Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2
При уверенности в сохранении миpа организация Литвы должна была рассматриваться как мера внутреннего управления, и в таком качестве от этой провинции можно было бы требовать только те выгоды, которые дают правительству другие хорошо организованные и управляемые области империи.
При неизбежности войны организацию Литвы следует рассматривать как политическую меру, направленную на получение ресурсов, которые в состоянии предложить этот край и его положительно настроенное население.
Словом, если Великое княжество Литовское должно было быть образовано и устроено на принципах функционирования политической системы, то нет сомнения в том, что для Pоcсии было бы полезнее превратить его в Польшу, а Вашему Величеству объявить себя польским королем.
Какими бы привлекательными ни были пpивилeгии, которые Ваше императарское величество предоставило бы литвинам при организации Литвы по предложенному мной плану, они не могут сравниться с благотворным и великодушным актом восстановления Польши. Также, Государь, я не могу поставить на один уровень ту пользу, которую может получить Ваше императорское величество в одном и другом случае.
Если сегодня, Ваше императорское величество оставит свои западные губернии в их нынешнем положении и пожелает объявить здесь новый набор с целью увеличения армии, никто, безусловно, не станет сопротивляться Вашей воле. Однако Вы найдете здесь только принужденных к службе солдат. И наоборот, если Ваше императорское величество сочтет нужным объявить себя польским королем, не нужно будет проводить ни нового набора, ни исчисления рекрутского контингента. Признательность и воодушевление людей будут безмерны. Способные носить оружие пожелают записаться в войско, а естественное для поляков мужество, подчиненное мудрости их августейшего государя, заставит всю Европу отдать должное справедливости, благородству и великодушию воссоздателя Польши.
Не хочу, Государь, показаться многословным, но поднятый вопрос невольно толкает меня к продолжению изложения.
Если же Ваше императорское величество решится начать войну, то считаю, что ввод русских войск в герцогство Варшавское и одновременно в Пруссию, где прусская армия приняла бы их как союзников и друзей, стал бы подходящим моментом, Государь, чтобы Вы объявили себя польским королем. Но не желая войны и одновременно понимая, что она неизбежна и даже очень близка, и к тому же, будучи уверенными в том, что Наполеон постарается опередить Вас, назначив польского короля, не лучше бы было, наконец, сказать решающее слово и принять этот титул, создавая поначалу Королевство Польское из восьми губерний, которые я предложил объединить под названием Великого княжества Литовского?
Этот шаг сильно нарушил бы планы Наполеона, лишил его мощных средств действия и даже если бы не смог предотвратить или помешать войне, то, вероятно, позволил бы оттянуть ее начало и заблаговременно подготовиться к ней.
Наполеону противостояли бы восемь миллионов жителей, на которых раньше он мог рассчитывать. Он увидел бы как исчезает энтузиазм варшавян, которым до этого он мог распоряжаться по своему усмотрению, поскольку у них возникло бы желание присоединиться к новому Польскому королевству, чье существование стало бы реальностью, находящейся под защитой и покровительством Вашего императорского величества. И какой стимул оставался бы тогда французам, итальянцам и немцам, чтобы отправиться пожинать лавры в снегах России?
Образование Королевства Польского представляется мне менее сложным, чем организация Литвы. Придется еще определить, обсудить и прописать новый способ управления Литвой, тогда как объявляя существование Польши, можно быть уверенным, что поляки согласятся на старую форму управления с внесенными в нее изменениями, обусловленными новыми обстоятельствами и присоединением к России.
Впрочем, эта новая Польша в составе восьми Литовских губерний могла бы существовать и до окончания войны. Избранные для выработки конституции лица занялись бы разработкой плана общего управления, а тем временем воззвание Вашего императорского величества как польского короля к польскому народу с обещанием наделения его конституцией, приближенной по своему содержанию к конституции 3 мая, с которой польский народ всегда связывал много надежд, увеличило бы эмоциональный подъем среди населения.
