Пять прямых линий. Полная история музыки - Гант Эндрю
Айвзом с неизбежностью восхищаются новаторы во всех музыкальных областях, от Фрэнка Заппы до Джона Адамса и группы The Grateful Dead. Леонард Бернстайн заимствовал название «Вопрос, остающийся без ответа» для своей гарвардской лекции 1971 года. Возможно, и сам Айвз не знал ответ на вопрос, сформулированный его поклонником Коплендом, – как достичь «формальной связности в гуще столь разнородного музыкального материала» [1433]. Возможно, ему и не нужен был этот ответ. А может быть, в этом и был смысл.
Другие подходы
Одним из преимуществ подхода Айвза было то, что благодаря ему стало возможно вобрать характерный американский звук музыки Джона Филипа Сузы и Уильяма Биллингза и с помощью его создать безошибочно модернистское мировоззрение. Еще одним человеком, выковавшим из чужих идей собственный узнаваемый стиль, был суровый громогласный расист, презиравший всех коллег, кроме Айвза, гордо заявлявший, что он никогда не учился музыкальной теории и не анализировал чьи-либо партитуры, и писавший в своего рода постшенберговском стиле, прозванном «диссонансным контрапунктом» его другом Чарльзом Сигером: Карл Рагглз [1434]. Рагглз писал медленно и уничтожил большую часть своих ранних сочинений: от всей его долгой жизни до нас дошло меньше 20 работ. В своем стиле он брал метод Шенберга, но применял его по-своему – например, избегал повтора не двенадцати нот, а всего восьми. Его математический анализ аккордов через подсчет полутонов и создание звуковых «волн» с помощью повторяющихся паттернов, основанных на фракталах, имеют много общего с более поздними идеями, подобными технике «звуковысотной манипуляции» Булеза.
Несмотря на вызывающий антисемитский вздор, который он нес, у Рагглза было несколько влиятельных поклонников, среди которых были Варез, Сигеры и Генри Диксон Кауэлл: сын калифорнийского ирландца, выучившего его играть народную музыку на скрипке, и матери-американки, написавшей один из первых феминистских романов, он сделался лидером движения, весьма невнятно названного «ультрамодернизмом», вместе со своим другом, странствующим сочинителем виртуозной музыки для механического пианино, Конлоном Нанкэрроу. В ранних его сочинениях используются кластеры, зажимаемые всей рукой, а также беззвучное нажатие нот: все это повлияло на Джона Кейджа, решившего создать «приготовленное фортепиано». Книга Кауэлла «Новые ресурсы музыки», написанная в 1919 году, согласно Нанкэрроу, «повлияла на меня более чем что-либо еще из прочитанного»; Вирджил Томсон – совсем не поклонник музыки Кауэлла – называл его и его друзей «научными сотрудниками ритма» [1435]. Кауэлл был пионером использования первой электронной драм-машины [1436]. Его красноречивому радикализму был нанесен удар, когда в 1936 году он попал в тюрьму по обвинению в «осквернении морали» за сексуальную связь с 17-летним юношей: в тюрьме Сен-Квентин он сочинял, дирижировал тюремным оркестром и разработал гибкий метод композиции «модульной» балетной музыки, в рамках которого хореограф имел возможность сокращать или удлинять по желанию пассажи. Он вышел из тюрьмы и был помилован благодаря усилиям верных друзей, в том числе женщины, на которой он впоследствии женился, исследовательницы народной музыки Сидни Робертсон. В отличие от Рагглза Кауэлл писал быстро и много: среди его работ – 21 симфония. Музыка его невероятно разнообразна и содержит немало достойных внимания сюрпризов.
Одним из учеников Кауэлла был Лу Харрисон. Харрисон также учился у Шенберга в Калифорнии в 1940-х годах и вслед за канадским композитором Колином Макфи изучал индонезийскую и яванскую музыку, в особенности музыку гамелана [1437]. Книга о музыкальной настройке 1946 года «Происхождение музыки» композитора, изобретателя и железнодорожного бродяги Гарри Парча подтолкнула его к тому, чтобы усвоить в своей музыке чистый строй и микротональность образцов не западной музыки. Многие композиторы на протяжении веков зарабатывали себе на жизнь случайными работами вроде переписывания нот и затачивания карандашей; Харрисон в разное время был лесным пожарным, сиделкой для животных, продавцом пластинок и флористом. Он и его долговременный партнер Уильям Колвиг построили несколько гамеланов, два из которых были названы в честь Дариюса Мийо и его жены Мадлен, а также соломенный дом в Джошуа-три, Калифорния. Его политические пристрастия и сексуальность нашли отражение в его сочинениях, в том числе и пьесах для либеральной некоммерческой сети радиостанций Pacifica Foundation и Портлендского гей-хора.
