Газета День Литературы - Газета День Литературы # 122 (2006 10)
А.П. Такое представление о культуре и литературе пока все еще выгодно — ведь на убогом фоне середнячок кажется крупным талантом. Почему в редких литературных телепрограммах одни и те же персоны годами "беседуют" друг с другом? Да просто потому, что появление подлинно умного, творческого и независимого в суждениях человека рядом с ними выявит их настоящий рост: "великан" предстанет карликом, каков он и есть.
Культура — это многоэтажное здание, у которого есть фундамент, есть опоры, несущие стены, балки и перекрытия, и есть вершина — потолок и кровля. Но поскольку все у нас теперь страшно свободны, то очень многим сразу захотелось влезть на самую вершину (где, как известно, во все времена располагались подлинные гении) — влезть самовольно, не дожидаясь, пока старушка-история все расставит на свои места. Это культурное самоуправство поддерживается чиновниками — избирательными грантами, поездками на международные книжные ярмарки, премиями и т. д. Официальные лица как бы дают статус ловким подельщикам. Я бы даже сказал, что существует своего рода проституция среди пишущей братии: один заплатит — о нем хорошо напишут, другой больше обласкает-заплатит — еще "сладостнее" изобразят. Довольно пошлый Виктор Ерофеев, с банальным набором псевдомодных тем и "свободой" матерных выражений как выдающийся метр представляет русскую литературу в Европах, который год ведет какие-то вялотекущие передачи на телевидении, где также опошляет и принижает любую тему, к которой прикасается! Но трагедия не в том, что маячит вот такой Ерофеев (в советское время тоже много было растиражированных писателей, которых все теперь забыли), — трагедия в том, что когда не удается покорить вершину, тогда сносят здание. И на обломки (превращенные в "баррикады свободы", а потом — в комфортабельные офисы) взбираются, будто на вершину. Не знаю, быть может, мы уже упустили ситуацию, когда возможно оздоровление, когда еще можно вернуть все к норме. Но, по крайней мере, думать и говорить об этом стоит. XIX век, при всех его противоречиях, был временем больших идей и крупных споров по существу. Век XX принес много страданий, потрясений и разочарований. А новый XXI — начался как век культурного упадка и тотального разлива масскульта и шоу-бизнеса. Если вернуться к современной российской литературе, то в чем это выражается? Есть обойма "модных писателей". Она хорошо известна — Сорокин да Пригов, Ерофеев да Толстая, Пелевин да Акунин, критики Немзер, Агеев, Александров, был еще модный Курицын, да куда-то исчез, видимо, рынок поглотил. Они никак не продолжают и не развивают великую традицию русской словесности. Боже сохрани! Что бы они о себе ни говорили, на что бы ни претендовали, как бы их ни возносили — они не являются авторитетными национальными фигурами. А ведь для большого писателя в России роль "властителя умов" не искусственна, а органична.
В.Б. Я понимаю Вас так — когда-то был очень известен литературный манифест "Называть вещи своими именами". Вы считаете, не следует превращать литературу в кумирню?
А.П. Именно так. Вопрос о национальных талантах — очень сложный, и, как правило, он редко решается при жизни писателя. Тут идут более медленные, выборочные и выбраковочные процессы. Сегодня мы видим, кто действительно стал советским классиком, а кто преодолел "советскость" и стал в ряд русских классиков. Но не нам сейчас окончательно решать эту проблему. Задача современников иная — сопротивляться подменам, помня, что молодости любая новизна привлекательна.
В.Б. Если вернуться к вашему образу литературы (и культуры) как иерархической структуре ("здание"), то логично допустить, что есть в ней и нижние этажи, и ложные этажи, помимо высоких?
А.П. Те персоны, которые мной упоминались, я бы точно поместил на ложном этаже литературы, где объем таланта слишком преувеличен. Я полагаю более честными авторов, у которых есть точная самооценка. Кажется, Д.Донцова сказала, что она не претендует на лавры писателя. Тут стоило бы сказать похвальное слово в адрес литераторов, которых я называю коммерческими. Они никого не дурят, не обольщаются тиражами — ведь тираж сегодня умалчивает о мере таланта. Они просто живут в условиях рынка и трудом зарабатывают деньги. И все понимают, что это чтиво, не претендующее ни на вечность, ни на вечные вопросы. В этом пласте паралитературы свои жестокие законы — чтобы тебя не забыли, нужно все время выдавать энное количество романов, нужен острый сюжет, простецкие и предсказуемые характеристики героев. Я считаю, что это весьма нелегкий хлеб, если встать на поток. Почти как у станка.
В.Б. Но среди этой массовой коммерческой литературы есть совершенно определенный пласт литературы "мистической", которая якобы раскрывает всяческие тайны — заговоров и орденов, мироздания и души. Как Вы, столь ценящий рационализм и интеллект, относитесь к этому роду "чтива"?
А.П. Я считаю, что наше время, при всей власти экономики, увеличении доли технологий во всем — от управления до быта, — наше время, как ни парадоксально, отчасти безумно. Словно человеческий разум потерял контроль над собой. Кто-то из немцев назвал это состояние "разум в трауре". Никакого подлинного рационализма нет. Напротив, люди — все и немедленно — хотят овладеть чудом и тайной, будь то "тайное знание" по Блаватской или Рериху. Все просто "сдвинулись" как раз на удешевленном мистицизме и магизме. На книжной выставке я видел серию (не помню какое, но крупное издательство) именно такой литературы. Имя автора иностранное, не исключено, что выдуманное. В этой серии вышла некая "Исповедь Люцифера", а рядом "Христос смеющийся" (может, я не совсем точно запомнил название, но суть такая). Что за необыкновенный автор, который вот так прямо вступает в контакт с Люцифером и тот ему "исповедуется"! А вообще это дикость — даже не в религиозном, а в культурном смысле: в рамках одной серии соединять такие несовместимые по масштабу явления… Это тоже коммерческая литература, поддерживающая и отражающая страшный инфантилизм современного человека, — узнать "магический рецепт" и решить все проблемы! Выпить таблетку и похудеть! Выпить таблетку и тут же выучить чужой язык!
