Газета Завтра - Газета Завтра 812 (76 2009)
Главное для алкоголика и наркомана, если они хотят исцелиться, — честно сказать себе: я болен, мне нужна помощь. Кто признает свое бессилие перед алкоголем или наркотиками; тот обретет силу. Но пока человек действительно не захочет начать путь к излечению, ничего не получится. Вот самый простой пример. У человека заболел зуб, и он либо может пойти к стоматологу подлечить его сразу, либо будет глотать анальгин до бесконечности, в результате чего все равно придет к врачу, но уже за вставной челюстью. Сегодня есть наработанные методы, апробированные и американцами, и россиянами. Вот родные и близкие уже видят, что человек страдает, мучается, но пока еще ему хорошо, нормально. Дело в том, что при употреблении алкоголя и наркотиков человеку на каком-то этапе комфортно. Если б было наоборот, тогда и проблема не стояла бы. Вот последствия этой "приятности" уже иные. И если родные, близкие видят, что появилась некая зависимость, тогда им нужно правильно взяться за дело. То есть критиковать не наркомана — "ты плохой, ты недостойный сын или дочь", — а саму болезнь. И нужно обязательно давать возможность алкоголику или наркоману увидеть свои поступки со стороны. К сожалению, в нашем обществе, все это еще замалчивается в семье, прячется, потому что стыдно перед окружающими, стыдно перед работодателем. Будем делать вид, что все нормально. Да неправильно это! Вместо внутренне беспокойного попустительства и замалчивания нужно дать человеку самому разобраться. Для начала на бытовом уровне: утром после пьянки он должен сам убрать за собой все последствия этой пьянки. Он обязательно должен увидеть все это так, как есть — в неприглядном свете. Давай иди и сам всё делай. Делай и анализируй.
"ЗАВТРА". Любой родитель хочет, чтобы ребенок его слушался. И если бы дети действительно слушались, не случалось бы никаких неприятностей. Но они растут и проявляют самостоятельность. Почему, находясь в "ТИЛе", эти самостоятельные люди начинают к кому-то прислушиваться, на чем возникает контакт с вами, с наставником, ведущим их, наконец, в правильном направлении?
М.М. Лично я в детстве искал учителей интуитивно. Думаю, что каждый мужчина, мальчик ищет учителя. Я искал и находил, но не все отвечали тем требованиям, какие предъявляются учителю. Сейчас я уже могу сказать: слава Богу, я нашел учителей. Мой крестный отец архимандрит Зиновий, мой духовный наставник архиепископ Алексий — это люди, которым я доверяю. Доверяю их духовному опыту, духовному видению, духовной образованности. Где точно нет предела совершенству, так это в области духа. И сегодня я понимаю, что если ставить перед собой цели, эти цели должны выходить за пределы земного бытия, всё должно сводиться в итоге к одной цели — стяжания Царства Божия. Потому что вся жизнь человеческая, по сути, направлена на подготовку к смерти. Вот сегодня, например, я проснулся рано. Мне радостно, потому что есть время помолиться, войти в свой внутренний мир и вспомнить картинки из детства, как я формировался до сегодняшнего дня, посмотреть, где первостепенное, а где второстепенное.
"ЗАВТРА". А в чем вам сейчас видится ваш главный успех?
М.М. Конечно, это мои дети. Сын от первого брака закончил университет, кандидат наук. Радует меня и дочь своими успехами. Воспитывая её, я с мерой ответственности многие вещи просто не разрешал. Но в результате, при послушании отцу, вырос самостоятельный человек: с красным дипломом закончила бюджетный факультет, параллельно голландскую школу флористики и школу фотомоделей. Сегодня Марина — грамотнейший специалист, но прежде всего она ориентирована на материнство. И недавно родила мне внучку.
У меня теперь очень теплые отношения с моим отцом, с которым многие-многие годы не мог найти общего языка, — он сильно пил. Но отец тоже пришел в Церковь, и сегодня у него нет проблем с алкоголем. Это удивительно, и когда видишь такие перерождения, понимаешь, что только со Христом созидается личность.
"ЗАВТРА". Михаил Федорович, вы уже давно и осознанно движетесь по пути трезвости. Как вы для себя определяете этот путь, что вкладываете в это понятие?
М.М. Я сказал бы так: упование мое — Отец, прибежище мое — Сын, покров мой — Дух Святой. Я ведь 16 лет не употребляю алкоголь. Казалось бы, какой я алкоголик? Но с точки зрения обывателя, человека, который ни разу меня не видел, я алкоголик, и это правильно — я алкоголик в длительной ремиссии. Однако моя цель — не просто трезвость. Я постоянно ищу, а что ищу? Да будет воля Твоя, Господи. Твоя, а не моя.
