у подножия Шах-Назара. На что скотоводу кяриз? Но отец рас-казал об этом сыну, и Арка вот теперь, вспомнив отцовский рассказ, принялся за розыски древнего кяриза.
— Но тогда какого же вы чорта чуть было не поубивали друг друга на вершине Шах-Назара, как рассказала нам Джемаль? — снова вмешался Семен Кузьмич. — Я понимаю, можно переломать ребра из-за каких-нибудь сокровищ. Но кяриз? Ведь не унес бы его каждый из вас в кармане!
Мухамед приподнялся и, подперев голову рукой, долго, молча улыбаясь, смотрел на Семена Кузьмича.
— Этого тебе не понять, уртак! — сказал он. — Ты уже стар для таких вещей, ибо здесь замешана… любовь! Арка почти уже нашел кяриз. Ему оставалось лишь проверить свои предположения. Одна ночь работы! И вдруг на место его раскопок, так сказать — на готовенькое, являюсь я! Поневоле освирепеешь! Но когда Арка увидел, что я провалился в откопанный им колодец, то он ради моего спасения рискнул собственной жизнью: спустился по аркану на дно кяриза. А там, под землей, мы передрались по-настоящему. Я считал Арку врагом, раздробил ему плечо тяжелым старинным мечом, который, к слову сказать, так и остался на дне кяриза. Арка же, защищая свою жизнь, пырнул меня в ногу ножом. И не найди мы контрольного колодца, выходившего почти сразу на поверхность и слегка лишь засыпанного песком, нам, обоим раненым, не выбраться бы из кяриза. Ведь вам бы и в голову не пришло искать нас в трубе подземного водопровода, когда вы не знали даже и о существовании этого водопровода. Но ты, уртак, я вижу, торопишься узнать, при чем же здесь любовь?
— Ничуть не тороплюсь, — деланно равнодушно, но пряча в усах улыбку, ответил Семен Кузьмич. — Не тороплюсь потому, что все уже знаю. Арка Клычев не мог не рассвирепеть на тебя, увидав, что ты отбираешь у него его калым.
— Уртак, ты колдун, что ли? — вскрикнул удивленно Мухамед. — Откуда это тебе известно?
— Слухом земля полнится! — ответил Семен Кузьмич, поглядывая лукаво на вспыхнувшую внезапно Джемаль.
— Да, это калым Арки! — улыбнулся и Мухамед. — И хороший калым! Мы с Аркой, бродя по подземелью кяриза, нашли водоем, столб воды в котором равнялся двум метрам. А что же будет после расчистки трубы? Ясно, что дебет воды увеличится во много раз. Работа понадобится пустяковая. Мы обойдемся даже и без кяризного мастера. Я мечтал о мелиоративном товариществе. А теперь оно будет у нас, будет! Ведь надо лишь на протяжении не более двух километров очистить кяризную трубу. И черпай воду на сан-ташские поля! И хотя советским уголовным кодексом калым запрещен, но этот калым нужно взять.
— Так возьми же его, ока[26], — робко дотрагиваясь до одеяла, прикрывавшего ноги Мухамеда, сказал Канлы-Баш. — Возьми этот калым и отдай мне Джемаль.
— Кто? Я? — снова приподнялся на локте Мухамед. — Ты ошибаешься, Арка! Калым за Джемаль нужно платить не мне, а вот им, — указал он на декхан. — Они кормили, они воспитывали Джемаль, когда я ходил в кзыл-аскерах. Им и плати за нее выкуп!
Канлы-Баш перевел взгляд на аульчан. Они молчали и прятали от него свои взгляды. Басмач вспыхнул гневным румянцем и, закусив губу, отвернулся надменно.
— Говори же, Арка! — резко крикнул Мухамед. — Если задумал, нужно делать!
Арка то краснел, то бледнел. Дикая гордость боролась в нем с каким-то другим, более сильным чувством. И наконец он заговорил, вначале нетвердо, видимо, стыдясь непривычных для него слов, а потом воодушевляясь все более и более.
— Братья, я прошу у вас прощенья за все, прошу прощенья за многое! Сомнения меня замучили, как шакал суслика. Басмачество, контрабанда? Ха!.. Это дым анаши! Когда глотаешь — дурманит голову, ни о чем не думаешь. А потом приходит похмелье, тяжелое похмелье! У меня оно уже пришло. Что ждет меня впереди? Темные ночи, потаенные звериные тропинки, пересекающие границу, нож позавидовавшего добыче сообщника или меткая пуля пограничника! Я не хочу больше этой жизни! Прошу вас, братья, простите меня. Борьба с опасностями превращала меня подчас в зверя. Все вы в моих глазах были врагами. Но теперь я хочу жить и трудиться с вами плечом к плечу, как верный друг!..