И для этого не потребуется сразу же менять форму нынешнего управления. Все изменения и улучшения можно было бы внести постепенно. Вашему слову, Государь, поверили бы, воззвание произвело бы впечатление, и все польские сердца принадлежали бы Вам. И я, Государь, в этом убежден и могу с уверенностью сказать, что не найдется после этого ни одного жителя княжества, который бы не проявил страстного желания разделить судьбу своих литовских соотечественников.
В заключение приведу аргумент, который, как мне кажется, трудно оспорить. Судьба войны всегда неопределенна. Войска Вашего императорского величества могут одержать победу, либо понести поражение. В первом случае Ваше императорское величество, заняв герцогство Варшавское, сможет объединить его с остальной частью Польши и по своему усмотрению решить судьбу этого королевства. Во втором случае неприятельские войска, вступив на территорию Польши, присоединенной к России, найдут в ней какое-то количество своих сторонников, в зависимости от причин, побудивших жителей перейти на сторону Наполеона, либо тех, кто остался верными монарху, сделавшему для них все, что можно было ожидать.
Таков простой взгляд на судьбу войны. Оставляя Наполеону время для разжигания энтузиазма варшавян, воздействия на подданных России поляков и провозглашения польского короля, мы отдаем ему инициативу и все преимущества. Если же опередить Наполеона, воспользовавшись указанными мною мерами, то он будет лишен многих преимуществ, связанных, в основном, с поддержкой поляков. Тем самым будут ослаблены и другие находящиеся в его распоряжении возможности.
Таковы последствия, неподвластные никаким коалициям, и к которым следует готовиться даже в том случае, если сильная армия сумеет защитить границы империи и остановить продвижение неприятеля внутрь страны, а Ваше императорское величество осуществит достойный его имени проект восстановления Польши, кажущийся в силу стечения политических обстоятельств не только легко исполнимым, но и необходимым для мира и спокойствия в Европе».
Глава VII
Эта записка произвела гораздо больший эффект, нежели я рассчитывал. 15 декабря император вызвал меня к себе и с большим интересом говорил об этом документе. Он задал мне несколько вопросов по существу и добавил, что во всех представленных мною проектах он видит чистоту помыслов и осторожность, поскольку добиваясь благополучия для своих соотечественников, я не компрометирую его тем, что предлагаю способы, которые нельзя было бы обсудить с его советниками, и которые не заслуживали бы одобрения любого сведущего лица.
«Восстановление Польши в том виде, как вы это предлагаете, – отметил император, нисколько не противоречит интересам России. Ведь речь идет не об отчуждении завоеванных провинций, а, наоборот, об их превращении в мощный заслон для империи и склонении на свою сторону миллионов людей, которые все еще не могут забыть своей прошлой жизни… Польша не должна отделяться от Российской империи, и ее население должно быть счастливо и довольно обрести конституцию… Что касается титула, то почему мне не стать королем Польши, если это доставит им удовольствие?… Относительно всего остального, то здесь надо подождать развития событий… Сегодня я получил более-менее удовлетворительные новости, которые позволяют надеяться, что мы не дойдем до открытого разрыва отношений с Наполеоном… В любом случае я хочу, – сказал император, – чтобы вы назвали мне имена ваших соотечественников, кому мы могли бы поручить разработку плана организации восьми губерний, которые должны образовать Литву или Польшу… Хотелось бы, чтобы было по одному представителю от каждой губернии… Что касается кандидатур, я полностью полагаюсь на вас, и т. д.»
Я был польщен таким доверием и одновременно приведен в замешательство относительно лиц, которые мне предстояло назвать. Но когда император пригласил меня присесть у его стола и предложил составить список в его присутствии, я назвал имя князя Ксаверия Любецкого от Гродненской губернии, Томаша Вавжецкого от Виленской, Винцента Гецевича от Минской, Шадурского от Витебской, Людвика Плятера от Могилевской, князя Казимира Любомирского от Волынской, Тадеуша Чацкого от Подольской и Адама Ржевуского от Киевской.
Император предложил заменить последнюю кандидатуру на сенатора Козловского и, расспросив меня о тех, кого он не знал, забрал список. Напоследок он пообещал распорядиться, чтобы эти депутаты как можно быстрее собрались в Петербурге.
