Евгения Письменная - Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России
Кудрин сказал Кулику: соглашение с американцами подписывать нельзя хотя бы потому, что оно не соответствует российским законам. В нем был зафиксирован строгий запрет реэкспорта: нельзя, чтобы хоть часть завезенного ушла за российскую границу. Чтобы это условие соблюсти, надо было соглашаться на жесткие ограничения по всему экспорту российских товаров. Ведь проследить, какое именно зерно идет на экспорт, практически невозможно. Помимо этого соглашение с американцами требовало срочного внесения изменений в законы о бюджете и налогах, в программу внешних заимствований.
Да и сама схема была непрозрачной и сложной: продажи, перечисление денег на спецсчета, с них на бюджетные счета. Последняя капля: продукты шли через компании, отобранные правительством без конкурса, и операции этих компаний не облагались налогом.
Кулик торопил. Кудрин пытался спорить:
— Давайте сначала изменим законы, потом заключим соглашение.
— Все будет нормально, Алексей. Ты, главное, свою визу ставь.
Законы обязательно поменяем, заверил вице-премьер. Кулик явно не был настроен на спор. Президент со схемой согласен, премьер — тоже, а малоизвестный заместитель министра артачится. Кулик уже устал читать замечания Минфина, которые присылал ему Кудрин. Уже новый — 1999 год на носу, а документы с американцами всё не подписаны.
В день подписания соглашения Кудрин остался дома — поднялась температура. Кулик позвонил Кудрину:
— Алексей, надо, чтобы ты приехал. Американцы приехали, надо все подписать, а твоих подписей на согласовании нет.
Американцам не нравилось, что Минфин отказывается подписывать соглашение. Они приезжали накануне к Кудрину, и он объяснил им все свои опасения. Американцы кивнули головой: «Надо, чтобы Кудрин подписал. Он прав — все законы должны быть соблюдены». Кулик понимал, что без Кудрина на подписании могут быть проблемы, и прислал за ним машину. Кудрина с температурой привезли в Дом правительства на Краснопресненской набережной.
Участники соглашения были в сборе: российскую сторону представлял Кулик, американскую — временный поверенный в делах США в России Джон Тэфт. В зале уже ждали телевизионные камеры, съехалось много журналистов. Кулик торжественно достал папку с соглашением и в присутствии всех собравшихся передал ее на подпись всем представителям российских ведомств.
Кудрин оказался последним в очереди на подписание. Он посмотрел на соглашение, подумал секунду, перевернул листок и на обратной стороне написал, что документ противоречит закону о бюджете и Налоговому кодексу, и согласование Минфина возможно только после этих изменений в российском законодательстве. «С замечаниями исключительно при изменении действующего законодательства», — поставил Кудрин свою визу.
Кулик, увидев творчество замминистра, был раздосадован. Он уже десять раз пожалел, что вытащил Кудрина из кровати. Но не стал на него кричать после завершения сделки, только махнул рукой и проворчал: «Что ж ты, Леша». И ушел. Он понимал, что переделать Кудрина невозможно.
Кстати, обещание Кулика поменять законы было выполнено. Правда, изменили их только через год, когда Кулик уже ушел в отставку. Возможно, это была насмешка судьбы — отвечал за эти поправки именно Кудрин, который к тому времени успел уйти из Минфина и вернуться в него обратно.
«Минфиновская заноза»Кудрин чувствовал себя лишним в новом правительстве. От него постоянно требовали делать то, что он считал неправильным. Он в ответ высказывал свою позицию, и это никому не нравилось. Кудрин превратился в какую-то «минфиновскую занозу» — общему движению не мешал, но все время вредничал.
Ему еще долго припоминали ноябрьское заседание правительства, на котором обсуждалась проблема неплатежей в экономике. Министерство экономики настаивало на полномасштабном зачете долгов. Всего один указ президента, и произойдет чудо: все друг другу всё простят и исчезнет головная боль. Такое решение проблемы импонировало почти всем — и Примакову, и его заместителю по экономике и финансам, бывшему Председателю советского Госплана Юрию Маслюкову.
Кудрин опять возражал. Директивная отмена зачетов не решит проблему, она просто загонит ее вглубь, убеждал он. Простого и безболезненного решения проблемы не существует. Генератор неплатежей — это бюджет, говорил он. Значит, надо сильнее сокращать государственные расходы и смелее банкротить предприятия за неплатежи. Надо отдать должное правительству Примакова, произвести всероссийский зачет оно так и не решилось.
