Итоги Итоги - Итоги № 12 (2013)
Прихожу в подвал, смотрю, там какие-то люди бегают. Многие, кстати, продолжают у нас в Parallels работать. Как мне ими руководить? Думаю, переставлю-ка столы. Вижу, что они на склад ходят через этот мебельный лабиринт, а надо их заставить ходить по прямой. Это было первое менеджерское решение. Дальше стали покупать комплектующие в Москве у разных людей и собирать компьютеры. И к концу декабря я понял, что заработал 15 тысяч долларов. Что делать? Надо уезжать. Но, с другой стороны, глупо. Дай-ка, думаю, открою такую же небольшую компьютерную фирму.
В 1991-м персональных компьютеров практически не было. На рынке —только советские аналоги и куча не совместимой с западными технологиями ерунды. А уже в 1993 году их продавался миллион. Гигантский рост! Мы удачно попали в это окно. В общем, решили открыть с другом фирму в Питере. Пришел к своему партнеру и говорю, что ухожу, собираюсь открыть фирму в Питере. На что Сергей говорит: «Знаешь что, хочу пригласить тебя быть акционером. Давай у тебя будет 22 процента бизнеса. И вот тебе 42 тысячи долларов, которые являются частью твоего заработка». У нас тогда было шесть акционеров. Мы понятия не имели, что такое акционеры и что такое корпоративное право. Деньги делились согласно трудовому коэффициенту. Первый год собирались и обсуждали, какие проценты кому дать. Кого-то могли исключить. Примерно в такой форме: «Ты больше не акционер».
Начиная с этого момента я не испытывал нехватки кэша. Хотя еще продолжал жить в общежитии в комнате с четырьмя людьми. Не было ванной и туалета — один на этаж. Но тогда «квартирный вопрос» на меня не давил. К концу 1994 года, когда я стал уходить из компьютерной фирмы, у нее был оборот уже 20 миллионов долларов. Когда продал свою долю, на руках оказалось 2,5 миллиона долларов.
— Значит, первого миллиона у вас не было? Сразу два с половиной?
— Получается, что так. Мне было тогда 23 года.
— Все потратили?
— Что-то, конечно, потратил на себя, но мало. Самые большие деньги, которые я тратил, — это финансирование Parallels и Acronics.
— Даже машину не купили?
— Когда я еще работал в первом бизнесе, у нас с другом пополам был «Москвич». Потом купил себе «четверку». Я, если честно, в машинах слабо разбираюсь. Потом купил «шестерку», а следом уже первую иномарку — Saab 9000. Ехал на ней однажды в Питер по трассе со скоростью 209 километров в час. У гаишников даже радар не смог показать, на сколько я нарушил. Потом была Mitsubishi Pajero, которую угнали и пытались угрожать: в салоне были важные документы и много денег. Но с бандитами быстро разобралась наша служба безопасности, и машину вернули.
— О, была своя крыша?
— Мы организовали свое охранное агентство. Помогли отставному полковнику милиции открыть офис, оборудовать оружейную комнату. У него были связи. Это агентство, кстати, до сих пор нас охраняет. Всем ясно, что в нормальной стране мелкой компьютерной фирме не нужно иметь охрану, но в начале 90-х это было необходимо. Теперь — нет.
— Как вы стали заниматься сборкой телевизоров?
— Еще до этого мы с моим партнером Ильей Зубаревым пытались заниматься сотовой связью и создали компанию «Вестком», которая должна была оказывать услуги пейджерной и мобильной связи в Тольятти. Потом появилась уже собственная компьютерная компания «Фалькон», которая на пике имела выручку 40 миллионов долларов в год. Она всегда была прибыльная, и после того, как заработали на ней деньги, мы ее продали.
После этого появилась Rolsen. Опять-таки никакого специального плана собирать телевизоры у меня не было. В первой компьютерной компании мы наладили хорошие отношения с корейскими поставщиками, в частности с LG. А точнее, с одним из ее менеджеров, который потом стал соучредителем Rolsen. Он меня убедил, что это очень перспективное занятие — покупать разобранные телевизоры за рубежом и собирать их здесь, в Москве. Это на самом деле было абсолютно неперспективно: компьютерная фирма не может продавать телевизоры, так как у нее совершенно другие каналы продаж. Потом в 1994-м, когда я уходил из фирмы, телевизоры мы забрали и начали потихонечку собирать другие модели — Hitachi, Samsung, Toshiba, Funai. А в 1999—2001 годах уже появилась марка Rolsen.
— Где собирали, завод строили?
— Самую первую партию уже не помню, где собрали. Потом делали это в Зеленограде, а еще чуть позже — во Фрязине. Процессом руководили ребята из Физтеха. В нормальном мире это делается так: просто покупается готовый завод за 100 миллионов долларов. В мире, в котором существовали мы, не было возможности достать 100 миллионов долларов. Поэтому мы покупали всякий мусор и налаживали производственный процесс так, как мы его видели в Китае или Корее.
