Роман Буйнов - Обрученные с Севером
Мы хорошо запомнили эти уроки. В связи с этим с первых же часов пребывания на архипелаге нами были установлены круглосуточные вахты, из двух человек каждая, для наблюдения за окрестностями. Вахтенные постоянно обходили территорию лагеря по периметру и менялись каждые два часа.
24 июля 2010 года.
23: 45. На крутом склоне скалы близ базового лагеря, почти под ее вершиной, между двумя ручьями камнепада уныло сидят три неприкаянных полярника и мерно курят, грязными пальцами аккуратно стряхивая пепел вниз: Женя Ферштер, Леня Радун и ваш покорный слуга. Забрались эти люди сюда незачем, видимо, недобрав ярких впечатлений за уходящий день.
— Надо попробовать завтра же рвануть через ледник в сторону Гранта, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Женя, отправляя очередную порцию золы на головы пролетающим снизу люрикам.
— Хорошая мысль, — тоже в никуда ответил Леонид, — я предлагаю взять с собой Унтилу.
— Только давайте, пожалуйста, в разумном ритме, — я могу идти сколь угодно долго, но бешеный ритм наших «лосей» меня напрягает.
— Понятное дело, что в разумном. В Арктике вспотел — замерз! Пойдем размеренно, мне вас еще на камеру поснимать надо, — пообещал Женя.
Мне оставалось лишь согласно кивнуть гривой, но про себя подумал: «Ну, конечно! Так я тебе и поверил!».
Минут через сорок мы спустились к спальной палатке:
— Олег, спишь? — я тронул командира за плечо.
— Конечно, нет. Вы где болтаетесь?
— Тут одна идея… Пошли на кухню!
Олег слушал молча и внимательно детали нашего завтрашнего похода, время от времени углубляясь в нюансы. В целом же план был одобрен:
— С собой еще кого‑нибудь берете?
— Мельника и Унтилу, альпинисты там не лишние.
— Добро! Снаряжение брать с собой обязательно, а то я вас, отморозков, знаю. И по дороге, пожалуйста, без чудес. Все, ложимся спать!
25 июля 2010 года.
Кроме похода на ледник, на сегодняшний день планировалось также детализировать несколько интересных площадок на мысе Ниля. Все‑таки на Земле Франца–Иосифа мыс — это не просто твердая земля под ногами, а еще и топливо, дичь, морской зверь, птичьи яйца, это возможность выжить! Именно поэтому каждый мало–мальски свободный ото льда клочок земли осматривался нами с особой тщательностью.
Местная погода переменчива, как сердце красавицы. Еще с ночи лег плотный туман, и проход через вершину ледника к мысу Краутера стал невозможен. Жалко из‑за каприза природы терять целый день. Посовещавшись, решаем проложить маршрут нашей группы ближе к линии прибоя и идти непосредственно траверзом зоны образования айсбергов, не оттягиваясь вглубь острова, чтобы, по возможности, не терять визуального ориентира. Мыс Краутера расположен примерно на полпути от Ниля до Гранта, Нам предстояло выяснить, насколько далеко группа Максимова могла продвинуться по берегу в этом направлении, сколько на это потребуется времени и возможно ли вообще достичь мыса Гранта вдоль береговой линии. Переход через ледник, а по карте это около пяти километров, занял у нас чуть больше двух часов. Пять километров пятеро спортивных, хорошо одетых и снаряженных здоровых мужчин, не изнуренных двухгодичной полярной зимовкой, многомесячным холодом, голодом и болезнями, более двух часов преодолевали этот ледник! Нельзя сказать, что этот путь вызвал у нас какие‑то особые трудности, но мы шли, соблюдая все правила безопасности, а это отняло немало лишнего времени.
В конце ледяного языка мы вышли к морене [51], вдоль которой спустились к каменистому пляжу в маленькой бухточке около двухсот метров в длину и до пятидесяти в ширину. Пляж этот ограничен с севера высокими многотеррасными скалами, а с запада и востока языками глетчера со щетинистыми хребтами морен. Как зачарованные, смотрели мы на многометровые массивы льда, нависающие над рокочущей морской пучиной.
— Да тут настоящая Антарктида! — Леня ностальгирующе оглядывался по сторонам.
…Всего несколько месяцев назад Леонид Радун вернулся из полугодичной командировки в Антарктиду. Там, на другом краю света, отряду «Центроспас» была поставлена задача извлечь с тридцатиметровой глубины тело полярника, два года назад провалившегося вместе с трактором в трещину недалеко от российской полярной станции «Мирный». Работа была тяжелой и крайне опасной. Пробивать пологий шурф к месту катастрофы приходилось и днем и ночью: спасателям нужно было успеть на уходящее в марте судно, ведь на Большой Земле их колоссальный опыт очень востребован. Порой случались ситуации, едва не закончившиеся очередной трагедией. Но для российских спасателей это всего лишь обычные трудовые будни, никто там и глазом не поведет. Справились с честью. Мы напряженно наблюдали из Москвы за их работами, периодически связываясь по спутнику. К концу зимы, когда работы были окончены и мы облегченно выдохнули, неожиданно позвонил Леня.