Министр Михаил Задорнов своему заму тоже не очень-то доверял. Он привел в Минфин свою команду, перераспределил функции, оставив за Кудриным в основном декоративные полномочия. Хотя с общим направлением мысли Задорнова Кудрин был согласен, он все же считал, что нельзя так резко менять кадровый состав Минфина: это могло застопорить работу. Кудрин высказал свое мнение Задорнову. Министр не согласился: чтобы нормально работать, нужна нормальная структура — здесь и сейчас. Разговор получился трудным и резким.
Система его выталкивала, и Кудрин сопротивляться не стал. Он решил уйти из органов власти. Это было в середине января 1999 года.
Как стать бизнесменомЧубайс был рад новости Кудрина:
— Отлично, что тебя выжили. Мне как раз нужен финансист. Компания в трудном положении. Попробуешь?
В РАО «ЕЭС России» — энергетической монополии, которую уже несколько месяцев возглавлял Чубайс, — наступили трудные времена. Из 74 региональных энергосистем, входящих в РАО, 40 были убыточными. Промышленные предприятия, бюджетники и обычные потребители — все были должны «РАО ЕЭС», а само «РАО ЕЭС» — бюджету и «Газпрому», поставлявшему газ на электростанции. К концу 1998 года «РАО ЕЭС» было должно бюджету больше 7 млрд рублей, задолженность потребителей перед «РАО ЕЭС» превышала 100 млрд. Одни только федеральные потребители — военные, школы, больницы и прочие — должны были 20 млрд. Еще на «РАО ЕЭС» висел огромный кредит на 75 млн долларов: взяли его при курсе 6,5 рубля за доллар, а отдавать предстояло по курсу в 4 раза выше.
Задача Кудрину показалась непростой и интересной: удастся распутать клубок в РАО, глядишь — стабилизируется общая ситуация. К тому же с энергетикой он был знаком не понаслышке, членом совета директоров «РАО ЕЭС» его назначили еще в 1997 году.
Задорнов спокойно воспринял информацию о переходе своего заместителя в «РАО ЕЭС». Примаков удерживать Кудрина тоже не стал.
Деньги для энергетикиПереезд оказался делом простым. Офис «РАО ЕЭС» располагался всего в нескольких минутах ходьбы от Минфина. Сама работа в крупной государственной компании чем-то напоминала работу в Минфине. То же планирование бюджета, контроль за казначейством, за инвестициями в региональных подразделениях холдинга. Но, пожалуй, главной задачей Кудрина было наладить платежи, чтобы компания начала получать деньги за свою продукцию.
«Газпрому» было легче: хотя компания мучалась с неплатежами внутри страны, она получала живые деньги по экспортным контрактам. У РАО «ЕЭС России» такой возможности не было. Поэтому когда «Газпром» объявил войну неплательщикам, обещая сократить поставки газа, Чубайс был в гневе. «Вокруг сплошная агрессия», — возмущался он.
Несколько кредиторов инициировали банкротство региональных энергосистем. То тут, то там арестовывались счета дочерних компаний «РАО ЕЭС». «Газпром» подал иск к «Башкирэнерго», 30 % из десятимиллиардной задолженности которой приходилась на долги «Газпрому».
Почти треть счетов региональных энергокомпаний была арестована, возникла угроза, что их просто растащат кредиторы.
Порой Кудрину казалось, что переговоры с кредиторами не кончатся никогда. Кабинет, разговоры, прессинг. Опять кабинет, разговоры, прессинг. Удалось договориться с главным кредитором — государством. Бывший коллега Кудрина — министр по налогам и сборам Георгий Боос — согласился, чтобы уплату налогов «живыми» деньгами «РАО ЕЭС» увеличивало не сразу, а постепенно.
И все же работа в «РАО ЕЭС» вдохновляла Кудрина. За ней стояла реальная польза. К тому же он увлекся повышением эффективности всей системы, погрузился в проблемы энергетических мощностей, систем обеспечения и сетей. Профессиональные энергетики поначалу настороженно отнеслись к долговязому бывшему замминистра, но потом, увидев, что он «пашет как конь», стали ему помогать и были очень довольны, что новый начальник внимательно их выслушивает.
Через четыре месяца, в мае 1999 года, случилось, казалось бы, невероятное: долги были реструктурированы, аресты сняты, финансирование шло по графику, казначейство работало как часы. Кудрин решил отдохнуть, съездить на неделю с семьей в Италию — сначала походить по музеям, потом остановиться на побережье, погреться на солнце.
