Владимир Бортко - Мне не стыдно быть патриотом
— Я обратил внимание и на другое. Король-то оказался голый! Так агрессивно начинал… А кончил — совсем бледно. И наш кандидат по сравнению с ним выглядел значительно убедительнее! Настоящий политик, дальновидный, мудрый, думающий, а не болтающий, что попало. То есть выиграл Геннадий Андреевич заслуженно, совершенно честно.
— Однако есть мнение (мы в редакции получили массу таких сигналов!), что на телевидении вновь включили механизм «подкрутки» голосов. Для того, чтобы предельно сокращать разрыв между Зюгановым и Прохоровым, а в итоге объявить, что первый победил «с минимальным преимуществом». Ведь в «Суде времени» и в «Историческом процессе» разрыв при поддержке аналогичных позиций был десятикратный! Допускаете, что в политических целях опять начали использовать телевизионную «подкрутку»?
— Всё может быть. Но важнее всего то, что мы видели, и конечный реальный результат. А это была убедительная победа нашего кандидата в президенты. Крутили они там или не крутили, а всё равно победили мы. Геннадий Андреевич Зюганов олицетворяет нашу партию. У него есть программа, люди, способные её реализовать. Ему есть что предложить согражданам в деле обустройства России на ближайшее будущее. И каждому здравомыслящему зрителю, по-моему, было ясно, что с одной стороны — серьёзный муж, а с другой — недозрелый мальчик. Да и секунданты наши выглядели намного серьёзнее и убедительнее.
— Давайте обратимся теперь к сфере вашей профессиональной деятельности. К искусству, культуре, нынешнему состоянию нашего кино. В своё время была в газетах такая рубрика — «Искусство и жизнь». Вы признаёте взаимосвязь между этими понятиями?
— Безусловно. Что такое искусство? В той или иной форме — отображение жизни. Об этом Ленин не раз говорил, эта мысль есть и у Маркса, Энгельса. Любое настоящее искусство так или иначе отталкивается от жизни. Если же нет, оно никому не нужно. Даже в сказке, обратите внимание: «Сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок»…
— Тогда мой вопрос такой. Вот изменилась у нас жизнь, была советская, а стала антисоветская. И для многих очевидно: искусство лучше не стало, культура не поднялась. Наоборот, здесь во всём — явное и очень сильное падение. Что же произошло? Что мы с изменением жизни в культуре, искусстве утратили и что обрели?
— Утратили, прежде всего, связь с народом. В самом широком смысле слова. И то, чем теперь кормится наш народ, искусством, а тем более культурой можно назвать с очень большой натяжкой. Любое государство, на мой взгляд, должно быть озабочено двумя главными проблемами. Это, во-первых, умножение собственного народа…
— Если государство действительно болеет за свой народ, хочет, чтобы он был!
— Конечно. А во-вторых, — воспитание этого народа. Потому что не может быть власть безразличной к тому, кто у неё под началом будет, — сборище неграмотных идиотов или культурное общество, какой и была наша страна при Советской власти. Что бы там ни говорили про нехватку колбасы и т. п., у нас было культурное, образованное общество — это факт.
— Сейчас ёрничают даже над выражением «самая читающая страна в мире»…
— Ёрничают над чем угодно, однако реальные факты никто не в силах отменить. Государство было заинтересовано в воспитании своих граждан. Да, были всякие недостатки (а в какой стране их не было и нет?), но то, что Советское государство думало о своём народе, заботилось о воспитании его, о культуре, — бесспорно.
Я, например, был воспитан советским радио, о чём в одном интервью уже говорил. Моя бабушка включала радио с утра и выключала вечером…
— У меня было точно так же!
— Ну вот, и я слушал первую программу нашего радио, а она, согласитесь, очень хорошо делалась. Там была и классическая музыка, и народная, и театр у микрофона — лучшие спектакли… Со всем этим я рос. Если могу сказать сегодня, что я неплохо знаю классическую музыку, то основы этого были заложены именно советским радио. А сейчас?
— Да, действительно, а что же сейчас? На радио, телевидении, на эстраде, экране и сцене?..
— У Маркса в «Капитале» приведена мысль, что если капиталист видит перед собой триста процентов прибыли, то нет такого преступления, на которое он бы не пошёл. Свидетелями этого мы становимся сегодня каждый день, в том числе и в культуре.
Включите телевизор. Погоня за деньгами превышает здесь все возможные пределы, оборачиваясь самым настоящим преступлением против общества, против народа. Одна минута в лучшее время на центральных каналах стоит 50000 долларов. В итоге получим за показ десяти минут рекламы в одной серии 500000 долларов при её себестоимости 200000.