— Ну, вы и негодяи! — послышалось гулким эхом с другого края планеты.
Мы попадали со смеху. Все сразу же поняли, что спасатели вскрыли нашу посылку к празднику, которую мы передали им еще в Москве с предписанием вскрыть 23 февраля. В посылке, кроме открыток и поздравлений от близких, лежал и наш «подарок»: бутылка хорошего коньяка, крем для рук и …глянцевый журнал для мужчин.
— Между прочим, — рассказывал он потом по приезде, — журнальчик‑то пользовался успехом у полярников!..
Видимо, вспомнив эту шутливую историю, стоя между двумя огромными глетчерами, Леня подозрительно покосился на нас.
— Ух, умники!
Рваные пласты насыщенно–бирюзового льда, изъеденные трещинами, возвышались величаво и торжественно, контрастируя унылому и необъяснимо тоскливому пейзажу грязно–серого пляжа. Птиц здесь было значительно меньше, во всяком случае, на скалах гнезд не было совсем. Мох лишь кое–где мелкими клочками чуть пробивался из‑под камней. Под полинявшим, будто выстиранным небом, сиротливо жались к земле блекло–чахоточные полярные маки. Цветочный век здесь недолог, и они очень торопятся жить, беззастенчиво подставляя такому редкому солнцу свои нежные лепестки. Огромные каменные исполины высокомерно разглядывали эти жалкие ростки жизни: их‑то время не подгоняет, у них еще все впереди…
Мы нарисовали схему пляжа, разделили зоны ответственности и, разбившись цепью, метр за метром начали прочесывать пляж. Внезапно раздался истошный крик всегда очень сдержанного на эмоции Саши Унтила: «Мужики, здесь могила!» Несколько секунд мертвой тишины и оцепенения. А потом, не удосужившись даже сбросить оттягивающие плечи рюкзаки, поминутно спотыкаясь и чуть ли не ломая ноги, падая и разбивая руки в кровь, опрометью мы бросились к основанию западной морены. Между несколькими крупными, удивительно правильной шестиугольной формы осколками столбчатого базальта, там, где склон морены переходит в монолитную террасу, торчали три фрагмента крупных костей с обрывками истлевшей одежды. В висках бешено стучало от бега и возбуждения. Этого не может быть! Вот так, просто шли–шли и нашли?» За такие минуты можно отдать многое!
Первое желание — превратиться в маленький бульдозер и перекопать здесь все к ядреной матери.
— Так, спокойно! Медленно сели, перекурили и пришли в себя, а то наломаем дров! — остудил наш пыл Женя Ферштер, многие годы принимавший участие в раскопках
Переборов в себе нетерпение, еще не веря в реальность происходящего, мы присели на острые камни, нервно затянулись, тупо уставившись горящими глазами на находку. Изо всех сил я пытался правильно понять свое душевное состояние. Что это было: полное опустошение или же переполнение чувств? Возможно, было и то и другое. Но именно тогда я понял истинный смысл слов «величие мига».
Когда первое волнение улеглось, мы аккуратно и тщательно осмотрели окрестности — более мелкие костные останки были повсюду в радиусе до десяти метров. Пройдешь — не заметишь! Судя по крупным костям, получалось, что здесь лежат как минимум два человека. Каждый из нас в эти минуты был готов работать сутками, пока не разберем весь этот пляж до последней песчинки, благо полярный день был в самом разгаре. Как обычно бывает в подобных случаях, станция УКВ к этому моменту уже «села», поэтому вызвать остальную команду возможности не было. Посокрушавшись на судьбу–злодейку, хоть и грех нам было жаловаться, мы достали карманный GPS: 80° 15'282”» северной широты, 046° 54'068” восточной долготы — координаты человека, столетие назад обретшего здесь вечный покой. Внутренне умоляя себя ничего не трогать руками, мы еще мучительно долго производили предварительную съемку. А потом скрепя сердце повернули в сторону базового лагеря — дальше требовалась работа археолога и наличие специального оборудования для того, чтобы начать раскопки. До лагеря не шли — летели, совершенно забыв и про трещины в леднике, и про еще более сгустившийся туман, и про то, что в рюкзаках так и остались лежать позабытые сухари и сублиматы. Теперь уже не вспомню, кто первый додумался до этой идеи, но на подходе к базовому лагерю мы решили сделать ребятам сюрприз и до ужина никому ничего не рассказывать.