Арка замолк. Но молчали и декхане, уставившись в раздумье бородами в землю.
— Что же вы мне ничего не отвечаете? — воскликнул с горечью Арка. — Или выплюнутый плевок не возвращается обратно?
— Нет, Арка, мы верим тебе! — крикнул вдруг звонкий девичий голос. И Джемаль, решительно подойдя к бывшему басмачу, первая пожала ему руку.
— Мы верим тебе, Арка!.. Живи с нами!.. Верим!.. — загудели декхане.
— Живи с нами, Арка! — повторила Джемаль. — А о женитьбе… пока не думай. Мне надо еще учиться, — закончила девушка и быстро юркнула за спины декхан.
— Не горюй, Арка! — засмеялся Семен Кузьмич. — Калым-то ведь выплачен и принят, следовательно невеста уже в твоих руках. А кяриз твой мы так и назовем — «Калым»!
— Как часто слышал я старинную дедовскую пословицу — «Ищи воду там, где пески», — заговорил тихо, словно про себя, Мухамед. — И всегда считал ее крайне глупой. А вот теперь я убедился, что права старая пословица.
— Это ты о чем? — спросил Семен Кузьмич. — О найденном в песках кяризе?
— И о кяризе и о…
Мухамед не докончил фразу, посмотрел на Арку и опустил устало голову на подушку…
Охотники за пшеницей.
Биографические рассказы Поля Крюи.
(Продолжение.)
МАККЕЙ И САУНДЕРС
I. На новые земли.
Полным контрастом к печальной судьбе охотника за пшеницей Карльтона является ясная и тихая жизнь Ангуса Маккея, смелого пионера, своими упорными трудами подготовившего путь для сильной коренастой «маркизы» — кормилицы народа.
Задолго до того, как родилась самая мысль о «маркизе», Маккей был обыкновенным фермером в Пикерингском округе штата Онтарио. И отнюдь не стремление к научным открытиям повлекло его на запад. В 1881 году этот поджарый шотландец держал совет со своим другом фермером Вильямсоном.
— Давай распродадим здесь все и двинемся на запад, в Манитобу, — сказал один из них. — Говорят, там поднимают новую богатую почву близ Виннипега.
И вот они отправились вдвоем в далекий путь с той необъяснимой уверенностью в успехе, которая так свойственна всем пионерам.
Благополучно добрались до Виннипега. Но условия здесь оказались неподходящими, и осесть не удалось. Маккей двинулся дальше в поисках нужной ему земли. Он стал одним из тех многочисленных безвестных скитальцев, которые колесят взад и вперед по западной прерии, безбрежной и величественной как океан.
Весной 1882 года Маккей прошел некоторое расстояние вдоль линии железной дороги, а затем углубился в великую северо-западную пустыню. Он молчал и угрюмо шагал позади своих волов.
— Я буду итти до тех пор, пока не найду настоящей земли, — упрямо твердил он. И только в 1883 году чутье пионера заставило его остановиться на сочной земле Индиен-Хэда.
Маккей только что перешагнул за сорок. Это был крепкий сухопарый человек, полный надежд и дьявольски терпеливый. Он вонзил свой плуг в девственную прерию Ассинибойи и вспахал в этот первый год восемнадцать акров жирной глинистой почвы. Весною он посеял на этой земле твердую яровую пшеницу — «красную свирель».
В этот год природа была благосклонна к Маккею. Черная глина на маленьком поле вернула зерно в учетверенном количестве. К Маккею присоединились еще два пионера из Онтарио, а также его друг Вильямсон. Совместными усилиями эта четверка игроков запахала пятьсот акров жирной почвы.
Теплый ветерок навевал светлые надежды. Горячее солнце колдовало над зеленым ковром молодых всходов. Живительные дожди вытягивали вверх стебли пшеницы. Но вот наступил август — довольно прохладный. За ним сентябрь — еще холоднее.
«В этом голу все наши посевы замерзли, — писал Ангус Маккей. — Мы начали жатву 7 сентября, но в ту же ночь ударил мороз».
Пионеры были совершенно разорены.
— Ну, это конечно особенный год, — сказал неунывающий шотландец. Увы, он не знал, что все годы в этой стране бывают «особенные». Снова взялся он за плуг и поднял новые участки прерии. Он нанял несколько упряжек волов и работников. И полными пригоршнями посыпались в землю семена пшеницы.
II. Неожиданное открытие.
Часть полей была уже тщательно засеяна, как вдруг пришла весть о восстании среди северных индейских племен. Представители власти, гремя оружием, прискакали в Индиен-Хэд, без разговоров захватили коней, увели работников Ангуса Маккея для пополнения армии.