И тут уже не удивляешься, почему в нашей стране процветает сериальная деятельность. Но если что-то процветает, то этого должно быть много. Необычайно много! Сколько у нас каналов в России? Да с сотню уже, наверное, наберётся. И всем им в определённое время нужен Сериал. Телевизор — это как крокодил, который не устаёт своей пастью щёлкать: «Ам!», «Ам!», и ему всё мало. И кушать этому прожорливому животному хочется всё больше и больше, ведь любой сериал — это идеальная подкладка под рекламу. Но сериалов нужно всё больше, а число талантливых людей неизменно и, мягко скажем, не велико. Результат — низкое, увы, качество «продукции» — назовём её так.
Есть ещё причина: чем дешевле продукция, тем больше, естественно, денежная отдача от неё. Значит, идеальным зрелищем становится криминальный сериал. Он предельно дёшев, эффектен и занимателен — ведь интересно, кто же всё-таки убил банкира? Ещё причина: раз сериал должен быть дёшев, значит, люди, делающие его, тоже должны быть… Ну, не дорогими. И вот вместо профессиональных актёров, которых, кстати, на все сериалы просто не хватает, в фильмах снимается бог знает кто, знакомые знакомых. Кстати, и пишут сценарии тоже, мягко говоря, не Шекспиры. И так далее, и так дал ее…
А что же с потребителем? А вот здесь парадокс. Потребитель (бывший зритель) привыкает к этому зрелищу, и оно начинает нравиться ему. Более того, если сделать это смотрилище чуть художественнее — не все будут довольны. Так опускается планка. У меня возникает подозрение, что ребята, запускающие всё это, интересуются друг у друга: «А может быть ещё хуже? Может!» И снимают. Честное слово, кричать хочется: что же вы делаете?! Вы же должны думать о будущем!
— Судя по всему, не думают.
— Согласен. Ни об умножении народа, ни о воспитании. А мы, коммунисты, думаем. И мы знаем, как это сделать. И, придя к власти, вернёмся к воспитанию людей.
— Вы, наверное, как депутат Госдумы вошли в Комитет по культуре?
— Да, стал заместителем председателя этого комитета.
— А скажите, можно ли что-то сделать для улучшения положения в этой сфере при нынешних условиях?
— Думаю, можно. Хотя и очень трудно. То, что я узнал, находясь в Думе, к примеру, о масштабах коррупции, поражает воображение. Эти масштабы грандиозны! Как Гималаи, самые высокие горы мира. Коррупцией пронизано буквально всё.
Что касается моего родного искусства — кино, то могу сказать: практически у нас его уже не существует. Есть отдельные фильмы, отдельные удачи, но они никогда не делали кинематографию. Ведь можно и в Уганде, например, сделать фильм, который где-то на фестивале получит приз. Но кино — это другое: с одной стороны, искусство, а с другой — индустрия, экономика. У нас её нет.
Более того, скажу по секрету, что кинематографисты получают свои деньги не тогда, когда показывают кино, а когда его снимают. Идёт большой распил (так и напишите!) государственных денег. И нет отдачи никакой. Так вот, моя задача — сделать, чтобы эта отдача была.
Я сознаю, изменить сложившуюся ситуацию невероятно сложно. Потому что финансовые интересы очень богатых людей диктуют, чтобы всё осталось как есть.
— Значит, мы опять упираемся в тот же капитализм?
— Конечно! Впрочем, у американцев тоже капитализм, но они сумели создать своё кино и захватить им весь мир. Ведь 90 процентов фильмов, которые у нас в России сегодня идут, — американские. И они воспитывают в американском духе. Наша молодёжь в немалом числе уже уверена, что Берлин брали не мы, а американцы, что они войну выиграли.
Власть не думает об этом. Но надо же думать: а что будет через пять, через десять лет? Хотя, если в стране два миллиона неграмотных детей, о чём тут говорить, о какой культуре…
— А видите ли вы людей, которые вместе с вами готовы биться за решение столь непростых задач?
— Разумеется. Нас 92 человека, составляющих нашу фракцию КПРФ в Государственной думе. Много таких людей, коммунистов, и в регионах. Надеюсь, что совесть может проснуться и у кого-то в «Единой России». Вот я ещё не выступал с трибуны Думы, но, говоря о культуре, намерен обязательно к совести людей воззвать: «Речь идёт о будущем, а значит, — о ваших детях!..»
