Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность - Яковенко А. В.
Бесспорно, лоббизм не является специфически американским явлением, однако именно в США создана удивительно благотворная почва для деятельности представителей групп интересов. Особенно широкие возможности для лоббистов представляет американская двухпартийная система. Вопреки мечтам отцов-основателей, надеявшихся на то, что вместо долговременных партий в Конгрессе будут формироваться недолговечные фракции единомышленников по тому или иному вопросу, которые будут постоянно возникать, распадаться и переформатироваться, сегодня в США фракции формируются внутри самих партий, причем они создаются во многом на основе частных интересов, нередко связанных с теми или иными группами влияния за пределами парламента.
Еще более благоприятным для проводников частных интересов является то обстоятельство, что идеологические различия между представителями противоборствующих партий зачастую не являются кардинальными. Это позволяет лоббистам успешно налаживать связи одновременно с демократами и республиканцами, уверенно добиваясь поставленных целей. Однако наиболее распространенными площадками для работы лоббистов являются постоянные комитеты Конгресса. Именно на этом уровне решается судьба 90 % всех инициатив. В рамках комитетов проводники частных интересов старательно «выращивают» парламентариев, которые порой ставятся на постоянное денежное довольствие того или иного банка, корпорации, некоммерческого объединения.
В современной политологии такие отношения иногда называют клиенте-лой — по аналогии с отношениями между патроном и клиентом в Древнем Риме. В одну клиентелу могут входить одновременно не только представители разных партий, работающие в одном комитете, но и выходцы из нескольких комитетов. Это связано с комплексным характером рассматриваемых вопросов и склонностью комитетов к расширению сферы своих полномочий. Для проталкивания «нужных» законопроектов у американских политиков разработаны многочисленные технические приемы, вполне легально использующие слабости и несовершенства существующей нормативной базы. К примеру, в Капитолии существует старинная практика «бочонка с салом», когда законодательные инициативы частного характера прикрепляются к законопроекту общенационального значения. Тем самым они, с одной стороны, находятся под его прикрытием, а с другой — «умасливают» его за счет голосов конгрессменов, заинтересованных в том или ином частном законопроекте. Тактика «бочонка с салом» является частным случаем другого явления, известного как «логроллинг» («перекатывание бревна»), которое фактически обозначает торговлю голосами, когда конгрессмен соглашается поддержать законопроект в обмен на поддержку со стороны его авторов своих собственных инициатив.
Однако не одни только сенаторы и конгрессмены представляют интерес для лоббистов. Нельзя забывать и о сотнях служащих Конгресса — как из числа аппарата Капитолия, так и в рядах помощников парламентариев. Зачастую именно парламентские аппаратчики гораздо лучше самих законодателей разбираются в процедурных тонкостях и характере продвигаемых инициатив, что позволяет им представлять в «правильном» свете соответствующие предложения, исходящие от лоббистов. Кстати, большинство последних являются именно выходцами из Капитолия, где они набрались опыта и знаний в свою бытность парламентскими клерками.
Лоббизм является одной из наиболее серьезных проблем политической и экономической жизни современной Америки. Перечислению примеров, когда деятельность лоббистов во имя реализации целей узких кланово-корпоративных групп наносила огромный урон десяткам миллионов рядовых американцев, можно посвятить отдельную книгу. В частности, такая актуальная для американцев тема, как реформа здравоохранения и введение системы государственного медицинского страхования, напрямую связана с лоббизмом со стороны корпораций из медицинской, фармацевтической и страховой индустрии. Хорошо известно, что соответствующие инициативы выдвигались еще во времена Трумэна, сразу после войны, однако они неизменно наталкивались на яростное сопротивление групп давления. Ярким примером стала победа лоббистов над администрацией Клинтона, в очередной раз пытавшейся дать, как минимум, сорока миллионам американских граждан доступную медицину. По самым скромным оценкам, на блокирование этой инициативы лоббисты потратили более 300 миллионов долларов. В конечном итоге все это привело к тому, что Обама выступил с собственной программой всеобщего медицинского страхования, которая в сравнении с предыдущими проектами была изменена до неузнаваемости и теперь неприкрыто служила интересам тех структур, которые тратили сотни миллионов на сопротивление предыдущим законопроектам.