В.Б. А считаете ли вы, что возможна "элитная литература"? И как вы ее понимаете?
А.П. В самом сочетании "элитная литература" есть какая-то неточнофсть. Я считаю, что элитная литература — это не литература для избранных, но литература для ценителей. Ценителей эксперимента, идей. Я прочитал роман Веры Галактионовой "5/4 накануне тишины" и считаю его очень изощренным по форме, даже переусложненным, но у него, конечно, будет свой читатель. Олега Павлова читал — этот автор обладает большим и еще не реализованным потенциалом. Жаль, что рано умер Геннадий Головин — очень тяжелую прозу писал он в последнее время, видимо, современность его и "съела". У литературы могут быть свои внутренние эстетические задачи. Я, например, хочу попробовать писать бессюжетную прозу. Но при этом совершенно не претендую на то, чтобы читающая публика выражала мне свое восхищение. Это моя внутренняя задача, и если она будет понята и кем-то со мной разделена, буду благодарен. А если оглянуться вокруг — придется признать, что "элитным" становится вообще состояние культурного человека. Культура делается роскошью, чтобы насладиться ею, необходимо затратить много сил. Культура обязывает к интеллектуальному и душевному "тренингу". Современный же человек становится все менее зрелым. "Невзрослость" даже удобна — можно не выбирать самому, а просто довериться рекламе. В Германии Томаса Манна читают не более двух тысяч человек. Едва ли большее количество читает в России Лескова. Считаю интеллектуалом Анатолия Королева (прочитал его старый роман "Эрон"), но круг его идей, стилевые изыски, его русское западничество вряд ли интересны широкой публике. А вот Михаила Шишкина, живущего на Западе, я не могу назвать "элитным" писателем. Он, на мой взгляд, простоват по стилю и идеям, хотя о романе "Венерин волос" критики говорили как об "интеллектуальной прозе", "нечитабельном романе", очень "сложном для массовых тиражей".
В.Б. Вы провели границу между коммерческим писателем (или рыночным писателем) и теми, кто имеет надежду стать классиком. Между писателем и автором. Отметили, что труднее всего понять тех, кто одевает не свои одежды, кто занят подменами, обольщениями и самообольщениями, а в сущности, озабочен не творчеством, не судьбами страны и людей, а лоббированием самого себя. Но чтобы все увидели, что "король-то голый", очевидно, нужны немалые усилия?
А.П. Культурное лоббирование сегодня вещь достаточно популярная. Сам этот факт как раз и подтверждает, что для чиновника культура, словно меню в ресторане, где перечисляются закуски и напитки. Но на вкус и цвет товарища нет действительно только в ресторане. В сентябре в Китай выезжала большая писательская делегация (список все тот же — прежний). Глава Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский поделился своими впечатлениями. В частности, он сказал, что в Китае в основном читают и любят "русский реализм и соцреализм". Но при этом словно не видит противоречия — ведь в составе "выездной бригады" было буквально два писателя, о книгах которых можно сказать, что это "русский реализм". Естественно, что никаких соцреалистов в командированной за государственный счет группе не было вовсе, — все свелось к знакомой до боли тусовке "новых" и "модных" акул пера. А итог поездки, о котором говорил Сеславинский, еще более удивителен: оказывается, соглашение на издание "российской литературы на китайском языке" заключило издательство "Вагриус". Почему "Вагриус"? Без тендера?! Да потому что советник Сеславинского (Григорьев) владелец этого частного издательства. Кстати, на общественных или государственных началах он дает свои советы? Много говорилось о разделении властного и предпринимательского пространства, но воз и ныне там. В культуре коррупция втройне отвратительна. В одной ситуации официальное лицо, столоначальник, представляется бизнесменом, а в другой (в кругу деловых людей) — напротив, госчиновником. Просто двуликий Янус. А что такого уж замечательного сделал "Вагриус", чтобы оказывать ему мощную государственную протекцию? Почему бы не поддержать издательства, выпускающие просветительскую серию "Русские мыслители XX века" ("Республика"), или петербуржцев ("Наука"), издающих философскую литературу, или не содействовать небольшим издательствам ("Кучково поле"), предлагающим просветительские книги, или книгоиздателям из провинции, представившим на последней книжной ярмарке свои новинки, в том числе и произведения современных прозаиков? Но "Вагриусу", ничего не сделавшему для духовного возрождения России, отдавать лакомый кусок бюджета? Непонятно, господин Сеславинский! Кстати, характерная деталь. В "Книжном обозрении" под рубрикой "Кадр дня" напечатана недавно большая фотография Григорьева. Он, видите ли, получил какой-то диплом от французов — как тут не воспользоваться поводом для "презентации". Так вот, француз, вручающий награду, совершенно бесцеремонно урезан сверху и снизу. Полголовы, четверть туловища. В кадре один "герой дня"! Интересно, заплатил ли Григорьев за свое фото? Строчка в ведомственном издании дорого стоит, а тут полполосы отданы заурядному коммерсанту с амбициями госчиновника.