Я для себя нашел фундамент в периоды неких стихийных смятений человеческих судеб. Каким должен быть человек? Каждый человек — это капитан на собственном судне. Он прежде всего должен быть трезв. Поэтому сухой закон для меня становится не просто формальной фразой, а нормой. Когда мы идем в каком-то очень опасном месте, что самое главное? Главное — не сойти с вектора. Здесь, разумеется, ни о какой выпивке речи быть не может. Почему со мной случилось то, что когда-то случилось? Я могу назвать себя жертвой мечтательности. Славная сказка про Ивана на печи — мы все ждали коммунизма, когда ничего не надо будет делать, когда безделье — это как бы итог жизни. Благодаря моей нынешней трезвости я получил совершенно другое — свободу действовать и делать дело. И в этой ситуации мое достижение дает мне только одно право — право повышенной ответственности за сделанное, за сказанное и за людей вокруг, которые мне поверили.
"ЗАВТРА". Очень интересно узнать, как же устроен ваш реабилитационный центр, так сказать, изнутри, то есть перейти непосредственно к самой системе вашей работы с пациентами.
М.М. Если коротко — это метод глубокого духовного погружения, так я его обозначаю. Но вообще об этом лучше расспросить самих пациентов "Обители ТИЛь", их личные достижения на пути к исцелению — лучшая иллюстрация нашей методики.
Материал подготовил Игорь Иванов
Сергей Шелехов ОСТРОВ СПАСЕНИЯ
Брось в ручей горсть песка — замутится он, взбаламутится, но глядь, и опять кристально чист. Лист дубовый маленькой лодкой проплывет. Закрой глаза и слушай, как шелестит по камешкам вода. Воздух над верхушками елей стоит, переливается. Высокий деревянный крест на голубом атласе неба. Это граница. Граница неисполненных желаний, граница мечты. Это раздел, за которым другой, пусть небольшой, но особый мир. Своя территория. Небольшое государство под названием Дураково! А как еще в России должно называться место, где русский дух побеждает русскую слабость (беду)? Где добро никогда не потонет в океане зла?
Эх, Иван-дурак, знал бы ты, что через много лет, когда про тебя и детям уже сказки на Руси не читают, отыщется вот это самое место, где тебе, мудрецу да удальцу великому, памятник надо ставить.
Откуда такая красота! Ни на что не похожая, своеобычная, сказка из камня и кирпича. С русским размахом, истинно русским! Куда там Рублевкам и Жуковкам. По "легендарной" Рублевке едешь и с души воротит, все ворованное! Где у западных дизайнеров, но с беспредельностью русского идиотизма, — где у народа, но с беспредельностью чиновничьей наглости.
В Дуракове другое: размах — от русской бесшабашности, что на поверку часто мудростью выходит, архитектура — от природного русского таланта, а назначение — так вообще статья особая, от той самой непонятной иноземцам и загадочной русской души. Община здесь! Община здесь живет! Община бывших алкоголиков и наркоманов!
Михаил Федорович Морозов, гостеприимный хозяин Дуракова, невысок, крепок в кости илья-муромцевской крепостью, ведет в дом. В горнице уютно по-домашнему, светло, иконы по стенам, много икон. Письмо добротное, старое. Напротив хозяйского места за столом рисунок с Афона: "Пеликан, кормящий своим сердцем птенцов". Понемногу начинаешь понимать этого человека.
— Добрый вечер!
Трапезная. Выбеленная, выложенная камнем, со светильником из тележного колеса на цепи под высоким потолком. Деревянные скамьи и столы. На переднем — свеча и Евангелие. Человек тридцать, все встают.
— Здравствуйте! — пробежало по столам, это Морозов вошел.
— Сегодня суббота. Вы находитесь в центре реабилитации от алкогольной и наркотической зависимости "ТИЛь". Молитва на этот день…
Простая морозовская речь течет как-то сама собой. Слова, словно открытая человеческая ладонь. Ты только руку протяни навстречу…
Я смотрю на лица сидящих за столами. Здесь не надо быть ни Фрейдом, ни Ламброзо. Но странное впечатление открытости душ, внутренний покой, ясность. Я пытаюсь понять, что может их объединять? Вот этот имеет тюремный срок; этот совсем старик; а этому — лет двадцать, он прошел через героин. Они разные. Врач, шофер, директор, вор, рэпер, школьник… Святое место! Они пришли сюда сами…
На ручейке — запруда, купель с ледяной, кристально чистой водой, аккуратный, затейливый домик из камня: баня. Какая-то мысль и не отпускает. Ну, вот эта баня? Всё, как положено, с парилкой, с мыльней, даже деревянная огромная бочка с травами, и та есть. Но что же не так? Сколько я этих бань видел… Вот оно! "Не так" только одно: на всех виденных мною банях, виллах, коттеджах, стриженых газонах рукою хозяина словно написано, подчеркнуто — моё! А здесь, в Дуракове, и хозяин, крепкий, умный, деловой, владелец самой крупной и известной мастерской по изготовлению икон, и угодья, и дома, и хозяйство с молочной фермой, конюшней, мастерскими, а вот этой напыщенной гордости нет. Не для себя! Живет в этих домах община. Живет по своим неторопливым законам, своим натуральным хозяйством.