— Чертежи где брали?
— Они были доступны, люди их давали мне во время поездок по Азии. У нас там были фабрики, даже собственные. Это стоило не очень дорого — купить фабрику в Китае. И вот мы в 1995 году с моим партнером решили, что будем попеременно проводить время в России. Либо он, либо я. Тогда еще всякие были проблемы — бандиты, наезды и прочее. Мы думали, что так вероятность потерять бизнес меньше. Если на него наедут, то я буду за границей и приеду его спасать.
— Помогло?
— Получилось так, что я уехал в Сингапур и потом оттуда редко приезжал. Болтался между Сингапуром и Сан-Франциско и иногда приезжал в Москву. Покупал комплектующие, искал заводы, чертежи, автоматы и прочее. А партнер в Москве занимался организацией производства, продаж. Когда мы в 1995 году организовывали Rolsen, я в течение месяца рисовал чертежи — где кто сидит, оргструктуру, писал устав, но будучи за границей.
— То есть вы переехали насовсем?
— Я никогда не переезжал жить в Сингапур. С 1994 по 2001 год я 150 дней в году проводил в Сингапуре, а остальное время ездил между разными местами. В Сингапуре, в Азии, Америке, России, Европе. А начиная с 2001 года я 150 дней провожу в России.
— В Сингапуре вроде запрещено иметь двойное гражданство. Отказались от российского?
— Это была неформальная процедура. Я получил бумагу в посольстве, что собираюсь от него отказаться. У меня паспорта российского никогда не было, был советский, был зарубежный, но он тоже просрочен. Формально я не гражданин России. По сингапурскому законодательству не имею на это право. Впрочем, мне это не сильно мешает.
— Как вы думаете, начинать бизнес в 1995 году было сложнее, чем сейчас?
— У меня такой склад ума, что мне не очень понятна природа слова «сложно». Любой бизнес — это командная игра, в которой ваша команда должна выиграть у других. Деньги зарабатываются, только когда есть сложности, а предприниматели и менеджеры занимаются тем, что делают сложные вещи простыми. Действительно, в 1995-м трудно было найти офис. Но, с другой стороны, что значит трудно? Мы его сразу нашли.
— Взятки давали?
— Я стал больше времени проводить в России лишь в 2001 году. Тогда уже появились такие компании, как Parallels и Acronis. И в 90-е существовали другие трудности. Было принято, например, угрожать партнерам или пытаться организовать на них юридические наезды. Но у нас специфический бизнес. Нашим главным активом были люди либо сложные инженерные процессы. И поэтому нас все это в меньшей степени касалось. Практически мы были в перпендикулярной с властью плоскости. Если вы владеете недвижимостью, то у вас есть актив. Тогда понятно, что можно отбирать. А здесь что? Отобрал, рабочие разошлись, перестали покупать у поставщиков, которые находятся в Корее. Корейский завод прекратил производить и собирать платы для наших телевизоров по разработанным нашими инженерами чертежам, и все перестало работать. Если убрать меня, моего партнера и еще трех человек, бизнес резко начнет терять деньги.
— Rolsen сразу вышел на самоокупаемость?
— Практически сразу. Мы гарантированно зарабатывали на сборке. LG давала нам товары, которые мы для нее производили. Мы фактически пользовались тем, что LG в те времена не могла нормальный завод построить в России. Поэтому им нужны были посредники вроде нас.
— Когда перестали заниматься Rolsen?
— Активно — в 2000 году. А совсем — в 2003-м. Сейчас я даже не знаю, где у Rolsen офис. Хотя формально являюсь ее акционером. Около 90 процентов принадлежит моему партнеру.
— Путь в софтверный бизнес тоже был случайным?
— В 1995-м, когда создавался Rolsen, я решил, что хочу делать правильное финансовое планирование. Тогда мы открывали свой офис в Америке. Один мой сотрудник, Ивор Мартин, жил в Чикаго и работал напротив здания, где был сделан первый в мире интернет-браузер — Mosaic. Потом эти же ребята сделали Netscape. Например, Марка Андриссена, который раскрутил Instagram, он знал лично. Но для меня это был пустой звук, и про Силиконовую долину я ничего не знал. Ивор мне посоветовал открыть офис в Сан-Франциско. Я туда привез Олега Мельникова, сегодня вице-президента Parallels Automation. И тогда мы наткнулись на такую компанию, как Solomon Software, у которой была хорошая риселлерская программа. Заполнили анкету и стали перепродавцами этой компании на Россию, заплатив всего лишь 495 долларов. Все это было сделано, чтобы создать бухгалтерскую систему для Rolsen. Но чтобы стать официальным риселлером, надо было продавать эту систему в России.