Сегодня американская элита все в большей мере чувствует свою безнаказанность. В прежние времена на карьере президента Байдена легко могли поставить крест скандалы с его сыном Хантером, который получал фиктивные должности с огромными зарплатами и строил бизнес-схемы при поддержке правящих кругов дружественных Вашингтону стран (в том числе на Украине и в Румынии). Инсайдерская торговля на рынке Пола Пелоси, мужа спикера Палаты представителей, разрушила бы карьеру его жены, как и репутацию всей партии. Сейчас такие вещи сходят американским политикам с рук, поскольку разрушаются морально-этические принципы, которые (хотя бы на уровне деклараций) на протяжении десятилетий служили основой американской демократии.
Чувство вседозволенности, постепенно формировавшееся у американской верхушки на протяжении XX века, многократно усилилось после распада Советского Союза. Бесконтрольное доминирование Америки в мире, захват новых рынков и отсутствие каких бы то ни было сдерживающих факторов породило у элит «Страны свободы» ложное ощущение мирового господства. Такой взгляд на мир в конечном итоге не только привел к очередной серии американских агрессий против суверенных государств на рубеже XX–XXI столетий, но и нанес сокрушительный удар по остаткам демократической системы внутри самих США. Эта тенденция и в грядущие годы будет придавать американскому пониманию демократии все более выхолощенный и манипулятивный характер, способствуя дискредитации демократических принципов и ценностей в целом.
В итоге политическая система Соединенных Штатов все дальше уходит от элементарных демократических норм. Американская политическая элита все больше коррумпируется, все чаще прибегает к грубейшим манипуляциям в ходе президентских избирательных кампаний, выборов в Конгресс и на выборах губернаторов. Деградация системы управления, при которой руководящие посты давно уже не занимают самые способные вне зависимости от их социального положения, становится одной из ключевых проблем Америки и во многом объясняет упадок демократии. Правящий класс декларирует равенство, избегая его на практике. Демократия стала лишь фикцией, с помощью которой элиты властвуют над населением. По сути, сегодня политический режим в США можно считать олигархическим и плутократическим, о чем открыто заявляют многие видные эксперты в самой Америке (в их числе, например, нобелевский лауреат, экономист П. Кругман или известный политолог М. Бреннер) [445].
Вместе с тем существующая в США система не способна в полной мере купировать внутренние вызовы. Рост поляризации и напряженности, подтачивающий демократические институты, во многом вызван ослаблением механизмов обратной связи между обществом и государством. При этом если возможности большого бизнеса по продавливанию своих интересов с помощью государственного аппарата растут с каждым годом, то представляющие простых граждан массовые группы интересов оказывают на политику незначительное влияние или не оказывают его вовсе. В итоге американское правительство все в меньшей степени представляет собственных же граждан.
Сегодня на пути линкольновской «власти народа» в Америке стоит сложная система барьеров и фильтров. Возможно, наиболее существенным из них является образование. Если Линкольн и целый ряд других великих американских политиков прошлого учились, читая при свете лучины книги, купленные на последние центы, то сегодня образовательная система Америки лишь цементирует классовые различия, обеспечивая их передачу по наследству и отнюдь не способствуя выдвижению наверх талантливой молодежи. И дело отнюдь не в получении знаний и навыков, востребованных в политической жизни или государственном управлении. Как отмечает целый ряд американских экспертов, качество образования даже в лучших университетах страны падает, чему способствует распространение там «культуры отмены», когда, к примеру, математика объявляется «колонизаторской наукой», созданной белой расой для демонстрации своего превосходства над другими народами. Про общественные науки, которые в современной Америке повально заменяются на разного рода «гендерные исследования» и «квир-теорию» [446], и говорить не приходится.