Другой ключевой участницей движения ультрамодернистов и выпускницей колонии Мак-Доуэллов была Рут Кроуфорд. Испытав влияние Скрябина, она посетила Вену и Будапешт в поисках советов Берга и Бартока, однако в своем творчестве развивала собственный вариант модернизма, который ее биограф Джудит Тик называет «посттональным плюрализмом» [1438]. В средний период своего творчества в 1930-е годы она попала под влияние «диссонансного контрапункта» Чарльза Сигера, за которого вышла замуж в 1932 году. Будучи теперь Рут Кроуфорд Сигер, в свой последний период она заинтересовалась народной музыкой под влиянием фольклористов Джона и Алана Ломаксов: члены ее семьи, включая приемного сына Пита и детей Майка и Пегги, стали центральными фигурами в мире фолк-музыки, однако даже они слабо представляли себе раннюю ипостась их матери в качестве пионерки американского модернизма.
Кроуфорд Сигер умерла от рака в 1953 году в печально раннем возрасте 52 лет. Поразительно, но ее знакомые музыканты прожили очень долгие жизни: Варезу и Харрисону было за 80 на момент их смерти, Аарону Копленду – 90, Чарльз Сигер умер в 92, а Джанкарло Менотти в 95. Эллиотт Картер все еще сочинял незадолго до смерти в возрасте почти 104 лет в 2012 году (и дал всего за неделю до этого интервью, которое можно найти онлайн). Истории неизвестно, было ли еще в силе свидетельство о страховании жизни, которое Айвз выдал его семье за сто лет до этого.
Почетное место в истории музыки следует выделить для небольшой группы богатых и влиятельных патронов и промоутеров, среди которых певица Эллис Талли, пианистка Элизабет Спрэг Кулидж, русский дирижер-иммигрант Сергей Кусевицкий, а также мистер и миссис Роберт Вуд Блисс, благодаря которым на свет в XX веке появилось большое количество шедевров, от Концерта для камерного оркестра «Дамбартон-Окс» Стравинского до «Питера Граймса» Бриттена и множества других.
В поисках будущего в себе: черная и вернакулярная американская классическая музыка
Чарльз Айвз научил американскую музыку тому, что если глядеть на свои берега, а не на заатлантические, то найти можно многое. Марши Джона Филипа Сузы – одни из самых оживленных и прекрасных образцов этого жанра, весьма несходные между собой по характеру и варьирующие от стиля Иоганна Штрауса в духе Марша Радецкого до манеры Элгара из Торжественных и церемониальных маршей. Афроамериканские спиричуэлы предоставили материал, полный горького опыта и прекрасных мелодий, для Стивена Фостера, уловившего их дух и преобразовавшего его в своих песнях, где также звучали и веселые мотивы, не встречающиеся в настоящих спиричуэлах, например в песнях «Camptown Races» и «Oh! Susanna». Дворжак побуждал американских музыкантов использовать спиричуэлы в качестве основы «для всякой серьезной и оригинальной американской школы композиции» [1439]; его ученик Уильям Армс Фишер написал слова «Goin’ Home» для медленной части симфонии Дворжака «Из Нового Света», продолжая традицию создания высокой музыки на основе настроения и манеры спиричуэла, заложенную Фостером. Фостер и Фишер были белыми; певец и актер Поль Робсон прошел спорным путем черного артиста, построившего свою продолжительную карьеру на эксплуатации ожиданий и стереотипов: он исполнил в том числе знаменитую роль Джо в мюзикле Джерома Керна и Оскара Хаамерстайна 1927 года «Плавучий театр», бессмертная песня из которого, «Ol’ Man River», в восхитительной манере совмещает в себе пентатонный лад народной музыки с субдоминантовыми гармониями, которые любил Дворжак. Он также исполнял роль Отелло в дуэте с Пегги Эшкрофт в 1930 году (и завел с ней роман), во время Гражданской войны в Испании включился в политику, а в 1957 году, протестуя против ограничения передвижений, наложенного на него американским правительством из-за подозрения в левых взглядах, спел слушателям в лондонском Сент-Панкрас по недавно проложенному телефонному кабелю: «Как артист я пришел петь, но как гражданин я всегда буду призывать к миру, и никто не заставит меня замолчать» [1440].
